— Прекрати. — Она стиснула зубы.
Лорджин улыбнулся, уткнувшись носом в ее волосы. Когда же он взял обе груди в свои ладони, как в чаши, и по ней пробежала дрожь желания, Дина решила, что с нее хватит.
Она отвела его руки, но он игриво вернул их на место.
Дина начала злиться. Все козыри были у него, но она в такие игры не играет. Она обернулась и объявила:
— Послушай: или прекрати, или делай это всерьез.
Сверкающий взгляд Лорджина опустился на ее губы, затем его ресницы медленно поднялись, и невероятные фиалковые глаза уставились ей в зрачки. По ней пробежала новая волна желания. Не сводя глаз с Дины, он сказал брату:
— Поезжай вперед и разведай местность.
Риджар ударил своего пратау пятками и галопом поскакал вперед. Ловкие пальцы Лорджина нашли застежку ее шаровар. Дина почувствовала между ними его вторую руку, расстегивающую собственные брюки.
— Ч-что ты делаешь? — пискнула она.
— Я собираюсь «делать всерьез», как ты очень удачно заметила. — Он легко стянул ее шаровары вниз.
— Ты не можешь быть серьезным! Не здесь же!
— Подними ноги выше, на шею пратау.
— Нет!
— Хорошо, попробуем иначе. — Лорджин поднял ее и посадил к себе на колени.
— Ты так ничего не сможешь сделать, — смутилась Дина.
В следующее мгновение он доказал ей, что сможет.
Слегка подвинув ее вперед, он затем подтолкнул ее вниз на себя и погрузился в нее. Его руки плотно легли на ее талию, Дина глубоко вдохнула:
— Боже мой!
Единственным местом, где соприкасалась их обнаженная кожа, была точка их соединения. Это было необычайно ошеломляющим эротичным ощущением. Материя скользила по материи, бархат по шелку.
Лорджин предоставил пратау задавать ритм: его покачивающаяся из стороны в сторону ныряющая походка давала достаточно движения. Дина охала, когда при каждом шаге животного он вонзался в нее. Она чувствовала жаркие губы Лорджина на затылке и шее, его горячее дыхание на своей коже. Пустыня была безмолвна, лишь равномерный топот копыт пратау сливался со звуком их тяжелого дыхания. Дина прекрасно чувствовала, как его мощные бедра контролируют движения животного под ними и его собственные решительные выпады.
— Как… как далеко разносятся звуки в пустыне? — задыхаясь спросила она.
— Что? — Несколько занятый в это время, Лорджин не мог поверить, что она задала такой вопрос. — Почему… ты… этим… интересуешься? — Голос его был хриплым и прерывистым. Неужели он в самом деле пытается сейчас вести с ней разговор? Аия, Айя, ну и женщина…
Он застонал, так как она невольно ускорила его движение.
— Потому что, по-моему, я сейчас закричу, а мне не хочется, чтобы Риджар услышал, — с трудом выговорила она.
Низкий смешок Лорджина пощекотал ее шею:
— Кричи сколько хочешь. Уверен, Риджар тебя не осудит.
— Лорджин!
Он легонько укусил ее за шею:
— Ты считаешь, он не знает, чем мы занимаемся?
Дина попыталась повернуться:
— Не может быть!
Лорджин побледнел при ее движении и быстро повернул ее обратно:
— Пожалуйста, не поворачивайся больше. Это… может привести… к сложной… ситуации. Я не хочу, чтобы меня лишили мужественности на спине пратау. Уверяю тебя, он так и сделает.
— Как это ему удастся? Это что, обычная для этих мест поза для спаривания? Задом наперед на спине животного, бредущего через пустыню?
Лорджин захохотал у нее за спиной:
— Адианн… я из-за тебя растеряю… весь настрой.
Дина толкнула его ягодицами:
— Ты, Лорджин, это начал и теперь не смей отступать. — Она потерлась об него и почувствовала, как он дернулся внутри нее.
— А-а, я так и подозревала, что ты просто дразнишь.
Пальцы Лорджина крепко обхватили ее. Теперь он не смеялся, он был сосредоточен. Двумя невероятно чувственными движениями он довел их обоих до пика.
Голова Дины запрокинулась ему на грудь. Она хватала ртом воздух, стараясь восстановить дыхание. Лорджин застегнул ее шаровары, потом свои брюки. Он нагнулся вперед и, нежно поцеловав ее в губы, ласково прошептал:
— Поберегись, Огонек, я всегда принимаю вызов.
— Да, я это заметила, — пробормотала она.
Они разбили лагерь незадолго до заката. Когда две палатки были поставлены, Лорджин достал кое-какую еду, чтобы поужинать. Никого эта трапеза не водушевила, даже сам Лорджин пожаловался на лишения, которые должен терпеть во время своего Поиска.
У Рнджара был довольно несчастный вид, и сразу после еды он забрался в свою палатку. Вскоре и Дина с Лорджином отправились отдыхать, не имея никакого желания сидеть на песке в темноте. Дина с облегчением увидела, что у палатки есть пол, так что, закрыв за собой входной клапан, они оказались полностью изолированы от внешнего мира.
Торопливо раздевшись, они забрались под меховое покрывало. Температура быстро падала, и палатка, казалось, совсем не защищала от холода. Они мерзли все больше и все сильнее прижимались друг к другу под меховым покрывалом, пока Дина не почувствовала кое-что.
— Лорджин, у нас под матрасом что-то движется!
— Что ты имеешь в виду, говоря «что-то»?
Она тряхнула его за плечо:
— Да не это! Я повторяю: под матрасом!
— Об этом не беспокойся. В палатку ничего не проникнет.
Что-то проползло под ней, заставив Дину содрогнуться от ужаса и отвращения:
— Но оно движется!
Руки Лорджина обвили ее и положили на себя.
— Ну вот. Так тебе лучше?
Так безусловно было лучше.
— Да, — пробормотала она, уткнувшись ему в грудь.
— Ну и хорошо. — Он взял в ладони ее лицо и, приподняв голову, провел губами по ее губам. — А так лучше?
— Да, но…
Его руки скользнули по ее спине, накрыв ягодицы и нежно сжимая их округлости. Одновременно он соблазняюще провел своим ртом по ее рту.
— А так, может, еще лучше? — выдохнул он в ее полуоткрытые губы.
— Лорджин, я слышу снаружи какие-то шорохи и еще, по-моему…
Он ласкал ее язык своим, его большие ладони скользили по ее спине, а он продолжал шептать:
— Я могу показать тебе другой способ езды верхом, такой же приятный, как и тот, который мы осваивали днем…
Она оторвалась от его ищущих губ:
— Лорджин, я слышу какой-то шум!
Снаружи определенно шла какая-то возня.
Лорджин мгновенно поднял голову, опустив Дину рядом. Он уже тянул руку к сириксу, когда входной клапан палатки распахнулся и в него просунулись четыре головы. Выражения лиц были очень недружелюбные. Лорджин произнес какое-то авиарское ругательство.
Одна голова заговорила:
