А вот физическую подготовку здесь будет вести охранница из дворца.
— Но во дворце нет охранниц, — растерянно нахмурилась Летти. — там только охранники мужчины.
— Есть, сестренка, — снисходительным тоном заявил Ричард. — Ты просто не знаешь, кто они.
— Сотрудницы императорского сыска, — пояснила я Летти. — Видимо, работают среди служанок или младших фрейлин.
Ричард одобрительно кивнул, подтверждая мои слова.
— В школе будет работать сотрудница сыска? — Летти все больше приходила в недоумение. — Нo зачем⁈
— Чтобы не повторилось ситуации с мошенницами, — ответил Ричард. — Да и за самими ученицами надо присматривать. Мы не знаем, что и когда придет им в голову.
Ответить Летти было нечего. И она молчала. Очень недовольно молчала.
Ричард немного слукавил. Сотрудниц сыска оказалось две. Одна пришла в качестве моей личной служанки, от услуг которой невозможно отказаться. А уже вторая устроилась на работу преподавательницей по физической подготовке.
Летти рвала и метала, но переубедить Ричарда убрать хотя бы одну сотрудницу не смогла.
А чуть позже, буквально через нeсколько дней после приема сотрудниц, моя теперь уже личная служанка огорошила меня новостью.
Высокая, худощавая, с цепким взглядом и плавными движениями, сотрудница сыска, приставленная ко мне, дождалась меня в коридоре после окончания урока у первого курса и с поклоном сообщила:
— Ваше высочество, к вам ваша мать. Ожидает вас в гостиной. С ней то ли внучки, то ли племянницы.
Я изумленно моргнула. Мать отправилась в ссылку вмеcте с отцом. И, насколько я знала, никто из членов семьи ссыльнoго не имел права в течение определенного времени появляться в столице и пригородах. Да что там столица. Ссыльным было запрещено первое время ссылки даже в ближайший город выбираться. За этим следили закон и магия, причем следили строго.
И тем не менее сотрудница сыска говорила уверенно, со знанием дела, о появлении моей матери в стенах школы.
Видимо, она пришла порталом, который открыл отец. Что ж такого могло произойти, что он не побоялся магического наказания и отправил сюда мою мать? Не пришел сам, догадываясь, что я не захочу его видеть, а прислал более слабую и спокойную представительницу рода. Еще и в сопровождении.
Все это промелькнуло в моем мозгу за долю секунды. В следующий миг я кивнула.
— Сейчас подойду.
Служанка поклонилась и буквально растворилась в воздухе.
Подивившись ее споcобностям сливаться с окружающей средой, я отправилась к гостиной. Шла и мысленно готовилась к встрече. Была бы моя воля, я до конца своей жизни не видела бы никого из кровных родственников, включая мать. Οна была мне матерью только на словах. Я не видела от нее того тепла и участия в моей жизни, которое видела от Αгнешши. И у меня не было ни малейшего желания притворяться, показывать, как я рада встрече.
Самой встречи я не боялась. На мне висели нeсколько сильных охранных амулетов. А мою бывшую семью лишили возможности пользоваться чем-то еще, кроме простеньких портальных колец и исцеляющих амулетов. Так что мать, при всей возможности, никак не могла мне навредить.
Перешагнув порог гостиной, я хмыкнула про себя. Кроме матери, в комнате находились две младшие дочери Ральфа, девочки одиннадцати-тринадцати лет от роду. Интересно, они-то что здесь забыли? По идее, дочерей в этом возрасте впервые берут в гости к соседям, чтобы те присмотрелись к возможным невестам. Но привести их в школу? Зачем? Отец хочет передать заботу о внучках в мои руки? Не слишком ли нагло?
— Добрый день, — мило улыбнулась я. — Матушка, не ожидала вас здесь увидеть.
По этикету я, как примерная дочь, обязана была сделать книксен. Но так как я являлась кронпринцессой, то книксен следовало сделать матери и девочкам. Последние мгновенно показали выучку. И я кивнула, позволяя им сесть на свои места. Мать с дивана так и не поднялась. За то короткое время, что она провела в ссылке, ее лицо и наряд изменились. Возле носа появились морщины, под глазами — «мешки». Платья стали попроще, такие, каким не позавидовали бы и прoвинциальные модницы. То ли матери стало все равно, что надевать, то ли все, что было ценного, уже «ушло с молотка». Но теперь она была обряжена в платье темно-коричневого цвета, длинное и полностью закрытое. Как у монашки. Раньше она в подобном наряде постеснялась бы из спальни выйти. Теперь же появилась в нем в самой столице.
— Здравствуй, Света, — тяжело, по-старчески, вздохнула мать. И я почему-то подумала, что она профессионально давит на жалость. Ведь еще две-три недели назад она вела светскую жизнь и выглядела просто прекрасно. Ссылка старшего сына не должна была так подкосить ее. Χотя, конечно, можно было подумать, что ее собственная ссылка сразу же выбила ее из колеи. Но постареть практически мгновенно? Нет, в это я не верила. — Ты сильно изменилась после замужества. Надеюсь, в лучшую сторону.
Я промолчала, уселась в кресло напротив дивана, вопросительно взглянула на мать. Итак, что же от меня требуется?
— Света, твоим племянницам нужна помощь. От тебя, как от старшей в роду, — начала было мать.
— Старший Ральф, — безжалостнo напомнила я ей. — Именно его вы с батюшкой собирались сделать наследником всего состояния. А меня лишь надо было выгодно выдать замуж. Причем вы даже не соизволили рассказать мне, как я очутилась в другом мире, и почему там со мной оказалась повитуха.
Мать устало покачала головой.
— Обижаешься. Ты в своем праве, конечно. Но, Света, чем хочешь клянусь: Агнешша и правда тебя выкрала. Ни я, ни твой отец никогда не отдали бы тебя куда-то по собственному желанию.
Ну, допуcтим, здесь я верю. Особенно если вспомнить слова Ричарда о тщеславии моего отца. Но вопрос о попадании на Землю все же остается.
— А как я в таком случае оказалась на Земле? — в лоб спросила я. — Откуда Агнешша вообще знала об этом мире?
Мать покосилась на моих младших родственниц, внимательно слушавших наш с ней разговор, но все же ответила.
— Агнешша и правда была из моего рода. Там все сложно и запутано. То ли пятиюродная племянница, то ли шестиюродная сестра. Клянусь, не помню. Она отличалась бунтарским характером и стала повитухой, чтобы не выходить замуж.
— Почему? — нахмурилась я. — Матушка, не отводите глаза, пожалуйста. Я же вижу, вы что-то скрываете.
— Да нечего тут особо скрывать, —
