логике, кивнула.
– Конечно, моя ванна – твоя ванна, Николас. Кстати, это чистая правда, с учетом того, что живу я в доме твоего отца.
Я передернула плечами то ли от мысли о господине Холде, то ли от холода. А потом сама не поняла, как вновь оказалась на спине, отвечая на его поцелуй, ощущая на себе немаленький, но такой невыразимо приятный вес Николаса.
– Ты же хотел в ванную? – рассмеялась я и попыталась его оттолкнуть, только разве можно сдвинуть с места скалу? Особенно, если совсем не хочешь, чтобы она сдвинулась…
– Действительно, – серьезно согласился со мной Никки, бросил на меня взгляд, от которого мне снова стало невыносимо жарко и сладко, и легко встал с кровати. Во всяком случае, за бок он не держался, что очень меня радовало.
Никки отошел к входу в ванную комнату, но вдруг остановился, запнувшись о брошенные на пол вещи. Недоуменно посмотрел под ноги и наклонился, поднимая брюки.
Я спрыгнула с кровати. Холодный пол обжег ноги, и без теплых рук Николаса одежда вновь стала насущной необходимостью. В моей комнате было совсем не жарко. Нашла тапки. Сунула в них ноги. Неплохо было бы и халат найти, но как же не хотелось включать свет… наморщила лоб, вспоминая, где оставила домашнюю одежду. Вроде бы на кресле. Сделала шаг и рассмеялась, когда сильные руки прижали меня к теплой груди.
– Зачем тебе одежда? – серьезно спросил меня Никки. – Опять стесняешься?
Нет, я совсем не стеснялась. Стесняться Николаса всё равно что стесняться себя. Не глупо, немыслимо.
Я повернулась к нему лицом, вжимаясь в его тело, наслаждаясь близостью и его теплом, а потом, как много раз летом, легонько стукнула его ладошкой в грудь и недовольно протянула:
– Опять подслушиваешь мои мысли?
Никки положил на кресло аккуратно сложенные брюки, а я закусила губу, чтобы не рассмеяться этой его педантичности. Что толку складывать испорченную вещь? Они в крови и наверняка порваны, как и рубашка.
– Привычка, – тихо шепнул он мне в самое ухо.
– Привычка?! – охнула я.
Он уверенно кивнул, нагло рассмеялся и, пока я собиралась с ответом, крепко обнял меня и снова поцеловал. У меня подогнулись ноги, и голова закружилась от этого поцелуя. Если бы это было возможно, я выпила бы его до дна, поглотила, впитала в себя! Присвоила, чтобы не отпустить никогда…
Нельзя изменить суть. Я и есть темнота. Черная дыра по имени Алиана. Я так боюсь потерять тебя, Николас…
Никки оторвался от меня, подал халат и сказал:
– Это мои чувства, Ани.
Я накинула желтый шелк на плечи и, даже не пытаясь понять, к чему именно относилась эта его фраза, подошла к окну. Задернула шторы и включила свет, оборачиваясь на Никки. Он недовольно поморщился, а я, кажется, дышать перестала, вспоминая, как впервые увидела это выражение на его лице. Нет, тогда, в разрушенной галерее дворца я впервые по-настоящему увидела Николаса.
Никки заметил моё внимание, расправил плечи и недовольно спросил:
– Опять жалеешь меня, Ани?
– Нет, – покачала головой.
– Нет? – он хмыкнул. – Тогда что ты делаешь?
– Вспоминаю.
Он выгнул бровь, а я рассмеялась и повторила сказанные на весеннем балу слова:
– Какой ты красивый.
Никки мотнул головой, отбрасывая несуществующую челку, улыбнулся и ответил:
– Спасибо.
Он взял меня за руку и привел в ванну. Я отпустила его ладонь и прошла к окну, закрыв деревянные ставни. Подняла с пола платье, отнесла его в спальню и бросила взгляд на свою кровать. Космический корабль, черт возьми! Разве не должно мне быть больно или хоть сколько-нибудь неприятно?
Мне даже думать о том, что было невыразимо сладко…
Я ненормальная?
У меня задрожали руки. Сначала отец, теперь сын. Что если и это желание навязано чужой волей? Какая тьме разница? Они ведь оба Холды!
Темными лентами рванула в стороны тьма, я сцепила челюсти, возвращая силу.
Господи, Алиана, конечно ты ненормальная! Но и Николас целитель. Как можно было об этом забыть? Нечего сходить с ума, лучше идти и любить своего Никки. Пока он рядом.
Я кивнула самой себе и вернулась к Николасу, прямо встречая его обеспокоенный взгляд.
– До чего ты успела додуматься за эти долгие две минуты?
Никки стоял у наполненной до краев ванны и чего-то ждал. Меня.
– Страшно? – протянула я.
– Непредсказуемо, – поправил меня он. – Слишком много вероятностей.
– И какая максимальная?
– Не самая приятная, – взлохматил волосы Никки. – Я рад, что ошибся.
Я фыркнула и прошла к раковине, закрыла сливное отверстие и набрала воды, намереваясь постирать рубашку. В зеркале увидела, как Николас погружается в воду, и забылась. Застыла, любуясь его телом и точными, скупыми движениями. Он лег в ванную, повернул голову и, разумеется, застукал меня за подглядыванием.
– Иди ко мне? – позвал меня он.
– Ну нет, у меня есть дела поважней, – я улыбнулась и взяла в руки кусок мыла.
Никки, не отрываясь, смотрел на меня через зеркало. Я же вместо того, чтобы как следует заняться делом, ловила его тяжелый пристальный взгляд в отражении, всерьез жалея, что не присоединилась к нему.
– Мда… – я встряхнула мокрую рубашку, скептически оглядывая результаты своего труда.
– Оставь, – махнул рукой Никки. – На черном не видно. А дырку зашью утром.
Полезное место – армия. Интересно, Ральф тоже стал таким же хозяйственным?
Я кивнула и старательно развесила рубашку на батарее. Обернулась на Николаса и задохнулась от обещания и предвкушения в его взгляде, которые он и не думал скрывать.
Никки протянул мне ладонь и вновь приказал:
– Иди ко мне.
– Ты такой грозный, – я выпрямила плечи и потянула пояс халата, наслаждаясь огнем в темных глазах, намеренно задерживая падающую на пол ткань.
– Шпильки, – сглотнул Николас. – Дай мне их, я помогу.
Я взяла забытые на раковине заколки, протянула их Никки и села на краешек ванны, к нему спиной. Вода ударилась о бортик, когда он привстал, чтобы помочь мне собрать волосы. Ладонь его легла мне на шею, я повернула голову, чтобы снова рухнуть в бесконечность его темных глаз. Я губами поймала его губы, а когда он оторвался от меня, опустила ноги в теплую воду. Медленно, ощущая, как его взгляд ласкает каждый сантиметр открытого тела, и устраиваясь напротив.
Вода хлынула на пол, Никки пальцами вцепился в белый бортик ванной. Запястье его обнимали часы. Запотел циферблат, и влажно блестел широкий стальной браслет на смуглой мужской руке. Я сглотнула, такой невероятно красивой показалась мне эта картинка. Вспыхнула желанием, вспоминая, как холодный металл обжигал кожу, и теплые ладони Николаса на своих бедрах… неужели…
Уже тогда?
– Ты
