Он усмехнулся шире:
— Ну вот и вернулся, чтобы связать кое-кого…
— Да пошел ты, — нахмурилась я и попыталась встать, только он дернул за руку и подмял под себя.
— Ну так пошли со мной, — оскалился, придавливая к земле.
— Не пойду, — прошипела ему в лицо. — Я не умею на четырех лапах бегать! А у тебя, как оказалось, есть более подходящие спутницы для прогулок!
— Неужели? — зло усмехался он, склоняясь ниже и оплетая руками.
Чувствовала, как дрожит под моими пальцами, и эта дрожь передавалась и мне. Но остановиться не могла:
— Ко мне приходила сегодня твоя девушка!
Эйдан сузил глаза, но усмешка не выцвела на его лице.
— И что?
— Ты врал мне! — вскричала, дернувшись. — Она рассказала мне про невозможность вам отказать! Что-то про особое вещество, которым ты пудришь мне мозги! Я же спрашивала тебя, что со мной!
— Ну так чего ж ты тогда бежала за мной? — и он заботливо убрал волосы, налипшие на мой лоб. Теперь от него шло тепло, пальцы, скользнувшие по шее, показались горячими. — Токсин так долго не действует…
— Я тебе не верю, — процедила упрямо, впиваясь пальцами в его плечи.
— Конечно, лучше верить бывшей любовнице — она точно заслуживает доверия, — зло усмехнулся он.
Короткая вспышка моего сопротивления обернулась его жесткой хваткой на шее и моей жаркой капитуляцией уже со второго вдоха. Память о том, что все это нереально, природные чары и вообще какое-то шарлатанство, отказала. Эйдан покрывал жалящими укусами губы, подбородок под аккомпанемент грудной рычащей вибрации, будто медведь никуда не делся. Смятая трава наполняла воздух пьянящей терпкой горечью. И он окунул меня в нее с головой, содрав одежду полностью. Я впилась в его спину ногтями, когда он усадил меня сверху. Его блестящий звериный взгляд в сумерках не оставил надежды — все будет по его правилам.
Он сжал пальцы в волосах на затылке, заставляя смотреть ему в глаза, пока опускал на член… Но мне тоже было на что посмотреть — как самоуверенный оскал на его лице сменяется напряжением, а между бровями собираются злые линии. Когда он стиснул на бедре пальцы, я зажмурилась, подчиняясь. Все что могла — хвататься за его плечи, чтобы не потерять нить с реальностью. А та выталкивала меня в забытье с каждым его движением, и только собственный стон еще напоминал, где я и с кем.
Как же было хорошо! Если это все было ложью, то эта ложь — самая лучшая на свете! Потому что его объятья меня лечили — унимали дрожь от страха, заменяя ее трепетом наслаждения. И плевать, что я не узнавала себя — такой мне было хорошо. Я не чувствовала себя лишней в его мире, наоборот — самой настоящей, единственной и желанной. Потому что эта близость стирала разницу — мы становились похожими, если не одним целым, и цель у нас была одна…
Я прикусила кожу на его шее в бреду, и его мышцы дрогнули, а в груди задрожало от рычания. Вибрация ударила вниз, и Эйдан выдохнул со стоном первым, а я последовала за ним. Наверное, впервые хотелось слушать его оргазм вместо своего, хотя это было почти нереально.
В ушах зашумело, и я опустилась лбом ему на плечо, чтобы голова окончательно не отказала.
Мы приходили в себя несколько минут, в которые Зверь продолжал меня тискать, целовать и покусывать…
— Что ты делаешь? — недовольно дернула плечом.
— Ты вкусная, — прорычал низко. — Пахнешь так, что крышу сносит… Молоком, лесом…
— Ты мне врал…
— Если бы не токсин, тебе было бы больно и страшно там в клетке. — И он решительно оттянул меня за волосы, вынуждая смотреть в глаза.
— Мне и было…
— Правда? — усмехнулся. — Он не действует долго — ты разве не чувствуешь? Уже ноешь, как тебя снова все не устраивает!
Я моргнула, тяжело дыша. Все, что чувствовала — это стыд, и то, что он еще во мне и не позволяет сбежать.
— Ты думала, что все это — ложь? — не давал он спуску, притягивая к себе. — Или ты так хотела в это верить?
— Пусти, — прикрыла глаза.
— Не пущу, — зло процедил и вжал меня в свои бедра снова.
