— Сколько ты была в организации?
— Три месяца.
— Зачем тебе такая жизнь?
Очередной вопрос сбил ее с толку.
— А тебе?
— Меня приговорили к смерти за убийство три года назад, — ответил спокойно на ее вызов. — Но предложили обменять жизнь на должность палача. Получаю задание, реализую его и жду очередного. Три года.
— И как тебе твоя жизнь? — вдруг спросила она таким тоном, будто знала ответ.
— Лучше бы казнили.
Она впервые посмотрела на меня как-то по-другому. Но будто испугалась этого и отвела взгляд:
— А как же твоя семья?
А вот и причина, кажется, вылезла. Семья.
— А твоя?
Вопрос был ошибкой — поспешил. Зои обняла себя руками, будто опомнилась, с кем говорит. Ну и ладно — успеем. Мы с тобой теперь все успеем — я разверну тебя слой за слоем. Сложная девочка, но другую я и не заслужил.
Стол мешал, закрывая от меня половину ее, но я пустился в разглядывание того, что есть. Не такая, как Ками. Совсем. Она у меня не была подбитой, из хорошей семьи со счастливым детством. В охрану ко мне пришла вся в романтических стремлениях делать мир лучше. Зои по поводу мира давно не питает иллюзий.
— Не смотри так на меня, — вывел ее голос из воспоминаний. Сжалась вся в комок, подогнув под себя ноги. Представляю, как ее сейчас размазывает внутри. Не привыкла сдаваться и подчиняться, а придется.
— Пойдем, — поднялся я.
— Куда? — округлила испуганно глаза.
— Раны твои проверю.
Я направился в коридор, не дожидаясь ее. Уже приготовил все на кровати, когда она показалась на пороге:
— Можно я сама?
— Нет, — отрезал.
— Не трогай меня, — ощерился ее голос.
— Я буду тебя трогать, — выпрямился, с вызовом глядя ей в глаза.
Камилла бы уже скулила, эта только зубы стиснула, готовая перегрызть мне горло.
— Зои, ты не справишься со мной физически — не надо пробовать. Просто сэкономь время и силы. Тем более ты пропустила завтрак — сил нет. — Она растерянно моргнула. — Сюда иди.
Подчинилась. Нехотя, настороженно, но шла.
— Кофту снимай, — скомандовал хрипло. Я еще никогда никого так не хотел. И не гормоны и связь была виновата — мне нравилось то, что я видел. Ее не взять просто так голыми руками, будет кусаться и рвать до крови, а потом еще долго шипеть… Но когда-нибудь будет урчать в моих руках. И ради этого стоит потерпеть. — Ты из гетто?
Вскинула на меня испуганный взгляд, будто это было какой-то тайной. Но отвечать не собиралась — все они молчат об этом. Трущобы — позор человеческой расы. Они окружали город с восточной стороны, собирая всех выброшенных на окраину жизни. Оттуда периодически выплескивалось через край то восстаниями, то забастовками. Оттуда вполне могли выходить такие, как Зои, которые видят жизнь без розовых очков. А еще им с воздухом впитывается понимание, насколько эта жизнь может быть короткая.
Ее пальцы так и не двинулись вниз вместе с застежкой, и мое терпение лопнуло. Я одним легким движением обхватил ее за горло и прижал к себе, вторым — сорвал рывком пластырь с метки и склонился к шее, вдыхая запах. Она вздрогнула так, будто уже насадил на член.
— Давно дома не была, да? — зарычал ей в шею, зная, что каждый мой выдох в чувствительную кожу, как укус.
Забилась, пытаясь вывернуться, и я не стал щадить — впился губами в метку.
Зои всхлипнула, замирая. Я дернул замок вниз и обхватил грудь, пусть и через тонкое кружево — ей от этого не легче. Жалобный всхлип и плотно сжатые веки вместо «да», ну и черт с ним. Я лизнул метку протяжно, сильно надавливая, и она сжала ноги, падая на колени.
— Нет, — просипела, впиваясь ногтями мне в кожу.
— Что нет?
Не узнал собственный голос и снова лизнул, вгоняя ее в новую волну возбуждения. Запах девушки, незнакомый и до одури вкусный, захотелось вдохнуть полной грудью, а еще желательно попробовать… Вот и как ее сейчас не разложить тут же на полу?!
— От… отпусти…
— Чтобы нос разбила? — усмехнулся. — Ты на ногах немного не стоишь. Ничего?
Огладил скулу большим пальцем, успокаивая, и она открыла глаза. Кажется, страх до дна вытопил там все — надежду на спасение, планы на будущее… ну, кроме умереть безболезненно и быстро.
