днями ранее.
Даже Коул был расслаблен и менее конфликтен, чем обычно, как и говорили Уилл и Диего. Кетан не мог догадаться, что вызвало такую перемену в Коуле, но он был рад этому. Существовало достаточно угроз, с которыми племя могло столкнуться, не враждуя между собой, и Коул во многом подпитывал неловкость между вриксами и людьми. Однако за последние несколько дней он стал более… вдумчивым. Более сдержанным. Тише и медленнее выходил из себя.
Тишина и безмятежность были разрушены, когда Рекош спросил:
— Каково это — спариваться с человеческой женщиной, Кетан?
Кетан не был готов к этому вопросу и обнаружил, что не может ответить сразу. В мгновения молчания тысяча слов пронеслась в его голове, как переплетенные нити паутины. Тысяча слов, чтобы описать радость, наслаждение, ощущение правильности, когда он соединился со своей парой.
Он думал о ее теплоте и мягкости. Он думал о том, как ее кожа иногда вздымалась крошечными бугорками от легчайших прикосновений, о том, как ее тело реагировало на его пальцы и язык, и как от одних его слов из ее щели текли капли. Мысленным взором он увидел этот блеск в ее глазах, в равной степени голодный и любящий, увидел румянец на ее щеках, когда она уступила своим желаниям.
Он почти чувствовал, как ее тело прижимается к его телу, почти чувствовал, как ее горячие, скользкие стенки давят на его стебель, втягивая его глубже, требуя большего, почти чувствовал сводящий с ума скрежет ее ногтей по его шкуре.
Желание разгорелось пламенем в глубине его тела. Его стебель прижался к внутренней части щели, и кровь стала горячей, несмотря на прохладную воду, окружающую его. Во имя Восьмерых, как же он изголодался по Айви.
И она принадлежала ему. Все эти ощущения, весь этот опыт были ее подарками Кетану, разделенными с ним и только с ним. Они не предназначались никому другому.
Жвалы Кетана поднялись.
— Не похоже ни на что.
Какими бы простыми, какими бы расплывчатыми, какими бы неадекватными ни были эти слова, они были неоспоримой правдой. И именно они в конце концов вывели его тоску из-под контроля. Слишком долго он отказывал себе в своей паре. Страх, потеря, ярость и отчаяние толкали его вперед, и они затмили причину, по которой он все это делал — Айви.
Даже когда другой врикс попросил его рассказать подробнее, Кетан встал и направился к берегу. Он едва замечал прохладный ветерок, овевающий его мокрую шкуру, едва чувствовал, как встают дыбом его тонкие волоски, едва ощущал ручейки воды, стекающие по его телу. Его сердца тяжело колотились, несмотря на отсутствие физических нагрузок, а стебель пульсировал, удерживаемый только застежками, которым не терпелось обхватить бедра Айви и притянуть ее ближе.
Но когда он шел в том направлении, куда ушли самки, он услышал, как Телок защебетал и сказал:
— Это должно означать, что это хорошо. Очень, очень хорошо.
ГЛАВА 16
Айви бросила тоскующий взгляд на ручей, пока она и другие женщины одевались. Они сидели на том валуне так долго, как могли, греясь на солнышке, разговаривая, смеясь и пытаясь выучить больше слов на языке вриксов, одновременно обучая Ансет английскому. Это было весело. Это было освежающе.
Это было то, в чем они все нуждались.
Кожа Айви была нагрета солнцем, волосы распущены и сухи, а конечности расслаблены. Она была благодарна, что у них было это время, потому что завтра они снова будут спасаться бегством.
Волосы у нее на затылке встали дыбом.
Айви замерла, когда наклонилась, чтобы поднять свой комбинезон, и перевела взгляд на джунгли впереди. Она не услышала ничего необычного, но почувствовала, что кто-то там наблюдает, ждет. Она не могла этого объяснить. Ее лоб нахмурился, а кожу покалывало от осознания.
Там ничего нет, Айви. Ты думаешь о королеве и становишься параноиком. Они не могли нас уже догнать.
Не могли же?
Скорее всего, это был просто какой-нибудь любопытный зверь, разглядывающий людей.
— Эй, Айви, можно тебя кое о чем спросить? — сказала Лейси.
Вопрос вырвал Айви из ее мыслей и заставил вздрогнуть. Рефлекторно поддернув комбинезон и подтянув его к груди, она посмотрела на Лейси.
— Да, конечно.
Лейси, уже одетая, поправила ремень сумки на плече. Нерешительность отразилась на ее лице. Она открыла рот, нахмурившись, закрыла его, затем провела рукой по своим длинным влажным волосам, прежде чем, наконец, заговорить.
— Если бы ты знала, что произойдет, до того, как ты поднялась на борт Сомниума, ты бы все равно это сделала?
Сделала бы я это?
Ответ пришел к Айви без колебаний.
— Да.
— Вау. Даже не нужно было подумать над ответом, да? — спросила Келли.
— Моя жизнь на Земле не была счастливой. Там у меня ничего не было, никого не было. Но здесь я нашла счастье. Это нелегко, но у меня есть…
— Кетан.
Айви улыбнулась, и ее голос смягчился, когда она сказала:
— Да. У меня есть Кетан.
Ансет, стоявшая немного в стороне от остальных с копьем в руке, повернула лицо к джунглям и осмотрела листву. Ее жвалы беспокойно подергивались.
Келли усмехнулась, застегивая комбинезон.
— Никогда в жизни я не думала, что когда-нибудь услышу, как женщина говорит, что она счастлива, занимаясь сексом с пауком.
Айви рассмеялась, качая головой.
— Врикс, а не паук.
Келли беспечно махнула рукой:
— Да, да, — она огляделась. — Я рада, что ты здесь что-то нашла. Не знаю, смогу ли я ответить на этот вопрос таким же образом. Это… не совсем то, чем я мечтала заниматься.
— И я, — сказала Ахмья, просовывая ноги в ботинки.
— А как насчет тебя, Лейси?
Лейси уставилась в землю, глубоко нахмурив брови.
— Я не знаю. Я… думаю, я бы все равно это сделала, — она подняла взгляд и встретилась со взглядом Айви. — Земля по отношению ко мне тоже была дерьмом. Но это место… Я не знаю.
Айви ободряюще улыбнулась ей.
— Мы обустроим здесь место для нас. Мы создадим дом.
Губы Лейси изогнулись в легкой улыбке, и она кивнула.
— Не то чтобы у нас был выбор, — сказала Келли, — но мы могли бы извлечь из этого максимум пользы. Могло быть и хуже.
Ахмья склонила голову набок.
— Как именно?
— Мы могли бы приземлиться на какой-нибудь ледяной планете. По крайней мере, погода здесь достаточно хорошая, чтобы купаться нагишом.
Женщины рассмеялись, и Айви улыбнулась. Было чудесно так легко разговаривать и шутить с ними.
Семья. Это была ее новая семья, ее настоящая семья, собранная вместе не кровью, а обстоятельствами, связанная трагедией и общей борьбой. И
