Это так прекрасно, что хочется распалять мужчину еще больше, позволять углублять язык, ласкать глубину рта до острых колких ощущений и опоясывающих горячих жгутов вокруг поясницы.
— Хочу тебя, — шепчу, когда Эмилиан немного отстраняется. — Хочу тебя искреннего и свободного. Покажи мне себя, мой король. Покажи власть, мощь, ярость. Да… — выгибаюсь, когда он разводит ладонями бедра и вклинивается посередине, выглаживает ладонями средоточие жара, ласкает пальцами меня между ног. Размашисто, нетерпеливо, дрожащими от страсти руками и дышит, дышит, дышит… Порывисто, глубоко, ненасытно. Алые лозы вьются по постели, над нами, заплетают наши тела, доводят до исступления импульсами и щекоткой, и я кричу, когда Эмилиан входит на всю каменную длину, застывая надо мной, будто темный ангел. Длинные растрепанные волосы падают на фактурные плечи шелковой черной сетью, путаются с алыми веточками стигмы. Кожа серебрится испариной и легкой голубизной водной магии Эмилиана, что залечивает его царапины, бусинки пота катятся по взмокшим вискам и срываются на мою неприкрытую грудь. Будто лечат обугленные кончики метки.
Корабль ласково качает в своих объятиях, море шепчет о нашей страсти, ветер поет сладкую трогательную песню, а ладони мужчины крепко держат меня и тянут к себе в ритме волн и восходящих пиков и сжимающих приятных спазмов.
Он твердый и горячий. Подаюсь вперед, чтобы позволить ему больше, чем обычно. Если бы можно было так сердце распахнуть, чтобы Эмилиан заклеймил его собой.
Искра накаляется под ребрами, непроизвольно ногти превращаются в когти, а кожа покрывается чешуей, в глазах усиливается резкость, сильные запахи врываются в ноздри. Терпкий, древесный с ноткой полыни запах жениха сводит с ума. И от этого распирание от его толщины такое мощное, что еще два-три движения вглубь, я не удержусь на краю обрыва.
— Да-ара, — шепчет Эмилиан и отстраняется, протягивает мне руку. Я вкладываю ладонь и не понимаю, что он хочет сделать, но заинтригована. — Тебе будет комфортно, ты только не бойся, — легко переворачивает меня, слегка придавливая на спину, безмолвно просит встать на четвереньки. Я слушаюсь. Это возбуждает, это волнует, но… мне немного страшно. Именно так Марьян издевался надо мной чаще всего.
Чтобы скинуть напряжение и не думать о муже, я шумно выдыхаю и перехватываю металлическое кованое изголовье кровати. И Эмилиан не рвет, не толкается, а сначала целует, касается языком, оглаживает мягко ягодицы, трогает меня пальцами и, когда я полностью расслабляюсь, подбирается ближе и прикасается горячей головкой.
В таком положении мне удобней, живот не давит, и тяжесть со спины уходит, а ощущения порочности происходящего добавляют нашему сексу какой-то изюминки.
— Ты потрясающая женщина, ради тебя и умереть не страшно, Дара, — мягко толкаясь, говорит Эмилиан.
Его сильные руки придерживают талию, ведут меня по линии грани нежно, но настойчиво. Плавно вонзаясь, он целует мою спину, прикусывает лопатки и плечи. И мне кажется, что мы одно целое.
Руки тянутся выше, изгибаюсь сильнее, сама подаюсь назад, чувствуя безопасность и желание. Ритмично, до легкого покалывания в кончиках пальцев, до сжатия острой пружины там, куда стремительно врывается мой король.
И, когда его рука опускается с моей талии ниже, оглаживает круглый живот, а потом ныряет еще дальше и начинает теребить набухшую горошинку, я вскрикиваю и застываю от ошеломительного взрыва всех нервных окончаний. Эмилиан хрипит, толкается дважды и тоже замирает, наваливается на меня, но держится за кованое ограждение, чтобы не придавить. Даже здесь проявляет заботу обо мне и ребенке.
Так сильно нас еще не накрывало. Стигмы едва ли не горели солнечным светом. Алые ветви рассыпаются крошкой и разлетаются в стороны, будто глиттер.
