Ощутить мягкость шерсти цвета смолы.
Волк встает прямо напротив меня и склоняет голову, а я опускаюсь на колени передо мной и обеими руками обнимаю его.
Он рычит и теснее соприкасается со мной. А после пары минут, волк становится все меньше и меньше, и вот я уже обнимаю моего Алана.
Он сидит на земле и садит меня на себя. Мы дышим так, словно бежали марафон. Я не ощущаю лесного запаха, в моих легких только он.
Соприкасаемся обнаженными участками кожи, будто срастаясь.
На секунду Алан смотрит в мои глаза, а после срывается и валит на траву, забираясь на меня, устроившись между моих ног. Возбуждение приобретает какой-то общий наш аромат и царапает рецепторы. Целуемся на грани. Словно еще немного и мы начнем кусаться.
Забываю обо всем, желая большего, но он не дает мне этого, как бы я не вертела бедрами.
— Испугалась, малышка? — насмешливо спрашивает, а я снова как настоящая нимфоманка, или не знаю, как правильно пытаюсь сделать так, чтобы он в меня проник. Кажется, что внутри меня самой зверь поселился. Зверь-секса, интересно есть такие?
Если до этого в голове были вопросы о том, как такое можно принять, то сейчас моя вселенная сошлась на нем одном.
— Очень, — отвечаю все-таки, хныча в его губы. — Алан не мучай меня. Мне мало тебя.
— Мне тебя тоже. Но нам придется потерпеть. Это важно.
— Сколько терпеть? День? Два?
— Полтора месяца.
— Что? — аж вскрикнула от представленного ужаса. — Ты что смеешься? Это же… Это же сорок пять дней. Это же… Алан…
— Я ждал столько же, пока наступит твой день рождения. Поверь ты свое получишь сполна, но пока что…
— Не хочу ничего другого. Почему мы должны ждать?
— Ш-ш-ш, — внезапно шикает на меня и прислушивается вдруг к звукам леса.
А я по земле чувствую вибрацию и тепло. Такое яркое откуда-то из-за головы, как раз там куда смотрит сейчас Алан. А еще, словно кто-то идет. Так четко наступая на землю, что топот проходится по телу.
Оборачиваюсь, но ничего не вижу, в отличие от парня.
— Алан, что это? Что это такое? Я ощущаю тепло. И… — меня опоясывает болью. Такой ноющей, что хочется скрутиться в комок.
— Что с тобой? — переводит на меня внимание.
— Мне больно. Руки, ноги, спина, живот — все ноет так, словно меня избили. И голова болит.
Обхватываю ее, закрываю уши, ощущая звон и вой вместе, что барабанные перепонки сейчас не выдержат.
— Больно… Ай… Ааааа, — кричу что есть мочи, все-таки скрутившись в позу эмбриона на боку, но ладони от ушей не убираю. А потом, яркая вспышка бьет по глазам, и я отключаюсь, падая в пропасть.
Алан
Сиара пришла неожиданно. И если она пришла значит это было важно.
Конечно, ей приспичило пощеголять голой и скорее всего пока я был занят, переваривая информацию, пропустил пробуждение Дары и тот факт, что она вышла на улицу. Но ведьма знала об этом. Сучка такая.
Хотя по итогу я увидел в паре проявление магии ко мне и силы волчицы. И конечно ревности. В итоге рассказать ей о себе удалось легко.
То, что она побежит от волка я предполагал, но крики и мысли ее повеселили.
Я хотел идти за ней. Но вот зверь был со мной не согласен. Заупрямился и лег выжидать ее.
Ровно десять минут ей понадобилось на то, чтобы все прояснилось в голове. И почти столько же, чтобы вернуться.
Каждый ее шаг ознаменовал лишь то, что все хорошо. Будет сейчас, когда она приблизится и посмотрит на меня. Обычно хватает взгляда, чтобы пара тебя нашла, или приняла волю зверя. Ей нужно осознанно посмотреть на мою вторую ипостась. Ей нужно соединить две прямые и принять меня. Именно меня таким, какой я есть.
Только глаза это способны сделать. Все шло по плану, но я почувствовал откуда-то издалека тоску. Иссыхающую и тянущую меня к ней.
Я сразу понял, что это моя красивая волчица. Я чувствовал нутром и мой зверь тоже.
Он пытался ломать меня, бесновался, пробираясь наружу, но это ничего не даст.
Вот что удивительно, ее почувствовала и Дара.
Я не мешал, но видел, что она ощущает это тепло. Из-за толстых стволов деревьев леса вышла она.
Совсем не та, которую я видел в первый раз и даже не та, что во второй.
Она была измотана и, кажется, на прежнюю злость ей не хватало больше сил. Но увидев Дару волчица поспешила к ней. Чем ближе подходил зверь, тем больнее становилось моей девочке и когда она встала совсем рядом Дара отключилась, пылая синим пламенем.
Магия защищала, но, когда белая опустилась перед ней и легла рядом, став разнюхивать свою человеческую сущность магия исчезла, потому что приняла зверя не почувствовав угрозы. Получается все ее способности как человека — это магия и она с ней сейчас. Представляю какая она в своем совершеннолетии будет в обличии пушистой.
Я не мешал им. Просто сел рядом и наблюдал за тем, как та, жалобно скуля тычется носом в нос Дары и не получив ответа смотрит на меня, вытянув вперед одну лапу.
Мой волк тут же потянулся к ней, и я согласился. Еще ни разу она не была так близка. Я не прикасался к ней, кроме снов и не знал, будет ли прикосновение. Или же моя ладонь пройдет сквозь ее лапу.
Рука взмыла в воздух, а я заглянул ей в глаза, которые блестели красным огнем, вот только там не было того пламени, что раньше. Я догадался… это были слезы… Слезы кровавой волчицы.
Мое нутро вновь обдало ее скулежом, и я дотронулся до нее. Не было тепла. Я словно вату щупал, но все равно я был рад и этому. Как, впрочем, и она.
В отличие от Дары она все чувствует, как и подобает. Она знает кто я. Видит своего истинного.
Состояние ее зверя вызывало беспокойство. Раны на ней уже не заживали почти. Она похудела.
Мой волк жалобно выл, желая быть рядом и помочь ей, залечить, но даже если я его выпущу, это не поможет.
— Скоро все закончится. Потерпи одну луну только, — приговаривал, поглаживая ее по голове и спине.
Она закрыла глаза и засыпая, не отдаляясь от Дары медленно исчезала, пока совсем не растворилась в воздухе.
Стало так тяжело дышать после всего этого. Я знаю, что приход духа тяжело переносить организму, видимо еще и данный факт усугубил
