— Но я заплатила пять серебряных и один золотой…
— Я дам сверху еще с десяток золота, — отрезал Кристиан. — И за срочность добавлю. Но дом перестанет выглядеть угнетающе. И я возьму тебя не как какую-то нищенку с улицы, а из семьи. Это важно. Память рода, память фамилии — это одна из самых важных вещей в жизни. Когда человека отрывают от корней, он слабеет. Теряется. Тебе здорово повезло, что твоя мачеха не подумала об этом и отдала тебе твое родовое поместье.
— Она отдала мне этот дом, потому что ненавидит и боится его, — ответила я. — Думала, и мне в этом доме будет жить опасно.
Кристиан полил мне на волосы, смывая мыльную пену, пригладил мокрые пряди.
— Тебе? Опасно? — он усмехнулся. — Нет, не думаю.
А я с удовольствием лежала в горячей воде, откинув голову на бортик ванной и расслабив натруженные жаркой возней руки и ноги.
М-да, господин герцог у нас мужчина темпераментный. Мне, кажется, это грозит еще пятком ребятишек как минимум…
— Боится? — переспросил Кристиан, оглянувшись. И улыбнулся, будто что-то понял. — Это хорошо, что боится. Кстати… мне надо бы серьезно побеседовать с этой дамой.
Он грозно нахмурился, а я улыбнулась.
Даже сердясь, он все равно был красив.
— О чем? — невинно поинтересовалась я, поднимаясь из ванны.
При виде меня у Кристиана вспыхнули глаза.
Он галантно предложил мне чистое полотняное полотенце, закутал им плечи, промокнул ноги.
Сдается мне, он готов был еще раз устроиться на моей койке.
Но и ему надо было идти, и Итан за стеной раскапризничался, просыпаясь.
Поэтому Кристиан просто отнес меня в комнату и устроил в постели одну, прикрыв мне ноги одеялом.
Передал мне Итана и нехотя потянулся за своей брошенной в страсти одеждой.
— Эта дама, — словно раздумывая, говорить или нет, ответил он, — страшный человек. По-настоящему страшный. Она умеет хорошо притворяться. Знаешь, как хищные насекомые, принимающие вид красивого цветка. Ее душа темна так, что даже магией ее осветить непросто. Я пытался. Но видел лишь тени прошлого. Много теней. Они заслоняют ее грех, как палые листья устилают дно колодца. А на этом дне ад. Настоящий. Тебе здорово повезло, что она тебя просто отпустила. Могло быть намного хуже. Так что мне нужно… отодвинуть ее как можно дальше от тебя. От нас. Из этого города, если на то пошло.
От его слов у меня мурашки побежали по телу.
Я интуитивно прижала Итана к себе. И Кристиан согласно кивнул головой.
— Да, береги его. И сама остерегайся. То, что она боится твоего дома — это отлично. Боится — значит, не сунется сюда.
— Ты… ты тоже берегись, — почему-то сказала я.
К моему удивлению, он серьезно кивнул головой.
— Да. Осторожность нам не помешает. Ну, — он склонился надо мной, поцеловал меня торжественно в щеку, словно мы были не в спаленке, а уже перед алтарем, — мне пора. Теперь нужно многое успеть приготовить к свадьбе. Проводи меня к дверям… так не хочется скоро прощаться!
Напоследок он надел мне на палец свое кольцо — массивный золотой перстень с огромным синими сапфиром.
— Будем считать, что это твое помолвочное кольцо, — произнес он. — Это фамильное украшение. Его не дарят просто так. Оно указывает на принадлежность человека к семье. К моей семье. Так что теперь ты можешь всем показывать это кольцо и раздавать приказы от моего имени.
В холле было сумрачно и тихо.
Кристиан снова меня поцеловал, затем почему-то поклонился церемонно — сначала мне, потом в темноту дома. Так, как кланяются отцам невест. Это было очень странно и немного пугающе.
А потом он ушел.
А я осталась, взбудораженная и немного напуганная таким стремительным развитием событий.
Заснуть я больше не смогла. Ночь любви с Кристианом словно наполнила меня силами. Я была бодра, словно никогда в жизни не уставала. Да и за окнами уже светало.
Накормив Итана, я снова его уложила и поспешила на кухню, заварить себе чашку чая.
Там, у теплой печи, я обнаружила Ивонну.
И невольно съежилась, как нашкодившая девочка.
Как будто мама меня застала врасплох в койке с молодым человеком.
