В момент, когда он прижался ко мне и поцеловал, меня едва не стошнило. Запах дыма и пепла, долетавший с ветром от моих полей, лишь усиливал эту тошноту…
Но в последний момент я взяла себя в руки. И, сжав кулаки, начала отвечать на этот поцелуй, запустив язык в его рот.
Поначалу мужчина напрягся, но уже секунду спустя, очевидно, вошел во вкус, теряя контроль. Я же…
Я резко отстранилась, оттолкнув его от себя, отскочила в сторону и, прежде, чем он, растерявшись, успел что-то предпринять — выплюнула на ладонь жемчужину, которую только что выудила языком из его рта!
— Ах ты паршивка!.. — прошипел он. Его хищные глаза заблестели от гнева… от бессильного гнева.
— Один шаг — и я ее уничтожу! — предупредила я, поднеся жемчужину к сгустку пламени, который только что зажгла рядом с собой. Мой тон не оставлял даже тени сомнения, что я говорю всерьез.
— Отдай! Немедленно!
— Я подумаю над твоим предложением, — ухмыльнулась я, мысленно моля, чтобы моя догадка была верной. И как бы невзначай касаясь подвески с моей собственной жемчужиной, которая висела у меня на шее. Прислушиваясь к голосам, которые резонировали во мне с этими прикосновениями…
Да, так и есть. Душа Хомуры… в самом деле была здесь! В отличии от души Сина, проводившего ритуал, она не была выбита из тела. Просто уснула в тот момент, и все это время пребывала в анабиозе. Раньше, до того, как он рассказал мне о ритуале, я как-то не думала прощупывать ее вот так. Но теперь даже не сомневалась, что права.
И догадывалась, что должна сделать. Вопрос был лишь в том, получится ли?
Время. У меня его критически мало. А значит, пан или пропал!
Сосредоточившись, я осторожно переместила сознание Хомуры в жемчужину, отобранную у Сина. А затем, сделав резкий выпад, швырнула ее в него, мысленно давая одну-единственную ментальную команду:
«ПРОСНИСЬ!»
И вместе с ней пробила Сина навылет волной энергии. Волной, которая стремительной стрелой выбила лишенное жемчужины сознание из тела. Ненадолго — на долю секунды. Но этого оказалось достаточно, чтобы ее место заняла та, другая душа, которая долгие месяцы была скована!
* * *
— Ох, проклятье, как много интересного я пропустила… Хотя нет, наверное, пора приучаться говорить о себе в мужском роде, — нервно засмеялась Хомура Арисака, обхватывая голову руками за чашкой чая на моей кухне.
Хомура Арисака, вот уже который час пытающаяся прийти в себя после того, как очнулась в теле своего жениха, от которого сбежала!
— Получается, что да, не помешает привыкать. — Я покачала головой, с тоской на грани паники поглядывая в окно, за которым виднелось сплошное пепелище!
Хоть пожар, в конце концов, сумели погасить, последствия были катастрофические: весь мой урожай кукурузы сгорел. Да и не только мой — огонь перекинулся даже на поля соседей. К счастью для родителей Роуз, ее отец уже убрал урожай полностью. Управляющий, которого присматривать за своим хозяйством оставил Рей, тоже начал уборку пораньше, так что там сгорела примерно одна треть, оставшаяся неубранной. Ну а поля покойной миссис Морстоун (а ей, по понятным причинам, было уже плевать) в этом году были засеяны озимой пшеницей, которая была уже давно убрана.
Я же… мое положение было без малого трагичным. От урожая не осталось совершенно ничего, кроме пепла. А значит, у меня, даже вылези я из шкуры вон, попросту не будет денег, чтобы выплатить долги!
Да-да, конечно, у нас с Роуз все еще оставался наш маленький лапшичный бизнес. Вот только был один нюанс: пару недель назад мы с ней, посоветовавшись, решили потратить средства, заработанные за это время, на автоматизацию производства и вложиться в закупку оборудования, которое бы делало лапшу вместо рабочих, а также — новый цех под него. Пускай это самое оборудование нам еще не доставили, а цех не построили (что уберегло его от пожара, к слову), но деньги уже были уплачены и возврату не подлежали. А значит, вся надежда на выплату расписок возлагалась на урожай кукурузы.
И все было бы просто идеально… не реши этот ублюдок поджечь мои поля!
