– С леди Моретт? Да, насколько мне известно, Ее Светлость намеревалась увидеться именно с ней, – кивнул Жак. Герцог недовольно поджал губы, ловя себя на мысли, что становится слишком жадным. Настолько, что начинает ревновать супругу даже к женщинам. Жадность никогда не была в его характере, но теперь его тяготило то, что для Арии мог быть кто-то ближе, особенно тогда, когда он так искал ее расположения.
– Вернемся к делу, – помедлив, решил сменить Сиэль тему. – С чем пришел?
– Я не могу гарантировать, потому уже вызвал доктора. Но по словам некоторых служанок, которые избежали увольнения, в диете герцогини не было ничего необычного, за исключением одного, – Жак прошел к столу, а затем поставил перед герцогом красивую жестяную банку. Судя по марке чая, Сиэль и сам часто пил его на приемах и знал, что он очень популярен у молодых аристократок за нежный и легкий вкус.
– Это чай? – нахмурился Сиэль. – И что с того, что Ария пьет его?
– В том, что это ЛИЧНЫЙ чай Ее Светлости. Никому, кроме нее, пить его не разрешалось, – помрачнел Жак. – Мне не известно, пила ли она его до замужества, но прислуга говорит, что Ее Светлость пьет его с самого появления в поместье.
– Ария запретила? – не понял Сиэль и подумал о жене. Она не производила впечатление жадного и эгоистичного человека. Вспомнилось и то, как он не раз замечал, что та с большим удовольствием делилась дорогими десертами со своей личной служанкой, а с приходом нового персонала, поощряла и их за хорошую работу. Как-то не укладывалось в голове то, что герцогиня могла быть так категорична из-за какого-то чая. Он, конечно, был дорогим, но не настолько, чтобы запрещать к нему прикасаться остальным.
– Все становится еще более запутанным, если вспомнить прежнее отношение прислуги к авторитету Ее Светлости, – кивнул Жак, заметив в глазах герцога сомнение.
– Ты прав, – согласился герцог и задумчиво посмотрел на фирменную, вполне узнаваемую банку. – Они бы просто проигнорировали любой запрет Арии.
– Тем не менее, по показаниям прислуги, ответственные за питание леди Арии люди, строго выполняли поручения. Значит, причина точно не в указе герцогини. Еще одна странность, как именно заваривали этот чай и его хранение. Банку нашли отдельно от остальной бакалеи, на отдельной полке. И чай заваривался всегда раз в неделю. Не чаще. Я подумал, что это странно, и стал уточнять подробности, заметив закономерность. Этой чай подавали мадам Арии ровно за день, до запланированной супружеской ночи.
– Значит… это оно? – взяв в руки банку, открыл ее Сиэль и в его нос тут же ударил резкий запах лекарственных трав. Это сильно отличалось от его воспоминаний о чаепитиях с данным сортом.
– Подтвердить или опровергнуть это может лишь доктор или тот, кто достал этот чай, – уклончиво отозвался Жак, но оба мужчины понимали, что подтверждение не требуется.
– Как только доктор приедет, сразу приведи его ко мне. Желательно, чтобы Ария его не видела.
– Можно сказать, что доктор приехал справиться о вашем здоровье. К чему эта предосторожность?
– Не хочу, чтобы она слишком беспокоилась за меня, – отмахнулся Сиэль, поймав себя на мысли, что, вообще-то, ему было даже приятно видеть заботу и тревогу во взгляде Арии, когда она за ним ухаживала. Но пользоваться этим все же, было не в его характере. – Она может что-то заподозрить, зная, что доктор навещает меня лишь раз в неделю. Не хочу рисковать.
– Как скажете, – кивнул Жак, не осмелившись спорить.
– Я хочу знать, что это за средство и какие у него свойства. Все, – твердо потребовал Сиэль, с брезгливостью смотря на банку. – А пока выясни, откуда это взялось в моем доме и кто отдал приказ поить им Арию!
***
– Что вы сказали? – переспросил Сиэль, чувствуя, как все в его душе холодеет.
