ни времени, чтобы определить наш археологический потенциал (по-моему, ставший уже слоганом нашей команды). Самого Рюрика могилу ищут! А вы (отпрыски) — балбесы, неучи, и прочее, вместо того, чтобы помочь этим замечательным молодым ученым, или хотя бы проявить элементарное гостеприимство, выказываете себя неотесанными деревенщинами.
"Балбесы" стояли, понурив головы, даже не пытаясь перечить: дисциплина в семействе была железная. Лишь когда отец закончил свою отповедь, старший осмелился вставить слово:
— Батя, да они поле топтали.
— Мы не топтали, — возразил Макс.
— Какое поле? — уточнил Федотов изменившимся тоном.
— С сортовыми помидорами.
Все-таки помидоры! Я показала Максу язык за Костиной спиной, но Федотов повернулся к нам с таким суровым лицом, что я сразу осеклась.
— А что вы на поле-то делали?
— Данная точка для исследований была определена в результате системного подхода, — с пуленепробиваемым спокойствием ответил Костя.
— Ну да, ну да, — серьезно покивал Федотов, и вдруг повеселел. — И вы на нашем поле хотели что-то найти? Да вы там самого маленького камушка не найдете, не то что вашего Рюрика. Все площади под посевы у нас такую подготовку проходят — пашем, бороним, чуть ли не ситом землю просеиваем. Потом удобряем навозом. А местами вообще слой почвы снимаем, и завозим машинами чернозем. Зато теперь у нас земля — хоть на хлеб намазывай. Так что никаких "точек" на наших полях быть не может. А вот в любом другом месте — это пожалуйста. Что там дальше ваша система подсказывает?
Костя развернул уже изрядно потрепанную карту:
— Следующая точка располагается где-то во дворах, похоже, неподалеку.
Староста вгляделся, а потом хлопнул себя по колену:
— Да ведь это наш двор! Ребята, глядите! — закричал он с довольным видом.
"Ребята" скосились на карту.
— Задний двор, — уныло добавил кто-то.
— Представляете, прямо у нашего дома могут историческое открытие сделать! — продолжал ликовать староста. — Ну-ка, Константин, давай, руководи! А ребята тебе помогут. Слышали меня? Во всем слушаться археологов!
Костя мстительно улыбнулся.
Оторвался он вовсю. Он не только приказал перекопать весь задний двор садовыми лопатками (дабы обеспечить сохранность вероятных находок, хрупких от древности), но и заставил снести дровяник, а перед этим перетаскать все дрова на другое место. Он уже собирался дать указание срыть уличный туалет, но вовремя сообразил, что в этом случае месть окажется палкой о двух концах.
Кстати, Глобус, который поначалу вертелся поблизости, разобравшись, как оборачивается дело, почел за лучшее потихоньку смыться, хотя его неловкий вопрос о "документиках" мог бы изрядно подпортить нам картину. Костя, конечно, был мастер блефовать, но неприятный и совсем ненужный осадок бы остался, вместе с мыслью "а кто они на самом деле, эти археологи"?
Излишне будет говорить, что "историческая находка" так и не состоялась. К глубочайшему сожалению старосты, который, впрочем, не преминул усадить нас за стол, не слушая возражений. Обед уже грозил перетечь в ужин, когда мы наконец упросили хлебосольного Федотова отпустить нас «проверить еще пару мест».
— Какие же вы молодцы — работа превыше всего, — чуть не прослезился хозяин.
Перед уходом Костя уточнил у братьев, где нам искать следующую точку.
— Это вроде где-то в лесу?
Парень бросил взгляд на карту и окликнул одного из братьев:
— Петька, гляди!
Петькина радость мне совсем не понравилась.
— В лесу, в лесу, — с нескрываемым злорадством кивнул он, пихая брата в бок.
Чтобы попасть в лес, надо было пересечь всю деревню. На пути ждало еще одно препятствие — по главной дороге двигалось коровье стадо, которое возвращалось с дневного выпаса.
— И здесь пробки, — с досадой проговорил Костя.
Коровы шли неспешно, чтобы не расплескаться, с сознанием важности своего долга: они несли молоко. Даже лепешки на дорогу шлепали, не теряя чувства собственного достоинства. Хозяйки выходили встречать буренок на дорогу, хотя многие коровы вполне самостоятельно сворачивали в сторону своих дворов. Пастух в неизменной шляпе, сопровождаемый все той же парой зубастых телохранителей, весело кивнул нам и важно прищелкнул кнутом на корову, задержавшуюся возле придорожной канавы общипать приглянувшийся кустик. Она оскорбленно брыкнула задними ногами и неожиданно лихим галопом догнала стадо. Затесалась в гущу товарок и пошла дальше в одном темпе со всеми, мирно прикрыв глаза и двигая жующими челюстями в такт шагам.
Шарик на этот раз осмелился облаять стадо, прямо как настоящая собака, правда, старался все-таки держаться поближе к моим ногам. А потом, к моему удивлению, не пошел за нами, а деловито свернул на тропинку, ведущую к дому Зинаиды, не реагируя на мой зов.
— Не волнуйся, он прекрасно ориентируется, — Макс потянул меня за руку. — До дома точно доберется.
— Да знаю я. Просто с его размерами так легко попасть в беду.
— Не волнуйся. В деревне все уже прекрасно знают, что это твой пес, и никто его не обидит.
— Ну да, наверное, — пробормотала я, и, уступив, пошла вместе с Максом догонять изрядно удалившегося Костю, поминутно при этом оглядываясь.
Едва заметная тропинка довела до леса и потерялась где-то в кустах. И если бы не диковинный GPS навигатор, между прочим, отечественного производства, непонятно с какой стати любезно предоставленный нам одним из братьев, у нас не было бы никаких шансов отыскать нужное место. Костя сверился с прибором и картой и решительно указал дальнейшее направление. Прямо в дремучую чащу. Мы с Максом с опасением переглянулись, но Костина спина уже мелькала среди стволов, и пришлось поспешить за ним.
В лесу царили сумерки и комары. Я никогда не слышала столь мощного комариного гула, исполненного истинного ликования, когда эти твари обнаружили таких аппетитных людей, которые сами, по своей воле, заявились к ним в логово и подали себя на ужин. Я сорвала ветку и принялась яростно ею отмахиваться, время от времени ухитряясь стегнуть себя больно, как хлыстом. Макс остервенело хлопал себя по кусаемым местам и тихо ругался на комаров с использованием образной лексики разной степени нормативности. Костя же непреклонно продвигался вперед, сверяясь с картой, навигатором, небом, и, кажется, время от времени