Спасибо хоть дом, изрядно подкоптившись, все еще стоял — огонь перекинулся на него, но пожарная бригада успела его потушить, прежде чем тот сгорел дотла.
Хлев со скотиной и амбары не пострадали. Поля же, увы и ах, сгорели. Так что как быть — я не знала. А времени, чтобы найти какое-нибудь волшебное решение, было настолько мало, что хотелось выть от отчаяния.
Тем не менее кое-что хорошее все же было: я изгнала из тела брата Рея душу того мерзавца, который был виновником моей смерти в прошлой жизни и уже намылился прикончить меня в этой тоже. Более того — усадила в это самое тело душу кицунэ, для которой последние месяцы была невольной тюремщицей. Придя в сознание через пару часов после этого, Хомура Арисака потихоньку оклемалась и вспомнила все, что происходило с ней до момента моего заселения в ее родное тело (в том числе — и то самое прошлое до заклятия по приказу Марка). И теперь, когда я пересказала ей последние события — сидя на моей пропахшей дымом кухне, пыталась переосмыслить свою жизнь.
— Так как… будем дальше? — осторожно спросила я, когда Хомура, медленно выдохнув, сделала глоток из уже остывшей чашки чая.
— Знаешь, я думаю, лучше мне не сообщать клану Закатного солнца, да и клану Лотоса, кто теперь находится в этом теле, — медленно проговорила она, пытаясь свыкнуться с мыслью о поле своего нового тела. — Наверное, лучшим решением будет, если я вернусь в Иолию и там продолжу быть Сином Ешикавой. При этом, естественно, официально объявлю о разрыве нашей помолвки… если ты, конечно, поспособствуешь мне немного и поставишь свою магическую подпись на договор, согласно которому передашь под мое главенство клан Лотоса. Тогда можешь, так и быть, оставлять мое тело себе и жить где хочешь и как хочешь весь долгий век кицунэ. Все равно тело Сина Ешикавы по силам не уступает тем, которыми обладает мое родное. Устраивает?
— Да без проблем, мне чужого не надо, — сбиваясь, пробормотала я.
— В таком случае договорились, — хмыкнула Хомура.
— А Рей? Ты?..
— Как только вернусь в Иолию — объясню ему, что к чему, освобожу и дам денег на обратную дорогу сюда. А там уже сами разбирайтесь, — кивнула кицунэ. — Только вот сейчас тебе деньгами, увы, помочь не в силах — этот засранец, ранее сидевший в теле Сина, не брал их с собой слишком много, так что подсобить с выплатой долгов не смогу. Отправлю разве что кое-какие деньжата вместе с Реем, но боюсь, пока он приедет, твоя ферма уже уйдет с молотка, а тебя забросят в долговую тюрьму. Однако с этим, уж прости, ничего сделать не смогу — максимум вытащить тебя из нее, когда Рей доедет до Хилстона.
— Хоть на этом спасибо, — окончательно загрустила я.
— Ладно, в таком случае буду я выдвигаться в путь. Быстрее убегу — быстрее к тебе прибежит твой ненаглядный серебряный лис, — подмигнула Хомура, залпом допивая чай. — Не вешай нос, авось как-нибудь выкрутишься.
— Хотелось бы верить, — вздохнула я, провожая гостью до порога. Где она, обратившись большим золотым лисом, побежала в ночь. Я смотрела ей вслед, пока она совсем не скрылась из виду…
И не сразу поняла, что к моему дому подъехал экипаж, из которого вышел мужчина в хорошо скроенном костюме.
— Добрый вечер, миссис Веллер, — проговорил он, вежливо кивнув.
— И вам добрый. С кем имею удовольствие беседовать?
— Август Сторнсберг, стряпчий покойной миссис Морстоун.
— Погодите-погодите, а по какому делу ко мне мог пожаловать стряпчий моей соседки? — удивилась я. Неужели она там перед смертью на меня в суд подала?
— Это касается завещания покойницы, — объяснил мужчина, доставая из портфеля стопку бумаг.
— То есть?
— Имущество миссис Морстоун, — пояснил стряпчий. — Ее ферма, дом, поля и все средства на банковских счетах. Все это она завещала вам.
ЭПИЛОГ. Мы укроемся белым снегом
3226 год приближался к своему тихому концу. За окном трещал мороз, а снег засыпал двор и поля высокими пушистыми сугробами. В то время как внутри моего нового дома было тепло и уютно.
