— Вот это поют! — тут же одобрила Вилентина. — Поехали, глянем на певцов. — свернула она тему о своем сольном выступлении.
«Солистки», в количестве трех экземпляров, в белых длинных ночнушках, сидели на большом бревне у речной запруды и, оглашая окрестности своими голосами, усиленно переплетали косы. Неожиданно из густого кустарника выскочили трое парней и, с громким улюлюканьем, кинулись на девиц, загоняя тех в воду. Те перестали петь, слаженно взвизгнули, одна из них выдала что—то: «Ой… а как же вы нас нашли…» (оригинально, при таком оре на всю округу их действительно было сложно отыскать!) и принялись брызгать в нападавших. Спектакль для непосвященных…
— Девки в озере купались — их надежды оправдались, — прокомментировала увиденное Виль. — Я так полагаю, деревня совсем рядом? — Ник кивнул. — В таком случае, поспешим. Горячая вода и неменее горячий ужин меня уже заждались.
— Будем надеяться, не только они. — проговорил колдун, трогая коня.
— Ты ожидаешь кого—то там встретить? — вкинула брови ведьма.
— Мы, вроде как, туда отправились за нитью к нашим поискам. Или нет?
— Или да. Но прежде — ванна и поесть.
Крашень выглядела симпатичной. Большие и маленькие дома, украшенные резными ставнями, добротные заборы и лавочки у ворот. Было ли это из—за того, что она относительно новая и ветхих домов еще не было или просто жители деревни были примером для подражания, оставалось загадкой, но селение выглядело, как образцово—показательное. На некоторых домах в своем мире Виль видела редкие, местами ржавые таблички «Дом образцового быта», именно такую табличку хотелось сейчас повесить при въезде в деревню.
Первый же попавшийся селянин, радостно сообщил, что в деревне нет гостиницы, так как всех клиентов всё равно «переманивает» хозяин постоялого двора, находящегося на старом месте. Но любой житель будет рад предоставить свой кров путникам… за плату конечно же. Никклаф оставил ведьму на небольшой площади у колодца и отправился на поиски старосты. Он отсутствовал чуть более получаса и вернулся несколько недовольный.
— Постоялого двора здесь действительно нет. — сообщил он. — У старосты места заняты. Но он проявил завидную выдержку и со своим сыном помог нам найти ночлег.
— Надеюсь, не под кустиком за деревней? — хмыкнула Вилентина.
— Нас приютит вдова с пятерыми детьми.
— Дети? Они нам поспать—то дадут?
— Не знаю. — задумчиво проговорил колдун, беря коня под уздцы и ведя его к одному из домов.
— А другие варианты?
— Других вариантов нет. Завтра за деревней будут жечь ведьму, поэтому ко всем родственники понаехали — зрелище смотреть.
— Что будут? Жечь ведьму? Когда? Какую? — вопросы посыпались из ведьмы, но колдун лишь пожал плечами и приоткрыл небольшую калитку, пропуская Виль во двор.
Эти же вопросы она повторила черноволосой женщине — матери пятерых сорванцов, носившихся по двору.
— Да я и не знаю. — пожала она плечами, лихо отлавливая и начиная переплетать маленькую девчушку. — Бабы что—то такое у колодца говорили. А мне некогда за новостями следить — вон у меня все новости. — она кивнула на детей. — Если нашу ведьму, то у Степана приемышем жила. Он их с матерью зимой в лесу подобрал, да и оставил жить у себя. Девчушке тогда едва ли годик был. А мать ее хорошей женщиной была — всем помогала, а уже Степан от нее только расцвел, а то жуткий нелюдим был. Да только умерла она быстро, Пероша—то. — женщина ловко переплетала дочь и, радуясь неожиданным свободным ушам, сыпала на постояльцев всей доступной информацией. — Как дочке ейной семь годочков стукнуло, представилась она. Степан горевал долго, а потом опять нелюдимым стал. Девчушка вроде и с ним, а как сиротой жила. Еще и Сила у ней появилась. У нас в деревне ведьм—то никогда не было — люди сперва пугались шибко, да только Степан падчерицу в обиду не давал. А потом девчушка подросла и стала помогать своим колдовством, люди ее полюбили.
— А почему вы тогда считаете, что ее могут сжечь? — растерялась Виль.
— Так она ж необразованная! Поди ж чего—то сделала не того, люди и осерчали.
— Мамка права, Зузалику будут жечь. — сообщила ее дочь и, ловко вывернувшись из материнских рук, понеслась в дом.
— Во народ! Помогает — хорошо. Ошиблась — на костер! — возмутилась ведьма. — А можно как-то узнать, где и когда будет это действо? — спросила она у хозяйки, ведущей их к кадке с водой.
— Я бы сбегала до наших баб, поспрашивала, да мне детей кормить, а потом укладывать нужно. — развела руками та. — Сейчас покормлю и потом…
— А хотите я их уложу? — предложила Вилентина. — А вы пока всё узнаете… Раз уж мы тут, не хотелось бы пропустить.
— Да вы не справитесь. — улыбнулась хозяйка, хотя уже одной ногой бежала сплетничать — нечасто такая возможность выпадает. — Разбаловал их отец. Пока жив был, только он их и укладывал. Я едва справляюсь.
— Попытка не пытка. — пожала плечами Виль и ахнула, увидев чудо—кадку.
Это было чудо деревенской помывочной. Приличная широкая кадка стояла в углу сарая, что делало ее недоступной для лишних глаз. Стояла на плотно уложенных камнях и имела слив — маленькую канавку, «убегающую» за пределы сарая. Хозяйка взяла из угла кожаную трубу, прицепила ее к желобку в стене и указала на ручку, до боли напоминающую насос.
— Вы пока себе воды накачайте. — улыбнулась она. — А как вода в ведре нагреется, я старшего сюда пошлю. Мне еще ужин готовить.
— Конечно—конечно. — растерялась Виалентина. — А что, это у вас у всех такое стоит? — она ткнула в «водопроводный кран».
— Да нет. Муж мой был изобретатель да сильно рукастый, вот и облегчал мне жизнь своими машинами. — она погрустнела. — Хотя в паре домов он такие машины еще устанавливал. Только ведь их можно сделать только домам у речки, как наш. Ладно, набирайте воды. Или супруга своего попросите. А как вода согреется… — женщина кивнула и поспешила в дом.
— Прогресс не стоит на месте. — довольно кивнула Виль, берясь за насос. — А мой—то дом тоже стоит у реки! Еще только придумать, как заставить его работать самостоятельно.
Минут через двадцать, колдун принес ведро с горячей водой, подивился чудо—машине, и ушел, плотно прикрыв дверь сарая. Виль с чувством глубокого удовлетворения наконец могла залезть в «ванну». Обмылок, который она брала с собой в поход, таял прямо на глазах, но ничто не могло прервать и омрачить удовольствия. Для полного удовлетворения не хватало лишь подогрева остывающей воды, да душа. А еще мешал появившийся стук… Ведьма выплыла из неги и посмотрела на дверь.
— Идем есть! — донесся оттуда голос колдуна, словно почувствовавшего ее взгляд. — Остынет.
Упрашивать Вилью не пришлось. После ванны, да ужина невероятно хотелось спать, но хозяйка начала убирать посуду и невзначай напомнила.
— Так вы посидите с моими детьми?
Вилентина бросила молящий взгляд на колдуна, но тот, словно не заметив этого, встал, подошел к стоящему на очаге ведру и, потрогав воду, сообщил:
— Пошел теперь я мыться.
Подхватив ведро и быстро вышел на улицу.
— Конечно посижу! — пришлось вынуждено согласиться ведьме.
— Вы не волнуйтесь. — обрадовалась хозяйка. — Я пока, если что, посуду помою. Всё равно еще бабы не собрались. Вон комната детей. — она кивнула на двери, откуда доносились шуршаще—писклявые звуки.
— Сейчас применим новые педагогические разработки и они будут сладко спать уже через несколько минут. — натянуто улыбнулась Виль и решительно шагнула в детскую.
На нее, замерев в самых разных местах, уставились пять пар глаз– только не рядом и уж тем более не на своих спальных местах. Оценив весь масштаб бедствия (сидела несколько раз с соседскими по площадке отпрысками), Вилентина встала посреди комнаты и сдвинула брови.
— Так детки, хочу вам сообщить, что я — ведьма. И не ваша добрая девочка Зузалика, а очень сильная и раздражительная. Когда меня кто—то не слушается, я их заколдовываю.
