шипение змеи, и она обвила его горло, спустилась на плечи. Семьдесят пудов питона висели на нем. Змея бросилась, впилась клыками в горло Лероя.
Отец Пинкертонов издал сдавленный звук. Клыки впились глубже в его шею, удерживали на месте, пока Букер подходил ближе.
— Повтори.
Еще тихий звук сорвался с губ Лероя, пеня слюны виднелась там, и он не мог сглотнуть.
— Так я и думал.
Пистолет щелкнул за ним, холодный металл прижался к его затылку.
— Отпусти его, Букер.
— Нет, пока не получу то, чего хочу.
— Ты не одолеешь всех нас.
Разве? Он огляделся, шестеро Пинкертонов окружили его, больше поднималось по лестнице.
Змея притянула Лероя ближе, и Букер прошептал:
— Пообещай, что поможешь ее найти.
Лерой покачал головой, щурясь.
— Последний шанс, — отец снова покачал головой. Букер тихо рассмеялся. — Думаешь, эти люди могут меня остановить? Наивный мертвец.
Злость вспыхнула в нем с силой, годы ненависти стали чем-то сильнее, намного сильнее, чем то, что с ним сделал тот доктор вуду.
Цепи проступили на его запястьях, лодыжках и шее. Они ударили по лицам двух мужчин за ним, обвили руки третьего, что стоял справа. Тяжелый металл бил по коже, разрывая ее, треща костями.
Орел отделился от его спины, вырвался из-под рубашки и взлетел. Он направился к лестнице, когти тянулись к глазам женщины, приближающейся к площадке этажа. Она завизжала и попыталась поймать орла, но он уже пикировал к следующей жертве, щелкая опасным клювом.
Волки вырвались из его голеней, бросились к мужчине слева. Два волка, белый и черный. Они схватили его за руки и тянули, пока кровь не брызнула из тела.
Пауки упали с его рук, скорпионы — с плеч. Они направились по полу к ближайшей женщине, которая подняла пистолет, чтобы выстрелить в него. Она завизжала, пятьдесят ядовитых жал впились в нее одновременно.
Букер поднял голову и посмотрел на испуганного Лероя.
— Это не все, отец. Вы сделали со мной куда больше, это лишь часть.
Орел закричал, и другой человек завопил. Кровь забрызгала стены, капала на пол, и все это произошло за секунды. Красная жидкость вытекала из тел, которым повезло, если они стонали.
Многие были уже мертвы.
Лерой прохрипел, выдыхая, и Букер послал приказ своим существам остановиться. Они замерли в воздухе, на полу или на жертвах.
Он склонился, змеей подтащил Лероя так, что его губы коснулись уха Букера.
— Да?
— Чего ты от меня хочешь?
Губы Букера медленно растянулись в улыбке.
— Это уже лучше. Я хочу знать все о пасторе Харрисе. А потом ты поможешь мне найти его.
— Пастор — хороший друг Пинкертонов.
Букер отклонился, расширив глаза в фальшивом удивлении, а потом кивнул.
— Хорошо, тогда ты знаешь, где его искать. Не переживай, я не убью его. Но он будет жалеть, что не мертв.
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ТРЕТЬЯ
Ирен опустила голову, сплюнула кровь на пол. Ее зубы покачивались во рту, хоть она не знала, как это произошло. Они перестали бить ее, когда глаза стали опухать, и отец увидел, как ей навредил.
Ее руки были вытянуты над ее головой, привязаны к стене в сарае, куда ее отвели. Суставы плеч болели. Их уже не заживить? Она не знала, сможет ли опустить руки после того, как много дней провисит так.
Она думала, что прошло три дня, но не была уверена. Солнце встало и село три раза, это она помнила. Но она не все время дня была в сознании.
Ведро воды стояло вне досягаемости. Они давали ей немного попить, а потом пытались утопить ее в ведре, пытаясь выгнать из нее демона.
Пастор Харрис сказал, что сделал воду святой, помолившись над ней. Бог мог освятить что-то по просьбе священника? Она была уверена, что это работало не так.
Ирен вдохнула и закашлялась. Легкие сдавило, когда она вдохнула слишком глубоко. Боль была от сломанных и ушибленных ребер и открытых ран на спине.
Они пытались выгнать демона, избивая ее. Священник сказал, что это был единственный способ. Прошло много времени, и демон стал ее частью, так что им нужно было сделать сосуд таким, чтобы демон не хотел оставаться.
Ложь. Все было ложью.
Она отклонила голову к лучу света, падающему в трещину в потолке. Сначала она была добра с ними. Она старалась быть хорошей дочерью, которую растил ее отец, и прощала их за боль, которой они ее подвергали.
Она шептала:
— Ничего. Делайте, что нужно, но я не одержима.
А потом, после двух дней боли в теле и сердце, она бросила эту затею. Прошлое избиение она встретила ругательствами и шипением, пыталась отползти от них, хоть тело ослабело.
Если бы она знала, что этим священник начнет доказывать, что она одержима, она бы постаралась терпеть дольше.
Взгляд ее отца не давал ей покоя.
— Видите? — рявкнул пастор, хватая ее за волосы и заставляя посмотреть на отца. — Это не та дочь, которую вы растили. Это демон в человеческой плоти. Мы освобождаем ее из клетки, которую он создал.
Она почти убедила отца. Ирен закрыла глаза, солнце играло на ее лице. Было приятно ощутить немного тепла, хоть днем в сарае было жарко. Ночью было ужасно холодно.
Она хоть на пару мгновений могла ощутить облегчение.
Сколько это продолжится? Пока она не сломается. До побега она сломалась бы на первый день. Цирк сделал ее сильнее.
Букер сделал ее сильнее.
Она вдохнула, заставила воздух пройти в легкие, хоть ребра пылали. Она могла. Букер злился бы на нее, если бы она перестала бороться за свободу.
Веревка на ее руках была первым, что нужно было миновать. Они ее не отвязывали. Веревка впивалась в запястья, и кровь стекала по коже.
Она дернула за путы, проверяя, что ее разум при ней, а веревки не ослабели. Они все еще крепко держали ее на месте.
— Проклятье, — прошептала она.
Ирен оглядела пустой сарай еще раз. Земля под ногами засохла между пальцев там, где вода протекала. Ведро в углу было единственным, что было тут с ней.
Она потянула за веревку, надеясь, что стены не выдержат. Они были прочными.
Что ей оставалось? Только ее тело, а она не ела три дня, так что была еще слабее, чем обычно. Но должно быть что-то…
Чернила на ее руках стали двигаться. Она смотрела, как татуировка искажалась, пока капля чернил не отделилась от ее тела. Не одна, а десятки черных шариков поднимались по ее левой руке.
Муравьи? Ирен
