Хуже того – чувства, которые я испытывала к Бенедикту, были под запретом. Мне нельзя сохнуть по королю – я должна убить его! Казалось, я не манипулировала им, а давала себя соблазнить, будто это он дергал за ниточки.
– Флоренс. – Черты брата стали жестче. Одного взгляда на него оказалось достаточно, чтобы понять: он считает мои страхи пустыми и отказывается их принимать. Речь никогда не шла о нашем благополучии, но о благе человечества, о свободе, мести, равенстве. Мы отказались от своих желаний – это была наша семейная черта. Мы посвятили себя великой цели, которая вела нас вперед, и иногда ради нее приходилось забывать о человеческом.
Сейчас я не была сестрой Валя, дочерью наших родителей, а лишь фигурой на доске, оружием, средством для достижения цели. И я подвела тех, кто на меня рассчитывал.
– Мы ведь можем на тебя полагаться? – невозмутимо спросил Валь, затягивая петлю у меня на шее.
– Да, – с трудом выдавила я.
Брат пристально посмотрел мне в глаза, не убежденный моим ответом. Я молча выдержала его взгляд. Стоит мне заговорить, и выскажу всю правду, расскажу о чувствах, на которые не имела права. Я проглотила горькое разочарование. Мне следовало ожидать такой реакции брата. Но я наивно надеялась, что он поможет мне найти другой путь.
– Где спрятаны кинжалы? – спросил он.
– В оранжерее справа, под столешницей, и в музыкальной комнате под табуретом для пианино.
– Славно. А что будешь делать, когда убьешь его?
– Поставлю свечу у окна и стану ждать на балконе.
Валь кивнул.
– Выполни свою часть, и я вытащу тебя. Клянусь.
Тяжело сглотнув, я молча кивнула.
Валь верил, что сможет спасти меня. Ему не плевать, что станет со мной после выполнения миссии. И все же на первое место брат поставил выполнение миссии, а не меня.
Вот что меня сломает. Неминуемо. Брат придет мне на помощь – но я уже буду обречена.
* * *
Валь попрощался со мной, и я вернулась к себе. А ведь я отчаянно надеялась на теплую встречу. Верила, что брат ободрит меня и подскажет, что делать дальше. Но моим мечтам не суждено было сбыться, я чувствовала себя еще более одинокой, чем прежде, и безнадежно потерянной.
Походив по комнате, я рухнула на диван и стала ковыряться в кексах Лиры, съедая по кусочку. Верхушка, покрытая глазурью, оказалась вкусной, а вот нижнюю часть не помешало бы размочить в молоке.
Раздался стук в дверь. Как бы мне хотелось прогнать гостя! Сейчас я не хотела никого видеть, утопая в жалости к себе.
– Войдите, – прокричала я, отодвинув тарелку.
К моему изумлению, на пороге оказалась не Лира, а ее брат. Темные кудри Бенедикта взъерошились. Из-за этого он казался не таким неприступным, как обычно, хотя в остальном он был так же безупречен: борода аккуратно подстрижена, одежда выглажена.
Посмотрев на меня, Бенедикт выгнул брови.
– А у тебя явно праздничное настроение.
Он, должно быть, пошутил. Но я промолчала и только вздохнула.
Его взгляд смягчился. Закрыв дверь, Бенедикт направился ко мне. Помедлив, присел на диван рядом. Он наверняка заметил раскрошенный кекс, но комментарии оставил при себе.
– Как прошла встреча с братом? – осведомился он.
Я пожала плечами, не в силах дать достойный ответ. Правду говорить было нельзя, а на ложь мне не хватало мужества.
– Видимо, не так, как ты рассчитывала.
– Не совсем, – пробормотала я.
– Почему?
В его голосе мне послышалась нежность, вызвав во мне желание уткнуться ему в плечо и выплакать грусть и печаль.
– Семья – это сложно, – проговорила я, избегая его взгляда. Я заметила, что он кивнул. Возможно, для Бенедикта этого ответа недостаточно, но он понимал, о чем я пыталась сказать.
– Сестра опередила меня, как вижу, – сменил он тему. – Но, судя по всему, ее выпечка была съедобной, только когда ты помогала ей на кухне.
– Тогда постарались слуги, – объяснила я. – Но, насколько понимаю, в этот раз она решила отказаться от их помощи.
– Да, второй раз она не станет слушать объяснения, – согласился Бенедикт, ухмыльнувшись, и откинулся на спинку дивана.
Я натянуто улыбнулась. Мило с его стороны пытаться развеселить меня, но меня не оставляла тревога, а на сердце повис тяжеленный камень – из-за Валя. Я так и не решила, как вести себя с королем. Хотя оставался единственный вариант.
Бенедикт умолк, и я уже решила, что он собирается уйти. Зачем ему терпеть мое ужасное настроение? Мне стоило попросить его задержаться, но заставить себя не получалось.
– Хотел поздравить тебя с днем рождения, – сказал Бенедикт, и я подняла на него растерянный взгляд.
– Спасибо, – вполголоса поблагодарила я.
Король встряхнул головой.
– Нет, не так. Все неправильно.
– О… – смутилась я. – Прошу прощения.
– Ты ни в чем не виновата, – возразил он. – Тебе не за что извиняться.
Он в задумчивости разглядывал меня.
Я выдержала его взгляд, но начинала нервничать.
– Признаться, я в смятении, – сказала я.
Бенедикт взъерошил волосы. Собираясь с силами, он глубоко вздохнул.
– У тебя есть планы на вечер? – спросил он наконец.
Я невольно улыбнулась.
– Какие у меня могут быть планы?
Он сохранял серьезность.
– С Лирой и Брианой, вероятно.
– Нет, – покачала я головой.
– Теперь есть, и это официально, – заявил он, поднявшись на ноги. – Я дам тебе знать, когда придет время.
«В смятении»? Это ничто в сравнении с тем, что я испытывала сейчас.
– Сообщите? – переспросила я. – О чем же?
Бенедикт молчал.
– Я еще не уверен, – признался он. – Но надень что-нибудь красивое. Сходим кое-куда.
– Кое-куда? – повторила я, не веря своим ушам. Бенедикт же не имел в виду то, о чем я подумала?
– Если ты, конечно, не против, – добавил он.
– С удовольствием.
Будто я могу отказаться. Что бы это ни было – мне стало любопытно, и я с предвкушением ждала вечера.
После ужина Бенедикт прислал за мной. Шестеро стражников сопровождали меня, пока я шла через замок, и впервые со времени бала я увидела парадные ворота.
Бенедикт дожидался меня там в окружении Эрис Хилл и группы стражников. Теперь его волосы были идеально уложены, а черный костюм, подогнанный по фигуре, напомнил мне о нашей первой встрече: тогда я оказалась на пути у короля, и мы на мгновение встретились взглядом. Я ощутила его запах, навсегда запечатлевшийся в памяти.
В тот момент я еще не знала, с кем столкнулась, и тем не менее он показался мне удивительным. Будто обладал властью переплетать
