Плохо дело. Джесс, пора выбираться из этого дерьма.
Но мое тело велело разуму заткнуться — оно было слишком занято тем, что цепенело от ужаса. Куда ему было обдумывать план побега!
Я задрожала — как будто муравьи поползли вверх по рукам, потом что-то скользнуло под кожу запястий, легчайшее прикосновение, как поцелуй комара. Именно это причмокивание и прогнало прочь остатки дурманящего страха, взорвав, во мне адреналиновую бомбу. Это, а также покалывающее онемение, расползающееся вверх по рукам.
Я рванулась к свободе изо всех сил, но что-то схватило меня сзади за волосы, и я ударилась затылком. Глухой стук эхом отозвался во всем теле прежде, чем я услышала звук. Потом мир слегка сдвинулся, и все вокруг заволокло приятной сероватой дымкой. Как во сне.
Время от времени я слышала удары своего сердца, сменявшиеся промежутками тишины. Онемение захватило руки и предплечья, подбираясь к плечам.
Череп раскалывала тупая боль, разрывая окружающую меня коконом серую оболочку. Я открыла глаза. И плотно зажмурила веки, когда в голове в очередной раз бухнул взрыв.
Зло!
Мои глаза раскрылись сами собой. Беспомощная, одурманенная, я смотрела, как одно из деревьев ринулось мне навстречу. Его контуры пошли рябью, расплылись, и я вдруг утонула в душистом облаке — смеси ароматов дубовой коры, винограда и роз. Глаза защипало, потекли слезы. Морщась, я попыталась отвернуться, но то, что запуталось в моих волосах, не ослабило хватку. Я хотела позвать на помощь, но страх сковал язык. Онемение, начав с кистей рук, теперь поднялось по плечам до самой шеи.
Разрази меня, но я была так напугана, что лишилась дара речи.
Глупо умирать подобным образом.
Если мне придется целую человеческую жизнь дожидаться Пола на небесах, развлекаясь исключительно кроссвордами да пением гимнов, я лишусь рассудка.
Я не могу умереть. Да еще вот так. Должен же быть выход!
Сквозь слезы я видела, что шагающее в моем направлении дерево постепенно трансформируется в некое порождение дуба и плюща, создание с роскошными, обольстительными женскими формами. Зеленые, как весенняя травка, глаза. Рот точно спелая земляника. И бурое облако, полыхнувшее ореолом вокруг ее головы, которое сначала льнуло к хозяйке, точно гриб, а потом стало разрастаться, поверх ее головы, поверх меня, за моей спиной.
Потом все исчезло, и передо мной встала женщина, во всем сиянии невыразимой красоты, которой ее наделила сама природа.
Наблюдая за ее появлением, а потом увидев ее ауру, я решила, что это дриада. Нет, не просто дриада. Я вспомнила чудовищный дуб, перегородивший тропу. Передо мной была не обычная древесная нимфа, которая всего-то и умела, что скакать и резвиться в горной долине в перерыве между беспорядочными спариваниями со всеми сатирами подряд. Нет, это была гамадриада, лесная нимфа, душа дерева. Судя по тому, как жестко было моей спине, она пригвоздила меня к собственному дубу, я влипла в него, как попавшая в паутину муха. Огромную паутину в форме совершенного круга, обиталище паука-чудовища. И судя по тому, как она облизывала свои красные, как кровь, губы, моя аналогия могла быть недалека от правды. Скажешь, это выдумки, чепуха? Вряд ли.
Ну, Джесс, думай!
Я смотрела, как она раскачивается в такт ветерку, ее губы лоснятся, кора волос развевается на ветру, а мой мозг лихорадочно работал. Все лесные нимфы являются слугами ада, подобно большинству тех, кто был создан не на небе. Конкретно она подчинялась повелителю бездны.
Веселенькая новость — для бывшего суккуба, впавшего у повелителя в немилость.
Она протянула руки, из пальцев выросли щупальцеподобные корни и двинулись к моему лицу. Мой мозг грозил впасть в кому, когда я увидела на концах корней подушечки-присоски.
— Почему? — отчаянно закричала я.
Сосущие окончания замерли, паря в дюйме от моих губ. В моем уме словно заскрипели ветви:
— Что — почему?
— Почему ты это делаешь?
Долгое молчание, и я в любой момент ждала, что мое сердце скажет: «Ладно, повеселились, с меня хватит» — и перестанет биться. Потом древесные щупальца пали вниз, оставив меня лицом к лицу с гамадриадой. Будь я коброй…
— Исчадие зла!
Она постучала себя в грудь деревянистым пальцем, и хлюпающие звуки прекратились. Онемение рук и шеи, однако, сохранилось, но по крайней мере не распространялось дальше. Отсрочка казни.
— Это моя земля. Ты нарушила границы.
Я вспомнила, как венерина мухоловка шипела мне в душе что-то насчет зла в ее доме, и жалобно пропищала:
— Мы не знали.
— «Мы»? — Гамадриада вскинула бровь. — Не «мы». Твой мужчина здесь желанный гость. Он воплощает Добро. Природа всегда на стороне Добра.
Кажется, в ее интонации мне послышалось воркование? О, пощади меня, сатана. Этому растению приглянулся мой мужчина. Пол, держись отсюда подальше.
— Я не зло.
— Ты лжешь.
— Нет, это правда. Я не лгу. — «Попробуй еще раз, Джесс», — сказала я себе. — Я больше не демон. Я человек.
Благословение и боль — быть человеком.
— От тебя несет злом.
— Я сбежала из ада. Меня превратили в человека. У меня теперь есть душа! Я больше не служу аду, — настаивала я. — Сам повелитель так сказал.
— Я не признаю твоего повелителя.
Опля.
— Много тысяч лет назад твой повелитель вынудил меня покинуть Землю. Заставил моих сестер присягнуть аду, как будто мы безмозглые порождения угля или проклятые дети глины. — Ее губы сложились в брезгливую гримасу, а глаза засверкали ненавистью. — Я отказалась подчиниться, маленький демон! Я не подчинюсь ни божеству, ни человеку.
Матриархат, в стиле нимф. Облизнув губы, я сказала:
— Уважаю твой выбор.
Да, это было правдой. Клянусь геенной, я понимала ее нежелание подчиняться тому, кого она не принимала в качестве своего лорда… и представляла последствия подобного поступка.
— Ад не приветствует свободу выбора. Но я — да. Живи и дай жить другим.
Я даже сумела улыбнуться.
— Твой повелитель связал меня с моим деревом, и потому собственная гордость стала мне наказанием. Я осталась на Земле, но не могу отойти от дуба дальше чем на десять тысяч шагов. Я в ловушке, маленький демон. Навеки.
В ловушке — это я как раз могла понять. Потому-то и вынуждена была бежать, попытать счастья в облике смертной женщины. Но у гамадриады не было такого шанса. Она восстала против системы, заплатив высокую цену. Я мягко сказала:
— Мне очень жаль.
Ее глаза сузились, превратившись в прорези зеленовато-желтого цвета.
— Не жалей меня, маленький демон. Я получаю удовольствие, когда могу. Многие добрые люди приходят сюда. Я навещаю их, когда они забываются сном, и они поклоняются мне, потому что я создана для поклонения. — Улыбаясь, она провела рукой по роскошным изгибам своего тела; ладони царапали кожу-кору. — Они любят меня, и я люблю их. Люблю их всех.
