- Разве оно не должно…распасться на части или что-то в этом роде? – спрашивает она, склоняя голову.
- Ну, иногда тела взрываются, - отвечаю я, и она тут же отшатывается. Я пожимаю плечами. – Оно уже было выпотрошено, когда я метнул атаме в то, что осталось от тела, и его внутренности…взорвались. Уж точно не на крошечные кусочки.
- Фу, - Джестин кривит лицом.
- Кас, - обращается Кармел, и, когда я смотрю на нее, она качает головой.
Я затыкаюсь, но, елки-палки, если она надеется на мягкий ответ, тогда ей не стоило сюда приезжать. Я подхожу к призраку. Глаз больше не видно; либо они исчезли, либо запали. Несмотря на специфический запах разложения, ее кожа приобрела лиловый цвет, и то, как она светится, создает впечатление, что девушка только-только вышла из воды; не худшее, скажу я вам, что мне доводилось видеть раньше. Если таким образом Орден тестирует нас, тогда мне стоит начинать волноваться. Я неуверенно касаюсь тела носком. Сейчас оно больше похоже на обычную телесную оболочку. Оно само по себе распадется, а если нет, то мы подтащим его к озеру и потопим.
- Что случилось? – спрашиваю я Джестин.
- Странно, - отвечает та. – Я спала, а затем вдруг проснулась. В комнате что-то двигалось, и оно склонялось к постели Кармел, - она кивает в сторону девушки, которая до сих пор стояла возле двери с рукой Томаса на своих плечах. – Поэтому я решила прочитать заклинание.
Я перевожу взгляд на Кармел, чтобы убедиться в этом, но она лишь пожимает плечами.
- Когда я проснулась, то увидела это возле своей кровати. А Джестин в это время уже что-то пела, - она прислоняется к Томасу. – Все случилось так быстро.
- Что это было за заклинание? – интересуется Томас.
- Обычное гаэльское связывающее заклинание. Я научилась ему еще в детстве, - она пожимает плечами. – Я не собиралась им пользоваться. Просто это первое, что пришло мне в голову в тот момент.
- Что ты имеешь в виду, говоря, что не планировала им воспользоваться? Почему ты вообще планировала где-то его применять? – спрашиваю я.
- На самом деле, все не так. Я просто знала, что в этом месте обитает призрак, и была не уверена, покажется ли он нам. Поэтому я просто произнесла несколько слов, переступая порог, чтобы заманить его сюда, а затем легла спать, надеясь, что он не заставит себя долго ждать.
- Ты что, сучка, сдурела? – кричит Томас.
Я протягиваю руку, показывая, чтобы он понизил децибелы. Он сжимает губы и выпучивает от удивления глаза.
- Так ты специально так сделала? – спрашиваю я Джестин.
- Я подумала, что это было бы хорошей практикой, - отвечает она. – И, признаюсь, мне было любопытно. Я изучала, как используется атаме, но на практике никогда не видела.
- Ну, в следующий раз, когда тебе станет любопытно, поделись об этом со своим партнером по двухъярусной кровати, - рявкает Кармел.
Томас целует ее в лоб и сжимает крепче пальцы.
Я пристально вглядываюсь в труп. Интересно, кем она была при жизни. Если бы она была призраком, мне все равно следовало ее прикончить? Джестин непринужденно сидит на полу, облокотившись о кровать. Я хотел задушить ее и кричать до тех пор, пока бы она не осознала, что таким образом обрекает людей на опасность. Вместо этого я свободно протягиваю руку к атаме. Когда мои пальцы сжимаются на рукоятке, то начинают дрожать, а в животе что-то подпрыгивает, когда я решаю рвануть его на себя и вытащить из грудной клетки.
Нож выскальзывает, покрытый слабым оттенком пурпурной крови. Как только я очищаю кончик лезвие, рана расширяется, а кожа по краям съеживается, проявляясь через искусственную ткань ночной рубашки. Кожа разъедается до кости, становясь почти черной, а затем превращается в пепел; меньше чем за пять секунд ее мускулы, сухожилия и волосы полностью исчезают.
- Никогда больше не смей подвергать моих друзей опасности, - заявляю я.
Джестин сцепляется со мной взглядом, дерзким, как и всегда. Спустя несколько секунд она кивает и извиняется перед Кармел. Но в течение тех нескольких секунд я догадываюсь, о чем она думает. Что я был лицемером, когда предупредил ее.
Мы перетащили багаж девушек в наш номер, но после случившегося все равно никто не мог уснуть. Томас с Кармел сидят на его кровати, почти не разговаривая, а просто прижимаясь друг к другу. Джестин заваливается на мою постель, поэтому последние часы до рассвета я провожу за наблюдением из окна озера, покрытого черными пятнами, удобно устроившись в кресле.
- Тот бросок был великолепным, - в какой-то момент сообщает мне Джестин, возможно, пытаясь таким образом помириться, и я издаю непонятный звук, потому что не готов пока еще разговаривать с ней.
Она могла бы провалиться в сон, но, вероятно, ощущает вину, наблюдая, как трясется Кармел. С первыми лучами света мы начинаем собираться в путь.
- Наши номера уже оплачены, - сообщает Джестин, пакуя свою пижаму. – Мы оставим ключи на баре и уйдем.
- Ты уверена, что мы доберемся до Ордена сегодня ночью? – спрашивает Кармел, всматриваясь в протяжность тумана и деревьев.
Впереди нас ожидает сплошной мрак, хоть глаз выколи, и возникает такое чувство, словно у него нет ни конца, ни края.
- Таков план, - отвечает Джестин, и мы взваливаем на плечи рюкзаки.
Как можно тише мы спускаемся по лестнице, но, думаю, в этом нет необходимости, учитывая тот шум, который мы устроили в три утра. Я ожидал, что везде включат свет и вбежит с бейсбольной битой в руках хозяин гостиницы, который затем заколотит дверь. Если не учитывать тот факт, что в этой стране не играют в бейсбол. Поэтому, возможно, вместо этого он мог держать в руках биту для крикета или просто большую палку, в общем, не знаю.
На последних ступеньках я поворачиваюсь и протягиваю руку с обоими комплектами ключей. Я просто положу их рядом с кассовым аппаратом.
- Надеюсь, прошлой ночью вы ничего не сломали.
Вопрос звучит так неожиданно, что Томас сползает с последних ступенек, а Кармел с Джестин пытаются его удержать. Голос принадлежит владелице, толстой, темноволосой с проседью женщине, одетой в рубашку из шамбре [51].
Она стоит за стойкой, наблюдая за нами, пока протирает стаканы белым полотенцем.
Я подхожу к стойке и протягиваю ключи.
– Нет, - отвечаю я. – Ничего не сломано. Извиняюсь, если разбудили вас. Нашему другу приснился кошмар, и каждый принял это близко к сердцу.
- Близко к сердцу, - повторяет она, поднимая брови.
Когда она принимает ключи, то практически вырывает их из моих рук. У нее низкий грубый голос, когда ворчит; на ногах надеты толстые аляповатые башмаки, а из-за торчащей из уголка рта зубочистки становится весьма трудно ее понять.
