— Теперь вы знаете всё, — заключил герцог Монтеберский. — Если у вас остались какие-то вопросы, задавайте — я постараюсь ответить.
— Может быть, ваша жена была такой же жертвой? Может, это не она всё организовала?
— Увы, — с болью в голосе ответил герцог, — я бы хотел так думать, но факты — упрямая вещь. Я лично расследовал обстоятельства произошедшего. Единственное, в чём я убежден, так это в том, что Элен на такое кто-то надоумил — сама бы она в жизни не догадалась использовать взрывчатку. Куда проще отравить неугодного мужа. К сожалению, я так и не выяснил, кто это мог быть. У Элен был весьма широкий круг общения, а динамит тогда только изобрели — и его обсуждали на каждом шагу.
— Так, может, она сама и решила его использовать, наслушавшись разговоров? — предположила Зина, на что Жак лишь пожал плечами, говоря тем самым, что, мол, всякое возможно.
— А те слухи, — вспомнила Зина, — по поводу того, что вы оказываете какие-то особые услуги короне?
— Это правда, — ответил герцог со вздохом, — хотя я и не понимаю, каким образом это просочилось в массы. Я помогаю расследовать дела, связанные с аристократией — то есть там, куда обычной полиции вход заказан. Но это — тайна, и я прошу вас, Эжения, не распространяться об этом. Вам я сообщил, так как вам надо это знать, если всё-таки решитесь стать моей невестой.
— Разумеется, я никому не скажу, — заверила Зина. А сама подумала, что быть рядом с герцогом, учитывая, чем он занимается, может быть еще опаснее, чем одной. Но почему-то она верила Жаку — безотчётно, интуитивно. Знала, что поможет и защитит.
— Нам осталось проверить только одно, прежде, чем мы объявим свету о своей помолвке, — вдруг сказал герцог Монтеберский изменившимся тоном.
— Что именно? — Нахмурилась Зина, приготовившись сосредоточенно внимать. Но герцог молчал; вместо этого он шагнул ближе, кончиками пальцев провёл по её щеке, попутно убирая выбившийся из причёски локон. Обвёл ласкающим взглядом её лицо, задержался на губах — и в груди у Зины что-то сладко ёкнуло от понимания того, что сейчас произойдёт.
Жак медленно склонился к её губам, его рука скользнула Зине за спину и, обхватив девушку за талию, притянула ближе — теперь они стояли вплотную, прижимаясь друг к другу. Несколько секунд герцог еще помедлил, а затем его губы коснулись её губ. Ни один поцелуй до этого момента не заставлял Зину растворяться в пространстве, забывая обо всём на свете. И поэтому, когда поцелуй наконец прервался, Зина не сразу расслышала хриплый шёпот герцога и не сразу поняла, что он спрашивает:
— Вы станете моей невестой, Эжени?
— Да, — выдохнула Зина, — стану!
В этот момент Зина забыла, что она — не Эжения, забыла обо всех проблемах и заботах, и просто искренне ответила мужчине, сумевшему что-то затронуть в её душе.
Глава 26
Весь следующий день и еще несколько дней после приёма Зина провела дома: ей необходимо было подумать. Во-первых, её беспокоила усиливающаяся симпатия к герцогу Монтеберскому: не помогало даже самовнушение, что он, вроде как, вымышленный персонаж — целовался он с ней как вполне реальный мужчина. Во-вторых, события приёма у ле Фондани пошли не по сценарию: никакую каверзу для Милены они с гадючным трио не придумали, зато она теперь невеста — что тоже совершенно не по сюжету книги. И, в-третьих, с появлением герцога Монтеберского вообще не ясно, как теперь пойдёт сюжет. Герцог навещал Зину в эти дни и они договорились, что приём по случаю помолвки будет в городском доме герцога, а вот бал следует провести в родовом замке, который — на секундочку — находится в герцогстве Монтеберра. А это — два с лишним дня пути в карете. Сразу после помолвки Зине предстоит отправиться в родовое гнездо жениха, дабы подготовить всё к балу. Надо ли говорить, что из-за этого она надолго выпадет из сюжета? К чему это приведёт? Непонятно. Но менять планы Зина не хотела: она до смерти устала следить за сюжетом, бороться с ним, решать проблемы главных героев и терпеть всё это высшее столичное общество. Единственное, о чём Зина собиралась позаботиться перед отъездом — это о процветании их с Эмилией общего дела. И у неё были идеи, как всё организовать.
Прежде всего, Зина не теряла на приёме времени даром: она не только договорилась с герцогом о помолвке, но и обмолвилась нескольким леди о том, что у неё есть подруга иностранка, у которой собственный салон красоты. А также рассказала, что подобные салоны — последний писк моды в Варнавии. Конечно, поначалу Зина столкнулась с непониманием: разве может леди держать свою лавку? Это ведь удел мужчин — и не аристократов, а торговцев. Пришлось Зине объяснять дамам, что это не лавка, а дамский салон, и что наиболее успешные торговцы в Варнавии имеют статус не ниже аристократов. Леди покивали: в их среде тоже нередко аристократы женились на «кошельках» сомнительного происхождения. Так какая разница, как вводить торговцев в ряды аристократии — через брак или иным образом? Главное, что деньги и власть всегда должны идти рука об руку, а остальное — мелочи.
Словом, зерна упали на благодатную почву. Уже вечером следующего дня к ней заехала сияющая Эмилия и сообщила, что целый день у неё был аншлаг, и что она собирается строить дополнительные залы, чтобы аристократок обслуживать отдельно от простых горожанок. Тут-то Зина и поделилась с Эмилией своими планами. Девушка поначалу отказывалась, но, стоило Зине расписать ей все перспективы, согласилась. А Зине оставалось уладить еще один важный момент.
Королева наконец-то дала о себе знать и пригласила Зину-Эжению на чаепитие в узком кругу. Зина поняла это как возможность продемонстрировать новые прически, а потому позвала Милу:
— Помнишь, как делать стрижку «Каскад»? Я показывала вам с Даной в салоне у Эми.
— Помню, Ваше Сиятельство, — ответила девушка.
— Сможешь сделать на моих волосах? — Уточнила Зина. — Ты ведь знаешь, у меня скоро помолвка, и я должна быть с распущенными волосами. Но просто распущенные волосы — это неинтересно, я хочу прическу, да и концы всё равно срезать надо.
Мила думала не дольше десяти секунд:
