class="p1">Усик метнулся к двери и вышвырнул ее вон, на свет. Дверь с грохотом захлопнулась, и архитектура гостиницы вернулась к нормальному состоянию. Чудовище довольно гавкнула.
— Грубовато, — сказала я.
— Она спокойно приземлится на ноги. Это уже начинает утомлять. Пора бы им усвоить намек.
Мы направились на кухню.
— Что насчет Уилмоса? — спросила я.
Шон пожал плечами.
— Без понятия.
— Врешь. Врешь и не краснеешь. Он просил тебя о помощи?
— Он все время просит меня помочь.
Что правда, то правда. С точки зрения Уилмоса, каждая работёнка могла выиграть от участия в ней Шона. Он посещал гостиницу минимум раз в месяц, а Шон всегда останавливался у его магазина, когда мы отправлялись за покупками. Я не могла припомнить ни одного раза, когда разговор не заканчивался «Я сейчас работаю над небольшим проектом…»
Уилмосу искренне нравился Шон, и не только из-за того, что Шон был вершиной всего, чего пытались достичь жители Аууля. Раз Шон заботился обо мне, это делало меня важной и для Уилмоса. Если бы с нами что-нибудь случилось, старый оборотень прибежал бы с грузовиком, полным оружия, и пожертвовал бы собой, чтобы спасти нас, не раздумывая ни секунды.
Шон считал Уилмоса кем-то типа дедушки. Логически он понимал, что его родители были превосходными бойцами, но они были его родителями, которые привыкли к мирской жизни на Земле. Уилмос был не просто старым, поседевшим ветераном, который рассказывал военные байки и отправлялся на поиски приключений. Он был больше этого. Для Шона он был старейшиной, связующим звеном с планетой, которая навсегда была утрачена. Часть Шона знала, что он никогда полностью не впишется в «нормальную» жизнь на Земле. Я познакомила его с Баха-чар и инопланетянами, но Уилмос был тем, кто открыл ему дверь в галактику.
— Думаешь, он может быть в беде? — спросила я.
— Когда я видел его в последний раз, Уилмос был совершеннолетним. Он хорошо вооружен, обладает связями и сам может о себе позаботиться. Точно так же, как делал это все пятьдесят лет до встречи со мной.
Мы вошли на кухню. Шон заметил пирог и направился прямо к нему.
Я достала из шкафчика тарелку, добавила к ней вилку, и вручила ему. Он взял нож с подставки, отрезал четверть пирога себе на тарелку и посмотрел на меня полными надежды глазами.
— Кофе?
— Свежесваренный.
Я налила кружку декафа [1], добавила немного сливок и подала ему. Шон сделал глоток кофе, откусил кусок пирога и довольно вздохнул.
— Пирог восхитителен, — похвалил он. — Спасибо.
— Рада, что тебе нравится.
Я отрезала себе кусочек и села напротив него. Шон протянул руку, и я повторила его жест. Он сжал мои пальцы, улыбнулся и откусил еще кусок пирога.
Таинственные вещи происходят на межгалактическом базаре Баха-чар, который мы знаем, любим и стремимся посещать. Действительно ли Шон с Диной не будут расследовать исчезновение Уилмоса?
Шон нахмурился, глядя на коммуникационное устройство. Мы стояли в узком переулке сразу за дверью, ведущей в Баха-чар, одетые в дорожные мантии хранителей гостиницы — простые накидки, скрывавшие нашу одежду. Его решение не искать Уилмоса продержалось примерно столько же, сколько и его кусочек пирога.
— Ничего? — догадалась я.
— Оно даже его не находит.
Он натянул капюшон, скрывая лицо. Я сделала то же самое, и мы пошли по переулку к широкой улице, где мириады галактических покупателей всех форм, цветов и видов текли, будто река по каньону из высоких террасных зданий.
Магазин Уилмоса был в стороне от избитого пути, сразу в переулке, отходящем от главной улицы, его дверь была прикрыта арочным проходом. Шон свернул в переулок и остановился. Я тоже остановилась.
Он вдохнул. Прошла секунда. Другая.
— Что такое? — осторожно спросила я.
— Пахнет Майклом.
Меня охватил ужас. Мои пальцы похолодели. Майкл Брасвелл был лучшим другом моего старшего брата. Он стал ад-алом, силовиком хранителей, одним из многих ответственных за устранение угроз, с которыми хранители не могли справиться, а затем он исчез. Никто не видел его больше года, пока он не перекрыл нам дорогу на Баха-чар и не попытался убить нас. Он больше не был тем Майклом, которого я знала. Он был разложением и гнилью, живой скверной, источающей грязную магию. Он чуть не убил меня, а потом его труп заразил «Гертруду Хант» и попытался убить другого ад-ала.
— Запах старый, — сказал Шон. — Держись позади меня.
Я последовала за ним к двери. Шон ввел длинный код в электронный замок, тот щелкнул, и толстая пуленепробиваемая дверь распахнулась. Он шагнул в полумрак, и вспыхнуло автоматическое освещение, заливая магазин резким искусственным светом.
Магазин представлял собой руины. У Уилмоса было место для всего, и его товары были расставлены с военной точностью. Помещение выглядело так, будто внутри взорвалась бомба. Оружие валялось на полу среди осколков стекла. Полки магазина свисали со стен наполовину оторванные. Впереди прилавок был разделен надвое, а рядом с ним на груде стекла распласталось большое волчье тело, покрытое сине-зеленым мехом. Горвар, питомец и охранник Уилмоса, один из последних волков Аууля.
Святая вселенная, что за чертовщина здесь произошла?
— Чисто, — сказал Шон.
Я бросилась к Горвару. Его шерсть была покрыта свернувшейся кровью, все еще вязкой, но не свежей. Я положила руку ему на шею, стараясь нащупать пульс. Его веки задрожали. Он поднял голову, пытаясь огрызнуться, но у него ничего не вышло.
— Это я.
В его глазах вспыхнуло узнавание, и Горвар тихонько заскулил.
— Держись, приятель. — Я повернулась к Шону. — Мы должны забрать его в гостиницу.
Шон сгреб массивного зверя в охапку и вынес наружу словно щенка. Я поспешила следом, захлопнув за собой дверь. Щелкнул замок.
Мы поспешили по улицам, петляя сквозь оживленное движение. Покупатели Баха-чар все видели, но никому не было до нас дела. Через пятнадцать минут, мы оказались у входа в гостиницу, и Шон вручил Горвара гостинице.
— Я должен вернуться.
Я чмокнула его в губы.
— Будь осторожен.
Он кивнул и унесся со сверхчеловеческой скоростью.
Я вошла в «Гертруду Хант».
— В лазарет его. Быстро.
Гостиница проглотила тело Горвара и открыла лестницу. Я сбежала по ней, перескакивая через две ступени. Я понятия не имела, как, но я должна была спасти волка Уилмоса.
ЛАЗАРЕТ БЫЛ СПРЯТАН НА НИЖНИХ УРОВНЯХ ГОСТИНИЦЫ, ПРЯМО ПОД главным этажом. Это была стерильная комната, которую можно было герметично закрыть на случай чрезвычайной ситуации, в ней размещался обеззараживающий душ, хранилище с шестью различными стазис-капсулами и до недавнего времени единственный древний медицинский блок, который едва справлялся с
