— Как пожелаешь, моя госпожа. О, предки, мне нравится, когда ты такая властная, — с придыханием сказал он, поднимая карты со стола. — Жизнь бы отдал за тебя, мой пугливый зайчик.
— Забываешься.
— Моя пугливая госпожа, — исправился он. — Продолжим.
— Пфыгал зайфик иф тумафа от офотника тифана, — перемешивая во рту целую горсть конфет, проговорила скороговорку со всей мощью поставленной дикции, на которую была способна, и под громкие аплодисменты осторожно сплюнула их в салфетку. — Это жестоко.
— А заставлять меня сидеть с дамской прической не жестоко? — усмехнулся Амадей, мотнув головой, над которой я постаралась со всем женским мщением, заплетя пышные косички, украшенные моими заколками.
— Лучше бы прическа, — страдальчески протянул Адриан, с легкой руки брата оставшийся без штанов, в одном сюртуке. Выглядел он при этом все так же великолепно.
Они, словно сговорившись, все больше обнажались, меня при этом не третируя и загадывая совершенно невинные вещи вроде тех же скороговорок и леденцов, что несколько напрягало, словно затишье перед бурей.
С начала нашего турнира я успела лишиться лишь чулка, да по желанию Адриана скинула тонкие лямки с плеч, в общем-то, никак не повлиявшие на внешний вид в целом.
И с каждым коном меня все ярче одолевало ощущение, что это очередная сладкая ловушка, в которую я залезла не думая.
— Следующий кон тоже будет за мной, госпожа, — продолжая придерживаться условий загаданного желания, Амадей ловко раскинул карты, сверкнув темнотой глаз. — Хочешь узнать, что я загадаю?
— Горю желанием.
— То, что проиграл в нашу первую битву, — напомнив о поединке в «Ленивом кабанчике», он заставил меня улыбнуться, предавшись воспоминаниям.
— Что ж, ходи.
За пару минут они обчистили меня на все взятки, оставив руки и стол перед собой совершенно пустыми. Растерянно размышляя, как я так легко проиграла, сделала глоток не переводящегося в стенах Виндэм-холла вина.
— Ты поддалась, госпожа моя, — понизив голос до рычащего и глубокого, Амадей лопатками откинулся на спинку, по-мужски широко расставляя ноги. — Но как бесчестный игрок я от приза не откажусь. Поцелуйте меня, моя милосердная госпожа.
Расслабленная обстановкой и настроем, царившим между нами, я поднялась со своего места и, игриво покачивая бедрами, подошла к мужчине, смотрящего на меня снизу вверх. Даже в таком положении он излучал власть и знание моего тела, задрожавшего от остроты уголков мужских губ, которые я должна была вознаградить за победу.
— Ты выиграл честно, — склонилась над Деем, упираясь рукой рядом с его плечом. — Твой приз.
Целовать его самой было так же панически необходимо, как и опасно: зная, на что способен вампир, я играла с огнем, добровольно толкая себя в его руки и наслаждаясь температурой, способной спалить меня дотла.
Вампир охотно отвечал на поцелуй, слегка покусывал кожу губ, изучая языком их трещинки, и обжигал дыханием, ставшим очень горячим.
Ноги тянуло от наклона и напряженности мышц. Они предательски дрожали, вынуждая меня все сильнее доверять краю дивана между мужских ног, упираясь в него коленками.
Хотелось наглой кошкой забраться к нему на колени и потереться, требуя ласки.
Когда же я стала такой? Нет, не так.
Как они успели вынуть это из меня наружу? Продемонстрировать мне же мое истинное лицо, способное и даже желающее этих безумств?
— Ты дрожишь, моя госпожа, — ловко сомкнул ладони на бедах, Амадей с силой потянул их на себя, роняя меня вниз. — Сидеть верхом на мне тебе будет в разы удобнее.
— Следующая партия за мной, — упрямо прошептала я, скатываясь с мужских ног под хриплый и многообещающий смех. — Оставлю тебя без последних штанов.
— С нетерпением жду.
Изящная, по-мужски увитая венами кисть нарочито проскользнула по голой горячей груди вампира, подсказывая, что ему и так немного осталось, чтобы закончить свое обнажение.
Из вещей Адриан оставил на нем лишь брюки, напоминая, что белья Амадей не носит.
