— Нет, — отозвалась я.
Мужчина отодвинул шторку, впустив в карету немного холодного света дневной звезды. Ничего не высмотрев за окошком, повернулся ко мне.
— Почему ты не рассказала?
Я пожала плечами. Наверное, в другой ситуации ответила бы, что не знаю или упрямо помалкивала, но сейчас не имела права утаивать от Агфара даже свои мысли.
— Боялась вашей реакции, — сказала и, втянув для смелости побольше воздуха, решила пояснить: — Вы почитаете Айну. А Богиня и Безгласые — это как два конфликтующих лагеря. Получается, правду обо мне вы должны были принять как нечто… омерзительное. Простите за мою ложь. Я не рассказала, чтобы вы не отвернулись от меня. К тому же это тайна нашей семьи…
— А тайнами ты ни с кем и никогда не делишься, — вздохнул граф.
Он взъерошил волосы. Потер лоб. Опустил голову и некоторое время покачивал ею.
— Ты верно сделала, — вдруг произнес мужчина. — И если уже рассказывать, то нужно было делать это в самом начале. Тогда я даже не пустил бы тебя на порог своего дома. Да, ты права: я не принимаю Безгласых и считаю все, что они творят, крайне осудительным и отчасти отвратительным. Они не только осквернили Белую равнину, которая с давних пор называется Чернолесьем, но и обратили людей против Айны. Эти твари не помогают избавиться от эши в своих храмах. Они питаются нашим даром! Словно… какие-то паразиты. Люди ослеплены исковерканной правдой. Никто не видит, что Безгласые делают с нами.
Я от удивления выгнула брови. Не ожидала услышать от графа подобной тирады.
— Так что я отвернулся бы от тебя. И вместо попыток убежать ты должна была рассказать, что меченая. Тогда все проблемы решились бы сами собой! — эмоционально выдал Агфар и вздохнул, отведя взгляд: — Да, решились бы сами собой.
— Но рана убила бы вас, — не согласилась я, ощутив волну неприятия.
— Мышка, ты хоть понимаешь, что я вчера не смог от тебя отвернуться? — с горечью в голосе выдал мужчина. — Хотя нет, лучше бы ты рассказала. Еще в самом начале, пока не проникла ко мне в мысли. Или чуть позже. Но до пожара! До момента, когда я едва не потерял тебя.
Он подался вперед и схватил меня за плечи. Всмотрелся в глаза. Обреченно покачал головой и уткнулся лбом в мой лоб.
— Моя маленькая мышка, — прошептал он и коснулся пальцами моей щеки. — Влюбила меня в себя, а теперь покидаешь.
Я собралась отстраниться, но мужчина не позволил сдвинуться с места. Удержал за голову. Вновь посмотрел в глаза.
— Лисая, я дошел до крайности! — выдал он, в то время как я не смела даже моргнуть. Влюбила?.. — Айна знает, сколько придумал способов, чтобы ты поменяла решение отправиться в ее храм. Я не только предлагал деньги твоему отцу, но даже подтолкнул Лиора на более решительный поступок.
— Так это не Илиная?
— Они с моей матерью — чистая случайность. Все было продумано до мелочей. Я уже поверил, что отвратителен тебе, убедил себя, что именно поэтому предлагаемое мною будущее тебя не прельщает. Мышка, я отчаялся. Видел страх в твоих глазах, замечал опаску. Думал, ты ненавидишь меня после всего случившегося. Винишь в том, что не уберег от Илинаи. И при устроенном вчера скандале не встревал в разговор, так как хотел хоть немного понять тебя и твое отношение. Прости, — пылко говорил он. — Но зато ты улыбалась Лиору. Ему и еще твоей подруге, Игрис. Только с ними была по-настоящему счастлива. В первый раз, в парке, я разозлился, хотел убить этого мерзавца, посмевшего подойти к тебе.
— Агфар, — пораженно прошептала я.
— А потом позавидовал. Представляешь, я позавидовал другому мужчине, потому что к нему ты более благосклонна. И возненавидел его за это.
Я сглотнула подступивший к горлу ком. Хотела хоть как-то утешить Агфара, но не находила слов. Видела, что он на грани. Отчаялся. Говорил и не мог остановиться.
— Прости, мышка. Надеюсь, ты понимаешь, чего я добивался?
У меня не нашлось ответа. А граф все гладил мои волосы, поправлял их, проводил пальцами по щекам, скользил взглядом по лицу. Морщился.
— Да, нужно было рассказать про Безгласых. Тогда бы я потерял всякую надежду. Не представился бы Лиору твоим кузеном и не сказал бы, что ты в нем души не чаешь. Не посоветовал бы действовать решительнее. Не давил бы в себе гордость, ревность, неприятие своих же поступков. Я люблю тебя, мышка. И уже готов был на все, чтобы ты осталась.
— Агфар… — слеза скатилась по моей щеке.
