- Я рада, что вы между собой все прояснили, - сообщает Джестин, глядя через стол на Томаса и Кармел. – Вы очень милая пара.
Кармел улыбается и поправляет волосы, стягивая их в конский хвост.
- Нет, - отвечает она, слегка толкая Томаса плечом, - он слишком хорошенький для меня.
Томас улыбается, хватает ее за руку и целует. Так как они только что вернулись вместе, я хочу вытащить КПК и заняться им.
Джестин усмехается и делает глубокий вдох.
– Почему бы нам не остаться на ночь здесь, а уже утром выехать? Наверху сдаются номера, к тому же завтра нас ожидает долгое путешествие, - она поднимает брови на Кармел и Томаса. – Как вы хотите распорядиться комнатами? Одну снять для вас, а вторую - для нас? Либо же одну для мальчишек, а вторую для девушек?
- Одну для мальчишек, - быстро отвечаю я.
- Хорошо. Вернусь через минуту, - Джестин поднимается, чтобы распорядиться насчет наших комнат, покидая меня и моих друзей с широко открытыми ртами.
- Откуда это? – спрашивает Кармел.
- Откуда это что?
Косить под дебила, как обычно, меня ни к чему не приводит.
- Что-то не так? – она головой указывает на Джестин. – Нет, - тут же отвечает на свой вопрос.
Но продолжает смотреть на Джестин, прикидывая в уме, насколько привлекательной она выглядит.
- Нет, конечно, все в порядке, - отвечаю я.
- Нет, конечно, все в порядке, - эхом вторит голос Томаса. – Хотя, - проговаривает тот, суживая глаза, - у Каса слабость к девушкам, которые в состоянии надрать ему задницу.
Я улыбаюсь и бросаю на него испепеляющий взгляд.
– Джестин не надрала мне задницу. И, кроме того, будто Кармел не может такое и с тобой сделать?
Мы все вместе смеемся и уже в приподнятом настроении продолжаем уплетать еду. Когда Джестин возвращается, я избегаю смотреть на нее, чтобы дать понять, почему.
***
В темноте мои глаза расширились. В комнате нет никакого источника света, за исключением мягкой холодной синевы, шлейфом тянувшейся из окна. Возле меня храпит Томас, но не так громко, как кажется. Не он разбудил меня и даже не кошмар. У меня нет ни адреналина, стремительно бегущего по венам, ни судорог в спине и ногах. Шепот. Я помню его, но не могу понять, приснился ли он или звучал наяву. Мой взгляд устремляется к окну, через которое видно озеро. Но не оно тому причина. Конечно же, нет. Оно же не собирается выйти из берегов и прийти по нас, независимо от того, сколько всего оно поглотило собой и утащило на дно.
Наверное, просто нервы разыгрались, но, даже так считая, я свешиваю ноги с кровати и надеваю джинсы, а затем плавным движением вытаскиваю атаме из-под подушки. Следовать своей интуиции – это кредо, которое я почитаю, и сейчас она подсказывает мне, что не зря я так внезапно проснулся среди ночи. Теперь мой сон как рукой сняло, гребаной окостенелой рукой. Я даже не вздрагиваю, когда начинаю ощущать сухой холодный пол босыми ногами.
Когда я распахиваю дверь нашей комнаты, в коридоре царит молчание. Такого никогда раньше не было; здесь всегда слышатся звуки, как кто-то откуда-то приходит, как у самого основания трещит по швам здание и как гудит где-то работающий холодильник. Но сейчас здесь все совсем наоборот, и возникает такое чувство, словно дом накинули невидимым плащом.
Здесь недостаточно освещения. Не имеет значения, насколько широко я распахиваю глаза, все равно не могу охватить все взглядом и только смутно припоминаю расположение залы, откуда мы последовали после ужина в наши комнаты. Мы дважды сворачивали влево. Кармел с Джестин вернулись чуть назад; дверь их номера находилась за углом. Я шевелю атаме в ладони, ощущая, как дерево касается кожи.
Раздается крик, и я бросаюсь к источнику звука. Затем слышу, как меня зовет Кармел. После вдруг все замолкает. Когда воцаряется гробовая тишина, по венам начинает бежать кровь. Через две секунды я уже стою на пороге их комнаты, щурясь от света лампы, которую зажгла возле себя Джестин.
Я застаю Кармел не в кровати, а прилипшей к стене. Джестин же, наоборот, еще в постели, но сидит, выпрямившись. Ее глаза сосредоточены на комнате, а из губ стремительно вылетают слова на гаэльском, отчего голос кажется более глубоким, а посреди комнаты застыла женщина, облаченная в длинную ночную рубашку. По спине и плечам струится светлая копна волос. Она определенно мертва, кожа выглядит скорее мраморной, нежели бледной, и на ней заметны глубокие порезы, похожие на морщины, хотя сама она выглядит молодо. Раны выглядят скукоженными, словно она, лежа, разлагалась в ванной.
- Кармел, - зову я, протягивая руку.
Она меня слышит, но не реагирует; должно быть, слишком напугана, чтобы двигаться. Голос Джестин постепенно становится громче, поэтому призрак отрывается от пола. Ее пожелтевшие зубы обнажены; а сама она становится отчетливо обозленной. Когда она начинает метаться из стороны в сторону, то повсюду разбрызгивает протухшую воду. Кармел пищит и закрывает лицо руками.
- Кас, я не могу больше сдерживать ее, - заявляет Джестин, и в тот момент, когда она произносит последнее слово, заклинание утрачивает свою силу, и призрак бросается к кровати.
Не думая, я просто метаю нож. Высвобождаясь из руки, он входит ей с мясистым чавканьем в грудь, как если бы перед ним находился ствол дерева. Она падает как подкошенная.
- Что происходит? – спрашивает Томас, вбегая и толкаясь, чтобы добраться до Кармел.
- Хороший вопрос, - отвечаю я, подходя к двери, чтобы закрыть её.
Джестин свисает с края постели и смотрит вниз на тело. Перед тем, как я собираюсь успокоить их, она тянется рукой и толкает его, поворачивая к нам лицом, и мы видим, как из груди торчит рукоятка атаме.
- Разве оно не должно…распасться на части или что-то в этом роде? – спрашивает она, склоняя голову.
- Ну, иногда тела взрываются, - отвечаю я, и она тут же отшатывается. Я пожимаю плечами. – Оно уже было выпотрошено, когда я метнул атаме в то, что осталось от тела, и его внутренности…взорвались. Уж точно не на крошечные кусочки.
- Фу, - Джестин кривит лицом.
- Кас, - обращается Кармел, и, когда я смотрю на нее, она качает головой.
Я затыкаюсь, но, елки-палки, если она надеется на мягкий ответ, тогда ей не стоило сюда приезжать. Я подхожу к призраку. Глаз больше не видно; либо они исчезли, либо запали. Несмотря на специфический запах разложения, ее кожа приобрела лиловый цвет, и то, как она светится, создает впечатление, что девушка только-только вышла из воды; не худшее, скажу я вам, что мне доводилось видеть раньше. Если таким образом Орден тестирует нас, тогда мне стоит начинать волноваться. Я неуверенно касаюсь тела носком. Сейчас оно больше похоже на обычную телесную оболочку. Оно само по себе распадется, а если нет, то мы подтащим его к озеру и потопим.