— Эйдан… — задохнулась я от ощущений. Слишком чувствительно было все… — Пожалуйста, дай передохнуть. Я не могу… Не могу больше…
Он успокоил дыхание за несколько вздохов:
— Хорошо.
— И Рон у Таты, — спохватилась я. — Но он все время рвется к тебе. Я не знаю, как он еще не тут.
— Я знаю — он спит.
Я глянула на него, совсем обалдевшая, но он не стал мне ничего объяснять — поставил на ноги и наклонился за разбросанными по траве вещами. А меня начало трясти от адреналина. Пока он помогал одеваться, я даже пальцев толком сжать не смогла на футболке, чтобы одернуть. Сам Зверь одеждой не озаботился — подхватил меня на руки и понес из леса.
— Эйдан! — Первым раздался возглас облегчения Таты. Я обернулась и увидела, что Рон действительно спит у нее на руках ребенком, укутанный в платок. — Эйдан, как вы? — потребовала она тише, когда мы подошли ко всей спасательной команде. Никому вообще не было дела до его внешнего вида.
— В норме, — глухо отозвался Зверь и приказал мне: — Бери сына.
Тата поспешила передать Рона мне, и Зверь, не мешкая, направился домой. Я чувствовала, как он зол и напряжен. Были бы силы, рванула бы куда подальше, но даже дышать уже было тяжело, и меня трясло.
Войдя в дом, он опустил меня на диван:
— Посиди, — а сам направился к чайнику.
Рон дрожал вместе со мной на моих руках, и я устроила его на диване, подложив подушки, лишь бы не тревожить его спокойствие. Эйдан принес мне большую чашку чая, все так же наплевав на наготу:
— Держи,— вручил, а сам подхватил стопы и начал согревать в ладонях. Все еще злой, резкий… но не ушел, не бросил. — Спасибо, что вернула меня.
— Я? — моргнула растеряно.
— Ты, — уколол меня взглядом. — Я слышал тебя. И шел на голос. Если бы не ты, остался бы в звере.
Мои веки дрогнули от нового витка свалившегося на меня ужаса, рука с чашкой дернулась, и он перехватил ее, не позволив уронить.
— Ари…
— Я не знала…
— Тем более, — поймал он мой взгляд. Но, видя, что меня снова начинает трясти, сцапал и усадил сверху на себя: — Тш…
Я всхлипнула и обняла его за плечи, чувствуя, как отпускает, сглаживается дрожь и проходит страх.
— Ты меня снова успокаиваешь своим… токсином, — вяло промямлила, осторожно вдыхая запах мужчины.
Я бы тоже сейчас могла сказать, что он пахнет умопомрачительно, но оставила это признание при себе.
— Без сексуальной активности токсин не выделяется, — усмехнулся он невесело и встретил мой растерянный взгляд своим уверенным.
— Ренни меня обманула…
— Нет. Обманула себя ты сама.
— Но если ей верить, то это желание, что ты вызываешь…
— Я могу вызывать только сексуальное возбуждение, — перебил он меня. — Желания обо мне заботиться, бегать за мной по лесу и возвращать домой токсин вызвать не может.
Я прикрыла глаза, облизав губы, и покаянно вздохнула:
— Прости. — Он сжал меня крепче, и я совсем растаяла. — Мама сегодня звонила, и я… совсем раскисла. А потом эта твоя… В общем… Я расстроилась, Рон почувствовал и…
— И побежал искать меня тебе на помощь, — улыбнулся Эйдан.
— Наверное, — покаянно выдохнула я.
— А что мама?
— Увидела меня где-то по новостям с тобой и ребенком.
Я незаметно для себя расслабилась в руках Эйдана, будто не было этого жуткого дня, он просто приехал вечером домой, и мы открыли новый уровень в отношениях под названием «садись на колени и жалуйся».
— И?
— Она не звонила мне год, Эйдан. А тут увидела тебя… — красноречиво вздернула бровь. — И оборотней она вообще не признает, а тут позвонила. И столько претензий! Что не показала ребенка.
— Не хочешь с ней увидеться?
Я только покачала отрицательно головой:
— Она сказала мне не возвращаться, когда я уезжала в Смиртон. Думаешь, будет искренне рада? — усмехнулась. — Ай…
Эйдан убрал руку с моих ребер и поднял кофту:
— Черт. Давай в душ. Потом обрабатывать… На тебе живого места нет.