Он вытер мокрую дорожку, нахмурился. Порывисто обнял и ловко пересадил меня на сидение рядом с собой. А к горлу уже подступали рыдания. Не из-за его поступка! Просто я осознала, что действовала неправильно, должна была открыть правду не в последний момент — раньше. Чтобы не доводить его до исступления. Чтобы не замечать сейчас в каждом движении и слове его душевные муки. Агфар уже прощался. Вот так, прижимая меня к себе, сминая мои плечи, поглаживая волосы. Я чувствовала его состояние: беспомощность, пустоту и чувство обреченности. Прошла когда-то через такое. Тогда не хотела принимать открывшуюся правду, но потом смирилась. И граф сможет.
— Так кто из вашей семьи заключил сделку? — могильным голосом заговорил мужчина. — Подозреваю, раз у тебя есть метка, значит, есть и эши. Если присутствует дар, то матери нет. Где сейчас твоя мачеха?
— Не надо, — покачала я головой и уткнулась носом в его плечо. — Уже ничего не изменить, а месть не поможет.
— Не сказал бы.
— Агфар, прошу, — отстранилась я, чтобы заглянуть в голубые глаза. — У нее семеро детей. Представь, как им будет без матери. Да, она продала меня за то, чтобы родить их, но это не значит, что сейчас нужно ей мстить. Что жизнь одного против испорченных судеб нескольких?
Брови графа сошлись на переносице.
— Не нужно, пожалуйста.
— Не считаешь, что за все нужно платить?
— Не всем.
— Всем!
— Отец и так отправил ее в храм Айны. Заставил прислуживать Богине, которую Найрита не почитает. Сказал, что если ей будет дарована эши, чтобы обменяла потом у Безгласых себя на меня. Не это ли наказание?
— Ты слышишь себя со стороны?
Я высвободилась из рук Агфара. Не имела сейчас ни малейшего желания говорить о мачехе. Да, защищала ее, так как не хотела, чтобы по итогу пострадали мои родные.
— А куда смотрел Эдвард? Что он сделал, когда узнал о сделке.
— Искал, как ее расторгнуть, но ничего не нашел. Недавно получил известие, что встречался случай замены одного одаренного эши человека на другого.
— Все? — от резкости графа у меня свело зубы.
— А что еще нужно? Папа вообще лучший, не надо его ни в чем винить! Он любит меня и готов на многое…
— Я почувствовал на себе его упертый характер. Но почему-то тебя он не уберег.
Я охнула. Уже собралась возмутиться, как граф подался вперед и коснулся губами моего виска.
— Мне непонятно, каким нужно быть человеком, чтобы пойти на подобное. Мачеха продала тебя. Ее действия возмутительны. Я не знаю, как она себя вела после, но на месте твоего отца убил бы такую женщину.
— Агфар, какой ужас, — запротестовала я, вновь пытаясь вырваться из объятий мужчины, но оказалась еще сильнее прижата к его груди.
— И ты защищаешь ее. Оправдываешь! Набиваешь цену. Будто она чем-то лучше тебя.
— А так и есть.
— Нет! — окончательно разозлился Агфар. Больно сжал мое плечо, протяжно выдохнул, успокаиваясь. — Еще скажи, что ты понимаешь поступок Илинаи.
— Конечно. Сложно представить, как бы я себя вела на ее месте. Ты ведь привел в дом другую женщину!
— Да что с тобой не так?! — поразился граф и посмотрел на меня другими глазами.
— Разве? — не согласилась я. — Все со мной нормально! Я восемнадцать лет жила, мечтая о светлом будущем, а потом узнала о поступке Найриты. Месяц плакала в своей комнате, пока не поняла, что все безнадежно. Меня продали, как скот, чтобы получить товар ценнее. Обменяли на нормальных детей, без дара, которые проживут до глубокой старости, продолжат род, дело отца, помогут ему в торговле, прославят наше имя. А что было уготовано мне? Стать разменной монетой, чтобы какому-то лорду или графу сделать наследника? Я с детства обречена на смерть. Я поняла это, лишь запершись в комнате. Хотела бежать, начать бороться, отказаться от выплаты долга, отстаивать себя, чтобы хотя бы мечтать. Но меня лишили самого права выбора! Даже ты в храме не спросил моего согласия. Указал, что так должно быть. Ты был наглядным примером того, что я ничего не стою. Мусор, на который не зря потратили время. Да, я не сказала про Безгласых, потому что не хотела снова оправдываться, кого-нибудь защищать, боялась, что ты отвернешься. Я безнадежно испорчена. Жертва! — с омерзением воскликнула я и смахнула проклятые слезы. — Стала ею, потому что руки опустились. Хотела насладиться последними днями, но не смогла даже убежать от тебя. Рассказать о настоящих чувствах? Я ненавижу всех! Вру даже самой себе, потому что неправильно ненавидеть братьев и сестер. Ненавижу Найриту, отца, тебя!