«Ну же! — приободрила я себя, стряхивая с плеч оцепенение и уверенно шагнув к старой прислужнице. — Ивонна может осуждать меня, конечно, но Кристиан не Юджин. Он не солгал мне!»
— Что теперь будет, госпожа, — пробормотала Ивонна.
Голос у нее был потухший, тихий. Какой-то серый и безжизненный.
Наверное, она подумала, что теперь-то я точно пойду по рукам. И ей было горько и больно. И за меня, и за себя.
Мне по сердцу словно ножом полоснули. О ее чувствах я не подумала. О ее опасениях тоже. И о том, что она будет эту ночь страдать и плакать из-за моего якобы грехопадения — нет, ни единой мысли в моей легкомысленной голове об этом не было!
Я кинулась к Ивонне, обняла ее. Расцеловала ее мокрые щеки.
— Что ты! Что ты расплакалась, моя добрая, милая Ивонна! — прошептала я, отирая ее заплаканные глаза. — Все хорошо! Все будет только хорошо!
Она только всхлипывала. Покорно, смирившись с моим поведением…
Да елки ты палки!
— Ивонна, — я рассмеялась. — Да он же замуж меня позвал! Сегодня люди от него придут, будут дом приводить в порядок. Столько дел впереди…
— Замуж? — изумилась зареванная Ивонна.
— Да, — важно и гордо ответила я. И тотчас показала ей подаренный перстень. — А ну, именем герцога Кристиана Беруса, прекрати реветь!
— О-о-о, — благоговейно протянула Ивонна, разглядывая украшение на моей руке. Перстень, конечно, был мне великоват. Но с пальца не слетал, словно его приклеили. — Пресвятая бездна! Это что?! Настоящая герцогская печать?!
— Она самая, — раздуваясь от гордости, подтвердила я. — А я — настоящая будущая герцогиня. Так что слушайся меня!
— Да я-то всегда!.. — воскликнула Ивонна, мигом повеселев.
— Помолвка у нас будет на весеннем балу, через неделю, — принялась командовать я. — Ты, кажется, шила мне платье?
— И прехорошенькое! — ахнула Ивонна, всплеснув руками. — Такое нарядное, и такое модное! Оно почти готово! Затмите всех барышень в округе! Я-то знаю толк в шитье! Эх, жаль только, — тут Ивонна взгрустнула, — нет украшений. С ними смотрелось бы куда лучше!
— Ничего, — ободрила ее я. — Думаю, Кристиану понравится и без украшений.
За спиной мне послышался долгий грустный вздох.
Я обернулась, но, разумеется, никого не увидела.
Только какая-то тень, словно взлетевшая от ветра занавеска, мекнула в коридоре.
Интересно, с кем это раскланивался Кристиан, когда уходил?..
***
Ближе к обеду действительно пришли работники.
Признаться, я ждала их с замиранием сердца.
Обещать ведь не значит жениться, не так ли?
Ивонна все время ворчала, что мужчины слишком много обещают, но мало что исполняют из своих обещаний. И у меня душа была не на месте. А вдруг Кристиан не исполнит?..
Но он не обманул.
Первыми приехали на нескольких повозках садовники. Все в униформе, разодетые так, что мне в своем ношенном платье стало неловко перед ними.
Главный садовник, юркий, как таракан или кузнечик, мужчина с роскошными усами, почтительно мне поклонился.
Хотя я была ну точно прачка из села. Рукава закатаны, руки мокрые, передник в пятнах.
— Господин герцог велел облагородить ваш чудесный сад, — о, он еще и подхалим редкостный! — Госпожа избранница герцога имеет какие-то пожелания? Предпочтения? Фантазии? Или доверится моему скромному опыту и вкусу?
Госпожа избранница не имела ни особых предпочтений, ни фантазий.
— Доверюсь вашему вкусу, разумеется, — ответила я. Таракан, счастливый, просиял и поклонился с самой благостной улыбкой, на какую был способен. — Но можно уточнить, что конкретно вы собираетесь сделать?
— Конечно! — вскричал он. — Для начала пострижем кусты и опасно свисающие ветви деревьев.
— Деревья не выкорчевывать!
Он снова поспешно поклонился.
— Как скажете, миледи! — проворковал он страстно. — Потом разметем дорожки и разметим клумбы. Посыплем дорожки гравием и отмоем лестницы. В вазонах посадим чудесные розы!
