возиться.
– Нет, давайте снова в гости к Гризельде. Раз вы еще здесь, проводите нас, пожалуйста, а потом можете быть свободны.
– Я не только провожу, мадам, я еще и с вами останусь! – восклицает мужчина. – Как я отправлюсь домой, не узнав, чем дело закончилось. Моя Нэн с меня три шкуры сдерет, если я не расскажу ей, что сделали с Гризельдой.
Сомневаюсь я, что мы с ней будем что–то делать, но решаю не разочаровывать его раньше времени. В конце концов, у всех своя планка ожиданий.
Доходим до дома Гризельды, и снова милое невинное дитя открывает нам дверь без вопросов. Ох, ничему некоторые не учат своих отпрысков.
– Здравствуй еще раз, мы к твоей маме, – нагло протискиваюсь внутрь, Мэрилин и садовник за мной.
– Ее нет! А чужим нельзя в дом, – впервые пугается девочка.
– Чтобы чужие в дом не заходили, нужно им не открывать, – произношу назидательно и закрываю за нами дверь. – Не волнуйся, мы не обидим, нам только родственники твои нужны. Мэй знаешь? Твоя двоюродная сестра?
– З–знаю, – растерянно кивает дитя. – Только она точно не придет, она давно из дома ушла, еще после того, как в темницу попала, а мама не смогла оставить у нас, чтобы дядя не ругался. Он служитель Света, очень строгий. Может на день рождение вместо подарка наказать, если посчитает, что поведение в этом году было плохим.
– Сочувствую, – коротко киваю, – и спасибо за недостающий пробел в информации. Мы здесь на диванчике разместимся, не обращай на нас внимания. Кстати, а отец твой где?
– Так его тоже нет. Ушел еще раньше Мэй, – сообщает бесхитростно девочка.
Что за город, сплошные семейные неурядицы. Или и у нас так, я просто мало общаюсь с людьми?
Мэрилин с аппетитом поедает свое яблоко, и я понимаю, что хочу есть.
– Можно и мне одно? Я потом тебе еще куплю, – прошу ее.
– Ох, как всегда, – она закатывает глаза, – держи.
– Спасибо, – киваю.
– И я голоден, – жалобно скулит садовник.
– А вы вообще могли к своей Нэн идти, она бы нормально накормила, – качаю головой. – Держите, – беру третье яблоко у Мэрилин и вручаю мужчине.
– Ты мне десять таких будешь должна! А еще булочки обещала! – возмущается племянница Оскара.
– Договорились.
Время тянется мучительно медленно, и я не замечаю, как засыпаю. А пробуждаюсь от странного скрежета в дверь. Сразу настораживаюсь. Разве будет хозяйка взламывать свой замок?
Тут же вскакиваю на ноги и бужу Мэрилин и садовника.
– Ребята, у нас гости, – оповещаю их и становлюсь возле стены за дверью.
Лихорадочно оглядываюсь в поисках чего–нибудь для самообороны, на глаза попадается только ваза. Хм, как хорошо, что ставить вазы на видном месте любят не только в домах аристократов.
Тем временем с дверным замком успешно справляются, ручка опускается, проход открывается и… Три, два, один.
– Получи, – со всей силы швыряю вазу в голову входящему человеку, от чего тот сразу падает на пол.
– Мэри? Что ты здесь делаешь? И зачем ты ее снова вазой приложила, так и проблемы с мозгом могут начаться, а мы будем виноваты. Оплачивай потом ее лечение, – бурчит граф.
– Оскар, а ты что тут делаешь? – мои глаза опасно сужаются. – Где ты был все это время? Забыл, что у тебя семья есть, и мы волнуемся между прочим! – рявкаю. – Жаль, еще одной вазы нет, я бы и тебя приложила, раз так понравилось с этой магичкой гулять. Променял меня и Мэрилин на легкомысленную воровку!
– Госпожа, не надо, пожалуйста, они коллекционные, я их половину жизни собирала, вазы эти, – доносится женский голос.
За спиной Уильямсона появляется Гризельда.
– А на вас я пожалуюсь в государственные органы! – тычу в нее пальцем. – Оставляете малолетнюю дочь одну, а она незнакомцам двери открывает и в дом впускает.
– Как одну, тут ведь был мой сын, Джим, – женщина всплескивает руками, – он совершеннолетний.
– Джим ушел гулять, мам, – сзади доносится до нас тоненький голосок, – правда, попросил не говорить тебе об этом. А еще он обещал вернуться до твоего прихода, так что сам виноват, – девочка пожимает плечами.
– Ах он негодник, – тут же ярится мать.
– Стоп! – прекращаю балаган. – Свои семейные вопросы потом решите. Давайте сначала с нами разберетесь, здесь по половине присутствующих темница плачет.
– Простите, госпожа, я запаниковала, только потому убежала, – Гризельда тупит глазки. – Хотела найти негодницу Мэй, я ведь ее всего один раз впустила в ваш дом, затем чердак закрыла. То, что она продолжала у вас обитать, да еще и хлам всякий таскать, я не знала. Я полагала, она нашла работу и проживает в доме хозяев, так она мне говорила.
– Половину правды она вам сказала, в доме действительно проживала, – киваю. – Ладно, я вам верю. Но не уверена, что могу оставить работу за вами.
Как минимум потому, что я не Уильямсон, а Крокфорд, но непосвященным незачем об этом знать.
– Вы полагаете, его Нэн будет лучше убирать? – тут же восклицает Гризельда. – Да она еще хуже своего мужа! Такая неряха. Если его еще хватает на стрижку газона, то той даже прачка не удается! А чай?! Я лично обхожу все лучшие лавки в городе, чтобы был хороший набор, а они ветками довольствуются и вам такие же подсунут!
Вспоминаю чай в доме графа и вынуждено соглашаюсь.
– Да, напиток вы оставили чудесный.
– Вот! – Гризельда победно вскидывает руку.
Садовник краснеет от возмущения и явно собирается выдать гневную тираду, но, к счастью, Оскар ему не дает.
– Вашу племянницу положить бы куда–нибудь, второй раз за день головой ударилась. А еще я ее свяжу с вашего позволения и временно закрою магическую искру. Фактически я это уже сделал, но еще раз проверю на всякий случай.
Если на первом предложении я снова хочу кинуть что–нибудь в Ульямсона, то на втором успокаиваюсь.
– Так это, – теряется Гризельда, – на диван можно, – она указывает рукой нам за спину.
– Как раз сбежать несложно даже с завязанными руками, да? Дверь рядом, – произношу едко.
– Нет, я буду сторожить вашу племянницу на всякий случай, – заявляет Оскар, но видит мое выражение лица и торопливо добавляет. – Мы, будем, сторожить, конечно, мы. Выделите нам комнату.
– Конечно, сэр, сию минуту, – отвечает Гризельда и торопится по лестнице наверх.
– Вы, Джон, идите, – Оскар хлопает по плечу садовника, – завтра уже разберетесь с травой. Спасибо, что проводили моих девочек.
– Да, спасибо, Джон, чтобы мы без вас делали, – всплескиваю руками, – сами видели, остались мы без мужской поддержки сегодня.
– Рад помочь, – коротко кивает пожилой садовник и выходит на улицу.