Мягко поглаживая, Эмилиан тянет меня на кровать, притягивает к себе спиной, целует волосы и быстро шепчет, будто сошел с ума, будто боится, что не успеет:
— Я тебя так люблю. Умираю от этой любви, Дара. Но ты и сохранила меня. Я бы без этой любви не выжил. Несколько лет назад мы с войском попали в котлован со скелетонами и шоргами. Это было Темное Измерение в нашем мире. Смертью пахло отовсюду, кровь лилась реками, на языке катался вкус горькой неизбежности. И тогда… Все погибли, до единого. Даже мой отец. А я… я держался за надежду, что встречу тебя, мою единственную. Ты была тем лучом, что тащил меня из тьмы.
Глава 61. Эмилиан
К нашему прибытию в порт Иларвиль, город Элионса, все было подготовлено. Прямо с корабля нас переместили быстро сооруженным сиреневым телепортом в столицу, в замок Эргула — короля эльфов, и вокруг нас с Дарайной завертелись дни с сумасшедшей скоростью.
Я потерял счет. Две или три ночи без моей возлюбленной — это была настоящая пытка, но того требовал обычай остроухих — перед свадьбой жених и невеста должны пройти ритуалы очищения и омовения.
Еще никогда я не был так взволнован: Дара станет моей женой. Мы поженимся прямо тут, на святой эльфийской земле, и домой я привезу уже законную жену и королеву Мэмфриса. Две вместе свадьбы королей — это уникальное событие, потому гости стекались со всех уголков света. За несколько дней были разосланы послания и приглашения во все уголки планеты. Месс тоже должен был успеть к церемонии. К сожалению, сестру пригласить я не мог — я и так рисковал, что оберегаю ее и столько лет покровительствую. Я очень надеюсь, что Сиэна меня поймет, а малышка Лимия не будет обижаться, что ей пришлось покинуть наш город так быстро, сразу после нашего возвращения из Вастенского леса. Ничего, мы еще обязательно встретимся, и я все племяннице объясню.
Меня волновало только одно: чтобы моя невеста выдержала нагрузку, чтобы не испугалась церемонии Единения и категоричности Жрецов. Свадьба на Ялмезе — особенное мероприятие. Разводов у нас не бывает, от жены или мужа можно освободиться только после смерти. Да и вторичные браки осуждались.
Но больше всего я переживал за магию будущей жены. Жрецы очень чувствительные, могут понять, что мы скрываем нечто большее. Айвер обещал помочь, ведь он уже столько лет носил в себе несколько Стихий, и никто не заподозрил его. Времени выяснить до конца родственную связь Дарайны и ректора не было. На корабле друг был все время в каюте и предавался утехам с Майлой, а когда выдавалась минутка, и он курил на палубе хмельную траву, отмахивался от моих вопросов и говорил, что сам ничего толком не помнит, а когда сможет сложить картинку — обязательно расскажет. Я засечку на его счет себе оставил, не отмажется от меня, когда мы вернемся домой, а пока я полностью отдал свое внимание Дарайне и подготовке к свадьбе.
Невеста передала мне знания Земли через руну, но лучше бы я повременил, поздно это понял: ее воспоминания о Марьяне почистить мы не могли, потому я видел все, что с ней происходило до моего появления, и это безумно мучило. Разрушало. Три ночи, пока бурные воды Мирианского моря били по корме нашего корабля, я почти не спал. Делал вид, что волнуюсь из-за предстоящей свадьбы, но причина была в другом… Как мне сказать любимой, что ее изверг жив? Как очистить себя от этой скверны и признаться ей, что Марьян теперь ходит по земле Ялмеза?
— Асман, у нас все готово, — преклоняется передо мной эльфийский слуга. Суи, закрепленный на посохе, дрожит в его ладонях синим пламенем и освещает холодным оттенком ровные длинные волосы парня и подчеркивает белизной острые кончики ушей. Эльфы бледные от природы всегда казались мне существами волшебными, а этот еще и костлявый, как не ломается от ходьбы?
— Я уже закончил, — поднимаюсь из воды. Кивком позволяю остальным шуграм меня обтереть и приступить к одеванию.
— Где наш жених? — веселится Айвер, входя в светлое помещение из зеленоватого камня. Я до сих пор немного ревную Дарайну из-за него, понимаю, что на пустом месте, но, пока девушка не будет официально моей женой, не успокоюсь. Доказательств, что архимаг — ее родной брат, нет, а на слова я не привык верить даже самым близким. И у меня есть повод беспокоится. Железный. Ведь архимаг не всегда был со мной честен и даже подставил несколько раз во время учебы. Дело давнее, но было ведь.