– Я сказал, что это противозачаточный сбор. Довольно популярный из-за своей эффективности и натурального состава, – повторил доктор, с лупой рассматривая небольшое количество листьев из чайной банки. Понюхал, даже на зуб попробовал и уверенно кивнул. – Да, я уверен в этом.
– Нет, я про другое. То, что вы сказали последним… – напряженным и звенящим тоном повторил Сиэль. Доктор удивленно моргнул, а вот Жак, который был посвящен в ситуацию, отчетливо понимал реакцию герцога. Настолько, что паника невольно охватывала и его.
– Я сказал, что в малых количествах оно безвредно. Но при долгом употреблении эффект станет накопительным и может быть необратимым. Потому им следует пользоваться осторожно, и не советую пить его молодой леди. Оно популярно у зрелых замужних дам, которые уже рожали, как раз из-за подобного риска, – нравоучительно заметил доктор, поправив на носу очки и строго посмотрел на герцога. Будучи лекарем уже много лет у множества аристократических семей, доктор взял за правило не лезть в личную жизнь чужого дома, но сейчас, вопреки своим принципам, решил вмешаться и заметить: – Не знаю, откуда это в вашем доме, но советую избавиться от этого как можно скорее, чтобы Ее Светлость случайно не выпила его.
Ответа доктор от герцога не добился. Выглядел Сиэль очень подавленным, даже разбитым. Настолько, что доктор всерьез забеспокоился за него, учитывая недавний приступ Сиэля. Доктор понимал, что за всей этой историей кроется что-то куда более серьезное, одного взгляда на потрясенного герцога было достаточно, чтобы прийти к такому выводу. Но спрашивать доктор не решился. Все, что мог – он сделал, дальше происходящее этой семьи его не касается. Потому засобирался домой, даже не дождавшись прощания. Пожилой мужчина покинул герцогское поместье в полном молчании и одиночестве.
– Ваша Светлость… – подал голос Жак, чувствуя гнетущее настроение герцога, чье стеклянные глаза покраснели от напряжения.
– Кто? – холодно спросил Сиэль, переводя страшный взгляд на Жака. – Кто принес в дом этот чай? Кто поил ее им?!
Жак вздрогнул и потупился, сжимая кулаки до дрожи за своей спиной.
– Вы же сами знаете ответ… – прохрипел секретарь, смотря себе под ноги и боясь поднять взгляд на герцога. Они оба знали ответ изначально, но никто не подозревал, что ситуация настолько плачевная. Происходящее равносильно покушению на жизнь и здоровье герцогини. Это не просто какая-то ошибка или недоразумение, а тяжелое преступление. Именно поэтому слова буквально застревали в глотке от осознания, кто именно совершил его, и как только эти слова будут озвучены, пути назад не будет.
Это понимали оба мужчин.
– Три года… она пила это три года. Три года ее травили у меня под носом! – взревел Сиэль, ударив кулаками по столу, а затем резко поднялся, опрокидывая кресло, в котором сидел, настолько его трясло, что он не мог найти себе места и ходил по кабинету, точно зверь в клетке. – Она может быть действительно бесплодной. Ее сделали такой! И все из-за меня… – прорычал он, опершись руками о подоконник, словно в насмешку заметив въезжающую в ворота карету вернувшейся Арии.
– Это еще неизвестно… – робко заметил Жак, но один взгляд на герцога, чье лицо больше напоминало белую восковую маску, заставили секретаря замолчать.
– Ты сам слышал доктора. У меня нет причин ему не доверять… – прохрипел Сиэль, в чьем лике появилась мрачная решимость. Он посмотрел на друга примерно в одинаковом с ним положении. Обоим мужчинам предстояло сделать выбор: закрыть глаза на услышанное и постараться забыть, как страшный сон, надеясь на лучшее, или обвинить в тяжелом преступлении двух дорогих и родных женщин и заслуженно наказать. – Ты понимаешь, что я собираюсь сделать? – холодно спросил Сиэль, в чьих глазах словно истаяла вся жизнь.
Жак поджал губы и нехотя кивнул. Отвечать из-за перехваченного горла он не мог.
– Ты мой друг, потому я дам тебе шанс уйти прямо сейчас. Так ты будешь не при чем. Клара не сможет тебя обвинить в предательстве…
