другой врач.
— Чушь, и мы оба это знаем, — Тана на прощание махнул гребнями, открывая уязвимый позвоночник. Он знал: Сэм, в отличие от остальных людей, точно поймёт этот жест. Уже на пороге Тана обернулся. — И да, подумайте насчёт книги. Если я верно понимаю планы леди Авалон, книга предполагается в любом случае: это часть неизбежной инфокомпании. И будет лучше для меня, если ею займётесь вы.
Сэм медленно покачал головой, со странным выражением глядя на него.
— Будет больно, — заметил он, не уточняя, кому именно.
— Да, будет, — глупо отрицать. — И всё же — я прошу. Именно потому, что вам будет больно вместе со мной. Знаю, что это эгоистично, но позволяю себе эту наглость. Подумайте, пожалуйста, над ответом. До завтра, Сэмюэль.
Дверь закрылась за ним с мягким шипением.
*
*
Когда Тана вошёл в свой кабинет, леди Авалон уже предсказуемо была на месте, как и всегда. Сквозь экранное стекло, соединяющее их кабинеты, он видел её застывшую у окна фигуру. Тана знал, что прямо сейчас она разглядывает яблоневые бонсаи, стоящие у входа в здание.
Так начиналось каждое её утро. И Тана, как никто, мог это понять: он многое знал о ежедневных ритуалах. А ещё о призраках, которых за леди Авалон следовало, возможно, слишком много для одного человека. Они отравляли её жизнь… но они же и хранили её.
Тана знал, что современная человеческая наука отрицает такие вещи. Но, изучив все её постулаты, в некоторых вопросах Тана остался верен своим — пусть тысячу раз мёртвым — духам и богам. Он верил тем теням, которые он порой видел краем глаза, и отблескам в отражении. Он знал: секрет феноменальной удачливости миледи Яблоневый Цвет, которая раз за разом позволяла ей выживать в самых диких ситуациях, кроется в тенях за её спиной. А уж тем, за кем по жизни следуют тени Смерти, бывает сложно умереть.
Правда, жить им ещё сложнее. Уж Тане ли не знать.
-
Почувствовав взгляд, леди обернулась.
Её лицо напоминало застывшую маску, покрытую шрамами. Она могла бы сделать себя идеально красивой, но выбрала именно такое лицо.
И это Тана тоже хорошо понимал.
На самом деле, непосредственная начальница Тане нравилась. Во-первых, он был рад, что не приходится подчиняться другому самцу, пусть и человеческому: на его родине ещё никто не убивал метафорическую Медузу Горгону (и не факт, что убил бы в итоге), потому у его народа был матриархат. Не махровый, но Тана с его происхождением мог подчиняться только матриарху или шаману.
В этом смысле, можно сказать, он удобно устроился. Если разобраться, они с леди Авалон были похожи. И потому, возможно, она давала Тане шанс, в котором остальные отказывали. Всё это делало Тану очень преданным своему делу помощником. Что леди Авалон, в свою очередь, умела ценить.
Повинуясь её взгляду, экранное стекло с тихим шипением ушло в стену, фактически объединив их кабинеты.
— Рада, что вы на месте, Тана, — бросила она. — Нам предстоит очередной безумный день. На вас медиа; займитесь этим, пожалуйста.
— Я готов, миледи, — слегка склонил голову он. — Сейчас только сменю пиджак — случился небольшой конфуз на сеансе психоанализа.
— А да, психоанализ… У меня была намедни неприятная беседа с доктором Иэном. И я думаю, вы уже примерно знаете её содержание. В связи с этим вопрос: у меня есть повод для волнения?
— Нет, миледи. Я в полном порядке.
Она чуть дёрнула уголком рта, что в её исполнении значило улыбку.
— Это облегчение. Я не знаю, как объяснять работавшему всё это время в тылу мальчишке, что некоторые вещи просто нормальны для тех, кто видел некоторое дерьмо. Он всё равно не поймёт. Если уж на то пошло, не будь я ставленницей самого, добрый доктор бы и меня попытался бы отстранить от работы, не глядя на должность. И вообще всех в ведомстве, что уж мелочиться. А что? Почти все тут побывали на войне, причём в крайне интересных локациях и со всеми вытекающими. Кто-то на чём-то сидит, кто-то выбивает чужие зубы на боях без правил, кто-то пьёт, кто-то параноит. Но что с этим сделать? Всех принудительно лечить? А работать будет кто, завхоз, робот-уборщик или секретарь с ресепшн? То-то... Тем не менее, у меня назрел вопрос: вы не думали о том, чтобы сменить психоаналитика?
Тана порадовался, что пока не переодел пиджак. Гребни, чтоб их.
— Сэм меня полностью устраивает, леди Авалон.
— Не сомневаюсь. Но вот незадача: он вас любит. Это может стать серьёзной проблемой.
Тана даже раздражённо зашипел, на сей раз почти всерьёз обиженный.
— Сэм не какой-то… извращенец, миледи.
— А я сказала хоть слово об извращениях? Насколько я знаю, в цивилизованной части нашей галактики сношение совершеннолетних человеческих особей с представителями других разумных цивилизаций извращением не считается. За такие слова можно огрести и обвинение в нетолерантности, между прочим… Но секс в данном случае вообще ни при чём. Любить и хотеть трахнуть — это понятия, которые далеко не всегда идут вместе. Есть известная категория странных ребят, которые и вовсе склонны влюбляться не в тело, а в мозги. Я знаю немало таких. И да, мальчишка эмоционально скомпрометирован. Вы не просто его работа; в том или ином контексте, он любит вас. И это, повторюсь, проблема.
Тана усилием воли подавил все неуместные реакции.
— Не думаю, что тут есть проблема, миледи.
— О, вот тут вы глубоко неправы. Любовь — это почти всегда проблема, собственно…. Как минимум, для таких, как вы или я. А ещё это слабость, которой можно воспользоваться. Уверены, что готовы ставить цель всей своей жизни под угрозу?
Леди Авалон редко заводила разговоры просто так. И ещё реже ошибалась, когда дело доходило до тонкостей человеческой природы. Потому Тана внимательно взвесил ответ.
— Если вы настаиваете, миледи, я подчинюсь. Я слишком многим вам обязан.
Она посмотрела на него с отчётливо читаемой насмешкой.
— И чем же это вы мне обязаны, позвольте узнать? Тем, что, когда я села в это кресло, нормально работать в этом коррумпированном ведомстве мог только так называемый “лабораторный экспонат”? Вам кажется, что я оказала вам услугу, вытащив из комфортного лабораторного бокса и загрузив работой по самые гребни и выше? Не стройте иллюзий, мне это просто было выгодно. По правде ещё неизвестно, кто из нас
