ясно. Без крови её не обратить.
– Можно моей попробовать, – баба Оня принялась писать на листочке огрызком карандаша. – Сейчас заговор составлю, после кровью скреплю, поверх камня оберну. А котей доставит по назначению.
– По какой такой назначении? – забеспокоился кот. – Куды ты меня заслать собраласи?
– К моменту вашей встречи. Вернёшь камень туда, откуда всё началось.
– А здесь нельзя попробовать? – Маринка с интересом следила за действиями бабки.
– Не сработает, деточка. Я и за этот-то способ не поручусь, – вздохнула та. – Но попробовать нужно. Мы просто обязаны попробовать.
– Ой, боюси я, девчаты! – заюлил было дворовый, но под выразительным взглядом Матрёши съёжился и притих.
– Не бойся. – успокоила страдальца Оня. – Тебе на лапу нитку повяжу, за неё и вытащу обратно. Лететь-то в прошлое придётся.
– Этот как же? – выпучился на бабку дворовый.
– А вот расскажу. Как ритуал сработаем, назад вас с Евой отправим. В то место и тот час, откуда всё началось. Ты камешек на дорогу положишь и сюда. А дальше уже как пойдёт.
– О чём ты Оня? Разъясни! – потребовала Матрёша.
– Спадёт заклятка в том месте, откуда всё пошло. Девочка собой обернётся. Забудет, что было. Не вспомнит ни про Ермолаево, ни про Мхи.
– И про меня не вспомнит? – расстроился кот.
– И про тебя.
– А дальше? – взволнованно выдохнула Маринка.
– А дальше у неё лишь два пути. Либо повторить всё сначала и уже навсегда остаться этим камешком. Либо поступить иначе. По-другому себя повести. Повернуть не туда… Сделать не то, что раньше… Всё будет зависеть лишь от неё самой.
– Но как они попадут в прошлое? – не могла взять в толк Маринка.
– Пыльца поможет. У Фисы как раз немного осталось.
Дописав заговор, баба Оня ловко свернула бумагу вокруг камешка и попросила у Фисы иголку. Кольнув себя в палец, сцедила на свёрточек несколько капель. Зашипев, кровь растеклась вокруг, мгновенно пропитав обёртку.
– Ну, пора! – бабка поманила к себе кота, стала обвязывать вокруг дрожащей лапы красную длинную нить…
…На улице было противно и зябко. Ноябрь подходил к концу, и мысли о близкой зиме окончательно испортили настроение.
– Ненавижу… ненавижу… – бормотала Ева, сжавшись под ветром. Руки мгновенно закоченели, нос заломило.
Она стояла старого здания библиотеки, а из-за угла неожиданно вывернули Макс со Светкой и, остановившись, слились в длинном поцелуе.
Они были совсем рядом – стоило только протянуть руку, чтобы сдёрнуть с головы бывшей подруги ярко-малиновый берет. Или отвесить Максу подзатыльник!
Сердце пустилось в галоп. Мысли заметались.
Что делать? Как быть?! Сейчас они увидят её и… что? Что тогда??
Допустить подобное было никак нельзя. Невозможно!
Попятившись, Ева собралась заскочить внутрь дома, да словно споткнувшись обо что-то, замерла.
– По сусалам его, Евка! По сусалам хорошенечка! – отчётливо прозвучала в голове неожиданная подсказка. – Зашарашь парню ответочку, не скуписи!
Пока Ева испуганно озиралась, голос поторопил:
– Не подведи, девка! Не теряй времечко! Действуй давай!
И Ева послушалась – неожиданно для себя самой подскочила к парочке да со всей силы отвесила Максу хорошую затрещину.
– Ты чего? Совсем обалдела? – взвыл парень, схватившись за пострадавшую щёку.
– Это тебе за предательство! – пояснила Ева хладнокровно. – А с тобой мы после поговорим! – она взглянула в Светкины глаза и добавила чуть слышно. – Месть не любит спешки.
– Молодца, Евка! Огонь девка! – прятавшийся за фонарным столбом дворовый потёр лапы и исчез в облаке золотой пыльцы.
Заметив золотистое искрящееся облачко, Ева застыла на минуту и, громко чихнув, поспешила за хлебом.