— Зачем ты ищешь смерть?
Зои широко раскрыла глаза, страха как не бывало.
— Мне так спокойнее, — она тяжело сглотнула. — Пока я вижу ее на расстоянии вытянутой руки, она не заберет… внезапно…
Я долго не мог разлепить губы, чтобы ответить:
— Не заберет — я не позволю.
* * *
Я лежала на кровати, мелко дрожа и прислушиваясь. Зверь ушел. Поменял пластыри, попросил не делать глупостей, приготовить еды и ждать его. Только он будто остался внутри, хотя коснулся всего лишь языком раны. Кажется, еще грудь тискал, но я этого почти не чувствовала.
По телу снова прошло волной возбуждение, и я застонала. Сжала ладони между ног, дрожа и вздрагивая. Что это? Какого черта со мной происходит? Когда я стала настолько чувствительной? И я не могла понять, за что я его сейчас ненавижу — за то, что сделал это со мной, или… что не закончил начатое. Будто специально довел и бросил!
Кое-как поднявшись на трясущиеся ноги, я добрела до ванной и наградила себя за достижения холодным душем. Не сказать, что меня отпустило, но легче стало. Место укуса на шее горело и пульсировало, но, стоило вспомнить касание Зверя языком, и меня снова сбивало с ног. Хотелось стечь на пол, а лучше — в ванну со льдом. Проковыляв по квартире туда-сюда, я обнаружила три камеры слежения и убедилась, что из квартиры не выбраться — на окнах решетки, причем, довольно странные, за окном видно только кирпичную стену и ничего не слышно — ни голосов людей, ни звука машин. Дверь тоже надежная — плотно прилегает к стене, и ни замочной скважины, ни зазора — Зверь идиотом не был.
Еще я нашла ноут на стеллаже. Давно тут никого не было — полки покрывал слой пыли, на полу валялись чехлы от мебели в пятнах крови — Зверь сдирал их с дивана и кресла вчера. Интересно, кто это его так отделал в заварушке?
Чем же его грохнуть?! Как?! Почему нас не готовили к таким встречам?! Спохватившись, я порылась в вещах рядом с чехлом и обнаружила свой пистолет — он даже его не изъял! А если я застрелиться захочу?
Покрутив оружие в руках, скривилась — нет, только с ним на брудершафт! И было гадкое чувство внутри, что он это знает. Такие, как он, убийцы, знают многое. А что не знают — считывают. По поведению, взгляду… А этот еще и Зверь — наверняка многое чувствует. Ну почему я не интересовалась ими?! Ведь могла же перелопатить сеть, вскрыть базы… Если они есть, значит, и информация о них есть! Слабые места, чем можно убить…
Эти твари считаются легендой нашего общества. Я обращала внимание на репортажи, но они мне казались больше монтажом — горящие глаза, зубы и рычание героев таких видео казалось просто сказкой, хотя в участке мы сталкивались со странными убийствами — исполосованными телами, прокушенными сонными артериями и другими странными ранами, которые не нанес бы человек. Но все подробности исчезали сначала за дверью патологоанатома, а потом за табличкой «Секретно». Покосившись на ноутбук, я решительно направилась к нему. Ну и что, что Зверь может смотреть в камеры? Хуже уже вряд ли будет.
Ноут оказался рабочим, но под паролем. Только разве это проблема? Обнаглев, я пошарилась в холодильнике, нашла ветчину, помидоры, яйца… Пока запущенная программа с флешки, которую всегда носила в кобуре, «колола» систему устройства, я жарила себе яйца с ветчиной и помидорами. Зверь прав — не стоит разбрасываться силами, они мне понадобятся. Я ему просто так не сдамся.
Стоило вспомнить его взгляд, по коже прошла волна жара, сменившаяся ознобом, а рана на шее заныла. Я даже посмотреть боялась что под пластырем. По ощущению — кожи нет, а следы от зубов воспаленно пульсировали, не причиняя боли.
Уже когда за окнами начало темнеть, я уселась за стол с ноутбуком и едой. Только Зверь и тут не был идиотом. Какую бы программу я ни ставила для соединения с базой и отделом, все было напрасно. Никаких предупреждений о вторжении — система просто на меня не реагировала, лениво выбрасывая сообщения о несовместимости с ней моей очередной программы! Начинало накрывать паникой. Когда ничего не можешь — это невыносимо. Захотелось расколоть ноутбуком стол, но я вовремя остановилась. Истерикой ничего не решить. Умолять о спасении тоже бесполезно. Даже людей не проняло, когда я умоляла однажды.
