дары, чертит незнакомые мне руны. Он отсюда, из астрала, будет контролировать и усиливать обряд. Боги не могут спуститься в наш мир, у них нет тел для этого. Единственная возможность — это перерождение. Но на такое Боги не всегда согласны. Все-таки в божественной жизни гораздо больше плюсов, чем в обычной, человеческой.
Впрочем, я опять отвлеклась. Становится трудновато сосредоточиться на чем-то определенном. У меня внутри поднимается ощущение, что мне куда-то нужно идти, оставить здесь все и лететь на это чувство. Наверное, это призыв жнецов для всех недавно умерших. Но у меня в планах нет идти на перерождение, а потому я заглушаю в себе это зудящее ощущение.
Так, надо сосредоточиться. Что я делала? Да, основное действо по проведению ритуала пройдет во Дворце.
Нужно вернуться туда и проследить, чтобы все прошло правильно. Мы сильно рискуем.
Возвращаюсь. Мое тело лежит на столе, на лбу и сложенных руках нарисованы руны. На ногах тоже. Горят свечи, курится ладан и мирра.
Как я понимаю, Раяна уже вкратце всем рассказала нашу задумку. Мама хоть и не плачет больше, но судорожно вцепилась в рукав отцовской рубашки и едва дышит, неотрывно глядя на мое тело. Мне так ее жаль. И папу. Они как будто разом постарели на десяток лет. Бедные мои, простите меня за все, через что вам приходиться проходить по моей вине.
Раяна становится в изголовье, берет специальный нож и приносит жертву. Птица, животное и сильный маг. Их кровь сливается в общий сосуд. Сестра хочет добавить своей крови, но к ней кидается мама, протягивая руку. Так даже лучше, Раяна должна чувствовать себя хорошо, чтобы провести ритуал, а крови нужно довольно много.
Когда сосуд наполняется, Яна просит всех мужчин удалиться. Даже после моей смерти она бережет мою стыдливость.
Мама остается, но толку сейчас от нее немного. От потери крови она сильно слаба и может только тихонько сидеть рядом, неотрывно глядя на мое лицо красными и опухшими от слез глазами. Мамочка моя, прости меня, глупую дочь твою. Сколько раз ты из-за меня плакала. Сколько тревог и бессонных ночей я тебе принесла. Чувствую, как в груди разливаются тяжесть и холод. А слез нет, чтобы это вылить.
Ой-ёй, надо срочно успокоиться и отвлечься. А то так и до неупокоенного духа допрыгаюсь. А это плохо и опасно. Такие духи, под тяжестью вины и боли, остаются навсегда привязаны к объекту, неважно человек это или вещь. А это одинаково ужасно и для умершего, и для того, рядом с кем он находится. Неее, мне такое не надо. Нужно отвлечься. Что там Раяна делает?
А сестра продолжает ритуал. Разрезала на мне платье, освободив голую кожу. И щедро намазала меня всю кровью из сосуда. Н-да…, жуткое зрелище.
Потом она капает кровью из своего пальца мне на лоб и начинает напевно читать ритуальные слова.
Свечи ярко вспыхивают и горят, как факелы, ровным красным огнем, без дыма. А вот ладан и мирра наоборот, начинают сильнее благоухать. Дым расходиться по комнате, формируясь в разные фигуры. То в птицу, то в дерево, то в клубок змей. Страшно и завораживающе.
Я вижу, как мое тело начинает светиться таким же красным цветом, как и свечи. И мне, вдруг становится так тяжело, я чувствую, что меня неудержимо куда-то тянет. И нет сил сопротивляться. Со слабым стоном я куда-то проваливаюсь, в страхе зажмурившись.
Через секунду, почувствовав на коже легкий ветерок, открываю сначала один глаз, потом другой. И вижу, что стою в центре пентаграммы в изумрудном лесу. Кайден читает нараспев те же слова, что и Раяна.
Я чувствую, как жар проходит по мне. Начинается от ступней, поднимается по бедрам, нестерпимо жжет в солнечном сплетении. Ощущение, что я нагрета до предела и сейчас взорвусь. Становится больно, не выдержав, я кричу. И действительно чувствую огонь во всем теле.
— Не держи огонь, — кричит мне Кайден — пропусти через себя!
Я сначала не понимаю, что он от меня хочет. А потом ловлю себя на том, что от боли сжалась буквально каждая мышца в теле. Пытаюсь расслабиться, насколько это вообще возможно, когда изнутри горишь огнем. И начинаю понимать, о чем говорил Кайден. Боль отступает. Тогда я максимально раскрываюсь, представляю, как выплескиваю из себя это пламя. И оно выходит. И греет. И дарит ощущение экстаза, сравни оргазму. Не сдерживаясь, я кричу в эйфории. И падаю коленями в песок.
Ко мне тут же подбегает Кайден. Хватает в объятия, сжимает до боли и хруста костей. Целует все, до чего может дотянуться. Я знаю, что нам сейчас не до этого, но ему нужно почувствовать меня. И мне нужно. Надо ощутить, что я жива. Не в том понимании, что привыкла. Но все же, я больше не бестелесный дух.
Поэтому я отвечаю на его поцелуи. На лихорадочные ласки. Сама достаю из штанов его возбужденный член и сажусь сверху. Это сумасшедшая скачка. Праздник плоти и жизни. Наши громкие стоны и крики разносятся по всему изумрудному лесу. А оргазм похож на извержение вулкана. Сначала немного потряхивает, потом раскаленная лава бежит по венам и наконец, извергается бурным потоком, накрывая все на своем пути.
И теперь я чувствую, как во время оргазма мы с Кайденом обмениваемся божественной энергией. Это острое ощущение тепла и близости, переходящее от него ко мне и обратно.
Все еще сидя на нем сверху, покусываю его губы, не в силах разъединиться. Мой, только мой!
И хотя это очень приятно и душевно, вот так вот сидеть, но я понимаю, что у нас есть срочное дело и оно не терпит отлагательств. С трудом отлепляюсь от него, смотрю в шалые глаза любимого.
— Я люблю тебя, моя богиня, — отвечает он на мой влюбленный взгляд — но нам нужно уничтожить этот ядовитый плющ, именуемый Богиней Смерти.
Согласно киваю и лениво поднимаюсь. Одним движением руки очищаю нас и нашу одежду.
— Я бы не хотела брать Раяну — говорю и знаю, какой
