— У нас с Мегги был один ангел-хранитель. По крайней мере, она так говорила.
— Знаю, Мегги мне рассказала. Она считает, что после ее смерти ты перестал разговаривать с Баффи.
Морган пожал плечами:
— Может быть.
— Кельтские женщины украшали бабочками платья и одеяла. И даже пеленки, когда ожидали пополнения. Мегги бегала за бабочками?
— Постоянно, и вечно хихикала.
— А может быть, бабочки летали за ней?
Морган задумался:
— Ты знаешь, сейчас уже трудно вспомнить.
Дестини кивнула на ангела из розового гранита:
— Видишь, как Баффи укрывает Мегги крыльями? Именно так они часто являются мне, только волосы Мегги заплетены в косички. На ней красная школьная форма в клеточку, а в руках у нее — кудрявая игрушечная собачка.
— Шутишь? Эта собака с ней? — Морган снова оглянулся и с трудом подавил желание позвать Мегги. Неужели сестра и правда только что ударила его по голове этой своей игрушкой? Как частенько делала давным-давно? Да нет, не может быть.
— На ангеле синее платье, — сказала Дестини, поднимаясь, — то есть синее с красным, и золотой пояс. Крылья у нее блестящие, ярко-белые. Конечно, это может быть всего лишь мое представление об ангеле вообще, но именно такой я ее вижу. Хотя лицо Баффи совсем не похоже на лицо ангела на надгробии. Баффи не улыбается, но смотрит на Мегги с огромной любовью. Мегги не показала этого в своем рисунке, на твоей татуировке тоже нет ничего подобного. Наверное, дело в том, что такую любовь нельзя изобразить.
Такую любовь. Баффи. Мегги. Правильные слова, которые когда-то определяли его жизнь.
Возникало ощущение, что Дестини знает Моргана лучше его самого. Словно эта прекрасная любящая женщина с самого начала была судьбой предназначена только ему.
Предназначена ему судьбой? Моргану казалось, его голова вот-вот лопнет. Все это время он искал смысл жизни, но так и не находил, пока Дестини не взяла его за руку.
— Пойдем, — сказала она. — Я хочу заехать в цветочный магазин и купить кое-какую рассаду. Мегги хочет, чтобы у тебя был исцеляющий сад, а я хочу, чтобы этот сад стал еще и символом памяти о ней.
Морган счел этот план попросту смехотворным, но согласился, потому что не хотел оставаться в стране Оз без Дестини. Они подъехали к магазину, а когда вошли в него, Дестини достала из сумочки список:
— Мне нужны астры Фрикарта, посконник, свинчатка, гелениум, кирказон змеевидный, череда, хелоне и хатьма древовидная. — Моргана чуть удар не хватил, и Дестини, конечно, это заметила. — Ага, угадал, — сказала она. — Растения выбрала Мегги, а я только записала названия.
— Ее чувство юмора невозможно не узнать. В этом она, кстати, очень похожа на тебя.
Продавец перечитал список и покачал головой.
Уперев руки в бока, Дестини повернулась к нему:
— Что не так?
У парня наверняка затряслись поджилки. Он вытер руки серым фартуком, будто у него вспотели ладони, огляделся и тихо проговорил:
— Большинство этих растений не взойдет до следующего года, потому что вы слишком поздно собираетесь их садить. А за то, что я вам это говорю, меня могут уволить.
Дестини подалась к нему:
— Я вас не выдам. И мне все равно. Мне нужно их посадить, и точка. А еще мне нужна для сада статуя ангела. — Морган улыбнулся, когда она взяла его за руку и добавила: — Это для Мегги.
Ему с трудом удалось подавить порыв поцеловать ее на людях. Что ж, надо признать, что с Дестини слово «проблемы» должно писаться с большой буквы.
— Смотри, Морган, маяк, — сказала она и повернулась к продавцу: — Это мы тоже берем.
Сам Морган выбрал большой камень с выгравированной надписью и положил его на прилавок рядом с остальными покупками.
— Тут написано «Судьба», — сказал он. — Мегги должно понравиться.
Намного позже, чем они ожидали, им пришлось взять два морских такси, чтобы перевести на остров себя, багаж Дестини, купленные растения и статуи.
— Интересно, разлетелись ли божьи коровки, — проговорил Морган, поднимая с причала столько чемоданов, сколько мог унести. — Надеюсь, они не мигрировали наверх, потому что у меня в планах провести себе экскурсию по твоим татуировкам. Я их, конечно, видел, но толком не рассмотрел.
Дестини с трудом подавила дрожь возбуждения.
— Не у одной меня тут имеются татушки.
Он покачал головой:
— Мои ты увидела, когда шпионила за мной, пока я был в душе, верно?
— Неважно. Лучше расскажи, как вообще священник умудрился обзавестись татуировками.
— Он поплыл на острова вместе со своими спятившими друзьями, где все они напились до зеленых чертей и сделали себе татуировки.
— Кинг с Эйденом тоже?
— Поверить не могу, что твои сестры еще ничего тебе не рассказали. Хотя тогда мы поклялись под страхом смерти не выдавать друг друга. Должно быть, они и со своих жен взяли клятву хранить тайну.
— Гадство какое-то. — Дестини оставила папку с рисунками у кухонной двери и пошла обратно на причал за растениями. — Их жены — мои сестры. Я обязана знать все, что знают Хармони и Сторм.
— Не думаю, что после свадьбы узы сестер остаются на первом месте. Кроме того, они наверняка в курсе только тех подробностей, которые касаются их мужей. А мужья, как мне кажется, важнее сестер.
— Ага, как же. У меня прямо по жизни позднее зажигание. Хоть я и средняя сестра, но у меня нет ни магической миссии, ни перспектив.
Морган уронил один из ее чемоданов.
— Ты имеешь в виду перспективы семейной жизни?
— Будь реалистом. И поосторожнее с моими вещами. У меня нет ни малейшего желания позволять какому-нибудь мужчине испортить мне жизнь. С тобой, например, я всего лишь забавляюсь.
Он мысленно с облегчением вздохнул и хлопнул Дестини по заднице, когда они снова возвращались на причал, на этот раз за статуями.
— Сегодня утром в душе ты говорила совсем не так.
— Сегодня утром в душе мы совсем не говорили, — возразила она. — И пошел ты, Морган.
Он остановился и поднял руки:
— Да я же просто так сказал.
Стоило ему открыть дверь в кухню, как оттуда прямо в них полетела теннисная ракетка. Дверцы шкафов открывались и громко закрывались, повсюду летали тарелки, падали, разбиваясь, на пол и сбивали друг друга в полете.
— Мегги, что с тобой? — спросила Дестини.
Все стихло. Дверцы замерли, открытые и закрытые. Осколки тарелок валялись на полу.
— Почему ты плачешь? — снова спросила Дестини, но Морган в упор никого не видел.
Ему стало больно, словно он почувствовал отголосок боли Мегги, как бывало когда-то давным-давно.
