Он кивает.
– Я сообщу ему.
- Когда все ему передашь, оставайтесь оба здесь. Ждите меня тут, в доме Гидеона. Он будет прикрывать мою спину там. Не хочу, чтобы вы, ребята, связывались с этим.
Их лица бледнеют. Когда Кармел берет Томаса за руку, я замечаю, как она дрожит.
- Кас, - спокойно отвечает она, смотря прямо мне в глаза. – Заткнись.
Такое чувство, что этой поездке нет ни конца, ни края. В ней нет смысла. Она должна быть, наоборот, короткой и скорой, но мои нервы на пределе, когда я думаю о том, с чем мне, черт возьми, придется столкнуться в конце нашего путешествия. В ушах до сих пор звенят предостережения мамы, Морфана и Гидеона. Я слышу также голос отца, рассказывающий, как нужно действовать, и что никогда нет оправдания боязни. Он сказал, что страх застал меня врасплох, поэтому я так стойко цепляюсь за жизнь. Учащенные сердцебиения, которые мы так сдерживаем, стоит отпустить. Возможно, это единственный совет, который я пропущу мимо ушей. После его убийства я боялся, и, кроме того, когда я размышляю о его смерти, мне не нравится сама мысль, что, умирая, он дрожал от страха.
За окном проносятся зеленые, выстроенные в ряд деревья. Сельская местность выглядит пасторальной [47], но если бы я заметил пересекающую одно из полей повозку, то и глазом не повел бы. Она такая обширная, что конца не видать. Через некоторое время, когда мы покинули станцию Кингс Кросс [48], город позади нас постепенно стал расплываться.
Я сижу рядом с молчаливой и натянутой, как струна, Джестин. Кажется, это именно тот момент, который она так долго ждала. Моя замена. У меня от этой мысли ком в горле застревает. Но если такое произойдет, что мне дальше делать? Если это цена за спасение Анны, если мы достигнем конечной цели, а они вежливо попросят в обмен сдать атаме отца, поступлю ли я так? Не уверен. Никогда не думал, что моя решимость так пошатнется.
Через перегородку видно, как Томас и Кармел тесно сидят бок о бок. Они время от времени немного болтают, но по большей части просто смотрят в окно. С тех пор, как к нам приехала Кармел, все, чем мы занимаемся, больше смахивает на притворство, пытаясь вернуть наш прежний, наполненный энергией мир, который, на самом деле, никогда уже не вернуть. Но мы будем стараться до тех пор, пока у нас не получится.
Мыслями я обращаюсь к Анне, и картинка цветения, вспыхивающая в сознании, настолько сильна, что мне почти мерещится ее отражение в окне. Она продолжает взрываться в голове, пока я не смаргиваю и не закрываю глаза.
- Почему ты не желаешь о ней думать? – спрашивает Томас, и я подпрыгиваю.
Теперь он сидит возле меня, перевалившись через перегородку сидений. Этот дурацкий шум поезда. Кармел растянулась на сиденьях, а Джестин, находящаяся рядом, тоже вырубилась, свернувшись калачиком вокруг своего туристического рюкзака.
- Она – причина всего, - продолжает тот. – Так что там у тебя с чувством вины?
Я кошусь на него. Он всегда влезает в мою голову в самое неподходящее время.
- Кармел ожидает не очень приятная жизнь.
- В целом, Кармел выяснила, как осадить меня, - он пожимает плечами. – В отличие от тебя. Ну, и что с того?
- Не знаю, - вздыхаю. – Потому что когда я пытаюсь понять, появляется много дерьма, о котором я не вспоминал раньше.
- А поконкретней?
Он знает, что я, на самом деле, не желаю об этом говоритьиИ почти ощущаю вопрос прямо в своей голове.
- Можешь ли ты угадать то, какая хрень, разъедающая мозг, иногда посещает меня?
- Только если ты желаешь, чтобы я остановил кровотечение из носа, - ухмыляется тот. – Или просто…поговорить.