Дрожащими пальцами неловко перемешала карты, невольно замечая горящий и жадный взгляд Адриана, который завистливо облизнул красивые губы, намекая, что опечален тем, что ему моего поцелуя не досталось.
Высшие, какие же они… они… Соблазнительные!
Держать себя в руках рядом с ними было практически невозможно. Уже зная итог всей этой затеи, я сжимала бедра, пытаясь хоть немного сбавить накал своего возбуждения и не подать виду.
Вот только щеки горели, и вовсе не от стыда. И губы пульсировали от нетерпения.
Сдержав слово и выиграв партию, задержала дыхание, готовая выпалить свое желание, но в последний момент передумала, переводя взгляд на Адриана, недовольно сцепившего пальцы в замок.
— Мое желание, чтобы ты, Адриан, убрал руки за спину.
Вампир открыл рот, чтобы напомнить, что проиграл, вообще-то, Амадей, но, прищурившись, промолчал, послушно уводя ладони назад.
Вновь поднявшись с насиженного места и шумно дыша, подошла к вампиру. Борясь со страхом показаться распутной, опустилась к Адриану на колени, отчего тот нетерпеливо поморщился, крепко сцепив зубы и глядя на опущенные бретельки, между которыми отлично просматривалось декольте.
— А в чем мое наказание, госпожа? — не уловив моего плана, так же хрипло спросил Амадей, во все глаза уставившись на нас.
— Смотри. Это твое наказание, — прошептала, вопросительно глядя в покрытые возбужденной темнотой глаза Адриана.
Он ответил сразу же, потянувшись навстречу.
Покорно не прилагая рук, тянулся своим мужественным подбородком все ближе, позволяя мне съехать по крепким ногам, вплотную прижимаясь ягодицами к возбужденному паху.
Развязанная собственным желанием, зарылась руками в темные волосы, пропуская их сквозь пальцы, и коготками царапнула чувствительную кожу, что отозвалось у Адриана тихим, но многозначительным рыком.
Ладони скользили все ниже. Нырнув ими под полы сюртука, как и в наш первый раз, потянула его вниз, обнажая крепкие плечи и окончательно фиксируя мужчину плотной тканью рукавов.
— Это очень и очень жестоко, моя госпожа, — сипя произнес Амадей, каменным изваянием замирая на своем месте.
— Разве? — невинность отлетела от меня камешком, брошенным в стену. Будто устраиваясь поудобнее, я повела бедрами, заставив Адриана запрокинуть голову и застонать. — А так?
Достаточно было просто повести плечами, чтобы тонкая ткань платья заскользила вниз, открывая вид на еще большую часть белой груди. Замерев почти на самом краю, шов царапнул соски, но я тут же прижалась голой кожей к Адриану, сама едва сдержав стон.
Кожа к коже. Тепло к теплу. Так близко, порочно и желанно.
Они сделали все, чтобы соблазнить меня, не соблазняя, и теперь, отдав фантомные бразды правления, пожинали плоды, сдавленно шипя — один от зависти, другой от возбуждения.
«Наказать!» — ревела женская гордость. «Соблазнить и заставить страдать!» — поддакивала ей похоть.
Но даже такой властью можно воспользоваться, заранее загоняя себя в кольцо проигравшего.
— Рори, пожалуйста, — бедра подо мной дрогнули, словно в последний момент предотвратили толчок. Перекинув на грудь волосы, я кончиками пальцев прочертила тонкую полосу вдоль великолепного тела, обрисовывая мышцы и косточки ребер. — Аtinge-ma (*рум. - Дотронься до меня)…
Чем ниже опускалась ладонь, тем больше я теряла связь с тем, что я делаю.
Все мое нутро стремилось продолжать, даже та невинная послушница смущенно хлопала глазами и прикусывала губы, стесняясь произнести вслух свои желания, но с интересом и щемящим любопытством наблюдая.
Чувствовать под собой совершенно открытое и доступное тело было невыносимо горячо, и то, как оно тянулось и ластилось, обжигая своим желанием, только подбрасывало угля в костер, набирая кузнечный жар.
Опустив руку до кромки белья и скрыв этот жест под тканью натянувшейся юбки, нерешительно опустила пальцы на внушительный бугор, слегка сжав его в ладони.
