Мистер Бин, так представился мужчина средних лет, отвечая от лица комиссии, положил документ передо мной.
— Поздравляю, миссис Раннэр, официально с этого дня вы считаетесь опекуном Лисандры.
Сердце колыхнулось, а чувство радости заполонило и отняло дар речи.
— Миссис Раннэр благодарит за доверие, — отвечает за меня муж и берет перо, подаёт мне, помогая справиться с чувствами.
Обхватываю металлическую ручку и ставлю подпись. Мы ещё обговариваем детали и правила а после мужчины поднимаются, мистер Бин прощается со мной, и Кадан провожает его к двери. Лисандра, что сидела со мной рядом, улыбалась и, кажется, волновалась не меньше моего.
— Иди ко мне, малышка моя, — обнимаю ее так крепко, как могу.
— Мы теперь одна семья? — растерянно задает вопрос.
— Да, и никто нас не сможет разлучить, — я замолкаю и думаю, как сказать новость. — Я не говорила тебе, Лиси, но сейчас пришло время… — смотрю в ее доверчивые глаза. — У нас будет маленькое пополнение.
Удивительно, но Лиси понимает все намеки, озорно щурит глаза и хитро улыбается.
— Пусть будет девочка, — произносит она.
— И что тут без меня решается? — Кадан возвращается в зал.
— Это девичьи секреты, — говорю ему я и подмигиваю Лиси.
— По-моему, это будет нечестно: три женщины и один мужчина. Я требую справедливости, — приобнимает меня Кадан, чуть поглаживая спину.
Лисандра хихикает. В дверь снова раздается звонок. Кадан смотрит в сторону коридора, как Роберт спешит открыть дверь и принять гостя.
— Добрый день, — гувернантка Шарлотты Лидже пришла ровно по времени, как и договаривались.
Кселан, уже по-взрослому, как истинный джентльмен, снимает шапку. За время лечения у Кадана сын Лидже сдружился с Лисандрой, у мальчика были отменные способности к арифметике, и уже вторую неделю они занимаются наукой вместе. Лиси здорово подтянулась. Ко всему, обрела друга, что очень радовало. Это отвлекло от потрясения, связанного с её семьёй.
Мы с Каданом проводили их взглядами. Шарлотта Лидже была всегда занята и посылала свою гувернантку, но это даже и к лучшему. У нас нет ничего общего, больше ничего.
— Ну что, продолжим наше занятие? — отвлекает от смутных мыслей Кадан Раннэр. — На чем мы там остановились? — шепчет горячо в мои губы. — Вспомнил, на признании в любви.
Я хихикаю, а Кадан ловит меня за подбородок и заставляет смотреть ему в глаза, сердце пропускает удар — с какой заботой и нежностью он смотрит на меня.
— Я люблю тебя, Марсэль, — произносит он чуть хрипло.
— И я тебя люблю.
С самого первого взгляда на той морозной рождественской площади.
Кадан жадно целует, умопомрачительно чувственно.
— Кстати, — он опускает руку на мой живот и ликующе улыбается, а глаза загораются золотым свечением, — кажется, я понял, почему в тебе пробудилась магия раньше срока.
— И почему же? — загораюсь любопытством.
— Будет мальчик. Два мальчика.
Раскрываю губы, ошеломленная подобным известием. Но тут же беру себя в руки, ощущая, как что-то светлое и чистое бьёт ключом. Всеобъемлющее чувство любви.
— Тогда, мистер лекарь, определенно запишите это открытие в свое исследование.
— Обязательно, — продолжая целовать меня в губы. — Обожаю тебя.