Звучит так, будто это самая обычная вещь в мире. Готовые сорваться с губ слова застревают в горле, и, если я открою рот, то больше не смогу остановиться.
- Отлично. Давай возьмем, к примеру, Чародея. Если я не ошибаюсь, то он находится тоже там. Всем нам прекрасно известно, как в прошлый раз он надрал мне задницу. Теперь дошел черед и до нее. Во-вторых, в какое макиавеллиевское [49] дерьмо я собираюсь вляпаться с Орденом? Джестин упомянула что-то о цене, и я не сомневаюсь, что без этого наш план не продвинется дальше. А тут еще, откуда ни возьмись, появляется тест, с которым нам придется столкнуться.
- У нас нет выбора, - заявляет Томас. – Часики-то тикают. Осторожность становится теперь роскошью.
Я фыркаю. Если для меня осторожность стала роскошью, тогда все в порядке. Я знаю, чем готов поплатиться. В моем плане нет места Томасу с Кармел, но, к сожалению, рано или поздно им не избежать участия.
- Послушай, - прерывает мои мысли Томас, - ситуация еще неясна. Возможно, даже покрыта мраком, если желаешь в полной мере ощутить вкус драматичности.
Он улыбается.
– Но не вини себя за то, что так отчаянно желаешь снова увидеться с ней. Да и я бы не отказался от этого.
В его глазах нет сомнений. Он абсолютно уверен, что план пройдет на ура, и все сложится как нельзя лучше. Для него это все равно, что забыть, скольких людей я порешил прошлой осенью.
***
Мы пересели в г. Глазго и теперь, наконец, достигли растянувшейся синевы озера Лох-Этив, в котором с мрачным спокойствием отражалось небо. Когда мы паромом добрались до северной части берега, я никак не мог избавиться от чувства, что подо мною разверзлась бездна и что отражение небесной синевы скрадывает почти целый мир мрака, пещер и недоступное под водой нашему глазу. Я обрадовался, когда ощутил под ногами твердую почву. Куда не кинь взглядом, повсюду виден мох, а влага, скапливающаяся в воздухе, отлично очищает легкие. Но, даже находясь в таком состоянии, я все еще продолжаю ощущать спиной спокойное и в то же время зловещее озеро, широко разинувшееся пасть, словно ловушка. Мне больше нравится бушующее с пенящимися волнами Верхнее озеро [50]. Ему не под силу утаить какое бы то ни было насилие.
Джестин достала телефон. Она периодически проверяла, не прислал ли Гидеон сообщение, но на самом деле не рассчитывала на него.
- На севере Англии мобильный сервис оставляет желать лучшего, - проговаривает она.
Затем закрывает телефон, откидывает назад голову и смотрит по сторонам, потягиваясь от не слишком долгого, несколькочасового сна, пока ехала в поезде. Сейчас же ее волосы свободно струятся по плечам. Одевшись удобно в легкую одежду и кроссовки и вооружившись рюкзаками, теперь мы выглядели как туристы, собирающиеся излазить страну вдоль и поперек, что считалось довольно распространенным явлением. Единственное, чем мы отличались от туристов, было ущемленное нервное выражение, блуждающее на наших лицах, а еще очень сильная а-ля «незнакомец в чужой стране» атмосфера, способствующая этому. Я привык очень быстро осваиваться на новых местах. Бог свидетель, сколько раз мне пришлось исколесить мир. Возможно, решив, наконец, осесть в Тандер-Бей, я стал чуточку мягче. Знаю, что нехорошо во всем полагаться на Джестин, но другого выбора пока нет. По крайней мере, она достойно пытается запудрить мозги Томасу и Кармел, рассказывая в ярких красках, что нас ждет впереди. Она упоминает о древних героях и верных охотничьих собаках, а также о чуваке из фильма Храброе сердце, где он проводил свои встречи. Когда она тащит нас в паб, чтобы подкрепиться картошкой фри и гамбургерами, меня осеняет, что она помогает отвлечься мыслями и мне тоже.
