для человека, но довольно узкая для «дикого». Дракон неуклюже потоптался и присел, согнув лапы.
Всадники сняли ремни. Юля сползла со спины ящера, чувствуя скованность во всем теле.
— Разомнись, — обратилась к ней ведьма.
Клодина тоже выглядела уставшей. И без того неприятное лицо посерело, что было заметно даже под слоем рыжей пыли.
У Юли отекли ноги. Она прошлась по площадке, пытаясь украдкой отметить в памяти хоть какие-то природные ориентиры. Никто ей не мешал, и она продолжала изображать послушание. Сказали размяться — вот она и разминается.
Она подошла к краю каменной террасы, перегнулась через грубый бортик и с разочарованием признала: это странное место надежно спрятано. С воздуха площадку не заметить, снизу на нее не вскарабкаться.
— Укромное местечко, правда? — с усмешкой проговорила за ее плечом Клодина. — Раньше гнезда часто воевали, и у каждой знатной семьи имелось вот такое убежище. Потребовался не один год, чтобы вырубить все это в скале. Идем, ты сама убедишься, что отсюда не сбежать.
Юля вернула на лицо бессмысленное, равнодушное выражение и пошла за ведьмой. Набежавшие откуда-то люди, молчаливые и смуглые — в грязноватых набедренных повязках и длинных безрукавках на голое тело, несмотря на холод — кормили дракона крупными кусками сырого мяса и отпаивали водой из огромных ведер.
— Пустынники, — сообщила Клодина, проходя мимо. — Безнадежно тупы, зато хорошо умеют ухаживать за дикими драконами… и убивать.
Юля продолжала равнодушно глядеть перед собой. Эйлан коротко упоминал, что после отъезда из замка Эйфа Дэреера, еще до того, как выяснилось, что это был ложный вызов, на него напала банда пустынников. Люди Танеера с трудом с ней справились. Видимо, Элия и не подозревала, насколько опасен ее муж. И об этом месте она явно не знала — у Юли в голове не забрезжило ни одно, даже крошечное воспоминание.
Ведьма провела Юлю внутрь скалы через массивную железную дверь. Такую сходу не выбьешь, с тоской отметила про себя Юля. Она ожидала увидеть темные пещеры, но после длинного извилистого коридора ее глазам открылась огромная, обставленная роскошной мебелью комната, разделенная на несколько помещений высокими книжными полками.
От яркости корешков и убранства зарябило в глазах. Розоватый свет проникал через узкие окна, Юле немедленно захотелось подбежать к ним и выглянуть наружу. Но раздались быстрые шаги, и выражение лица Клодины резко поменялось. Юля была поражена тем, как уверенность на нем сменилась заискивающей гримасой. Будто бы кто-то стер одну эмоцию и заменил другой.
Было трудно сохранить невозмутимость, но, когда в комнату зашел Эйф Дэреер, Юля постаралась не измениться в лице.
Она помнила его по рваным снам-воспоминаниям Элии. Это был молодой мужчина, довольно привлекательный, но на вкус Юли излишне смазливый. Карие, глубоко-посаженные глаза смотрели холодно, но во всей фигуре сквозила какая-то нервозность — экзальтированность, как выразилась бы Юля, в прошлой жизни весьма уважавшая психологию.
Экс-супруг Элии был одет в узкие, обтягивающие бедра брюки и сюртук насыщенного винного цвета, из-под манжет которого выглядывали пышные кружева рубашки. Модненько, подумала Юля.
Дэреер приблизился к Юле, взял ее за подбородок и повертел ее голову вправо-влево. После он брезгливо вытер пальцы о сюртук.
— Она подурнела, — заявил драк ведьме. — Постарела. И эти пятна на лице… и нос. Лицо как простокваша. И вообще, это точно она?
— Точно, — лебезящим тоном подтвердила ведьма. — Это Элия.
— Трудно поверить. Старая какая… — повторил Дэреер, капризно выпятив нижнюю губу.
— Теперь ее зовут Ула. Она чуть прибавила в возрасте, но осталась сильной. Беременность протекает отлично, все энергетические меридианы в норме. Приняв странницу, ваша жена стала сильнее и здоровее. Она без труда выносит этого ребенка… и еще многих, я думаю.
— Мне не нужны другие дети, — Эйф резко развернулся и подошел к столику, с изящно сервированными фруктами и напитками. — У меня от этой… новой Элии мороз по коже, если честно. Все эти призывы, души… Она под чарами? Слышит меня?
— Слышит, но не может говорить. Зато подчиняется любому приказу.
Дэреер налил себе вина в узкий серебряный бокал.
— Устрой ее поудобнее. Чары не снимай, у меня мурашки по коже… б-р-р-р.
— Разумно, мой господин, — ведьма поклонилась. — Ребенок очень силен и если …
— Силен, велик, — передразнил ее драк. — Это выяснится, когда он родится. Мне нужно, чтобы эта женщина выносила мою дочь и чтобы это твое… предсказание… сбылось.
— И что вы сделаете с ней потом? — Юле показалось, что голос ведьмы слегка дрогнул, когда она указала на Юлю.
— С Элией? Отправлю в монастырь, подальше от себя. Туда, где обеты построже, рясы поплотнее и жрицы любят золото. Чтобы больше никто и никогда ее не увидел, эту… странницу. Иначе меня выведут на чистую воду.
… Клодина вновь поклонилась и вывела Юлю из зала. Они прошли по коридору и свернули в боковой проход. Ведьма толкнула дверь, тоже массивную, но на этот раз деревянную с инкрустацией, и жестом велела пленнице войти.
Внутри Юля бегло огляделась. Света здесь было меньше, чем в зале — окна представляли собой узкие витражи с незамысловатым узором. Юля повернулась к ведьме.
— Еда четыре раза в день. Ешь хорошо, помни о ребенке. У тебя личная служанка. Можешь обращаться к ней с просьбами, но только по делу. По утрам к тебе будет приходить целительница. Никакого личного общения ни с ней, ни с другой прислугой. И вот еще что, — Клодина посмотрела Юле в глаза и протянула руку ладонью вверх, — отдай все острое и гнущееся. Шпильки! Пояс с пряжкой! Ну! Живо!
Юля и глазом не моргнула, хотя ведьма рявкнула ей прямо в лицо. Вот и пригодилась ее медленная реакция, над которой иногда посмеивались ее немногочисленные друзья и бывший муж. В родном мире Юля так и не решилась сесть за руль, хотя права получила: она всегда слишком отстраненно реагировала на быстрые события, например, не вздрагивала, когда слышала шум. И теперь эта неприятная особенность пошла ей на пользу.
Она потянулась рукой к прическе. Две серебряные шпильки, зажим для волос, поясок, браслеты… Кольцо она развернула камнем внутрь, и сейчас оно смотрелось тонким ободком. Нет, только не кольцо! Но колдунья
