Эйлин пожала плечами.
— Она ничуть не хуже обращения “мой ангел”, не правда ли?
Архиепископ поджал губы.
— Ладно, но как вы называете своего жениха?
— Ваше сиятельство, конечно же. Ведь именно так следует обращаться к графу?
— И никакого прозвища?
— Я его еще не придумала.
Она смело выдержала тяжелый взгляд архиепископа. Он обреченно вздохнул и почти незаметно дотронулся до кольца на безымянном пальце. Камень-печатка вспыхнул алым светом. Эйлин вздрогнула. камень правды — артефакт, который давал его обладателю возможность понять, лжет собеседник или нет. Как правило, подобные артефакты духовенство использовало только на исповедях… или допросах. И девушка не помнила, чтобы изъявляла желания покаяться в своих грехах.
— Хорошо, как давно вы знаете графа Уорвика?
— Я его почти не знаю, — спокойно призналась она.
— Простите?
— Как вы недавно изволили заметить, его сиятельство любит действовать стремительно.
— И тем не менее вы собираетесь выйти за него замуж?
— И что в этом такого? Многие помолвки заключаются после первого бала.
— Помолвки, но не свадьбы. Или вы хотите сказать, что влюбились в его сиятельство с первого взгляда?
Эйлин покачала головой:
— Не хочу.
— Тогда почему вы так стремитесь стать графиней Уорвик?
— Простите? — Эйлин с трудом подавила смешок. — Ваше преподобие, вынуждена разочаровать вас, но именно граф Уорвик настаивает на нашей свадьбе.
Архиепископ нахмурился и бросил взгляд на перстень. камень еле мерцал, подтверждая слова девушки.
— Хотите сказать, что вы против венчания? — решил уточнить он.
Эйлин стрательно разгладила едва заметные складки на подоле платья, пытаясь выиграть время.
— Хочу ли я сказать, что готова отказаться от положения в обществе и богатства? — она покачала головой. — Согласитесь, это прозвучало бы глупо…
— Да, но слова брачных обетов подразумевают и бедность.
— Как и болезнь, — Эйлин легко выдержала пристальный взгляд собеседника. — Будем честны друг с другом: я прекрасно понимаю, что мой жених вряд ли станет писаным красавцем.
— И вы готовы, — архиепископ закашлялся. — Принять его таким, какой он есть?
Эйлин вздохнула.
— Я даже не знаю какой он, — призналась она. — Но из того, что слышала, полагаю, что граф — достойный человек и станет заботливым мужем.
— Вот как…
Архиепископ побарабанил пальцами по столу.
— И вы можете поклясться, что нет никаких, — он многозначительно покосился на талию девушки, — никаких иных причин спешки, кроме желания графа?
— Разумеется.
Он кивнул, внимательно наблюдая за камнем в перстне, все еще горевший ровным светом и открыл ящик стола. Достав документ, архиепископ вписал имена, поставил размашистую подпись, после чего коснулся перстнем. Бумага задымилась, рядом с подписью проступил крест, заключенный в круг — магическая печать, подтверджавшая подлинность документа.
Кабинет располагался по соседству с гостиной. Светлая комната, центр которой занимал огромный письменный стол. Вокруг него стояли стулья. один с высокой резной спинкой — для хозяина и остальные, попроще — для посетителей.
Эйлин присела на один из них, расправила тонкий шелк платья и устремила взгляд на архиепископа.
— Я вас слушаю.
— Ваша фамилия не Джонсон-Доббс, — архиепископ не стал церемонится.
— Действительно, у меня другое имя.
— Тогда почему ваш жених, — последние слова архиепископ произнес с издевкой, — называет вас именно так?
Девушка улыбнулась:
— Считайте это ласковым прозвищем.
— Простите?
— Супруги часто используют уменьшительные имена или прозвища, когда обращаются друг к другу: Сесси, Джек, мой ангел… чем это обращение хуже?
— Но это же фамилия! — возразил церковник. — Причем не самая благозвучная!
Эйлин пожала плечами.
— Она ничуть не хуже обращения “мой ангел”, не правда ли?
Архиепископ поджал губы.
— Ладно, но как вы называете своего жениха?
— Ваше сиятельство, конечно же. Ведь именно так следует обращаться к графу?
— И никакого прозвища?
— Я его еще не придумала.
Она смело выдержала тяжелый взгляд архиепископа. Он обреченно вздохнул и почти незаметно дотронулся до кольца на безымянном пальце. Камень-печатка вспыхнул алым светом. Эйлин вздрогнула. камень правды — артефакт, который давал его обладателю возможность понять, лжет собеседник или нет. Как правило, подобные артефакты духовенство использовало только на исповедях… или допросах. И девушка не помнила, чтобы изъявляла желания покаяться в своих грехах.
— Хорошо, как давно вы знаете графа Уорвика?
— Я его почти не знаю, — спокойно призналась она.
— Простите?
— Как вы недавно изволили заметить, его сиятельство любит действовать стремительно.
— И тем не менее вы собираетесь выйти за него замуж?
— И что в этом такого? Многие помолвки заключаются после первого бала.
— Помолвки, но не свадьбы. Или вы хотите сказать, что влюбились в его сиятельство с первого взгляда?
Эйлин покачала головой:
— Не хочу.
— Тогда почему вы так стремитесь стать графиней Уорвик?
— Простите? — Эйлин с трудом подавила смешок. — Ваше преподобие, вынуждена разочаровать вас, но именно граф Уорвик настаивает на нашей свадьбе.
Архиепископ нахмурился и бросил взгляд на перстень. камень еле мерцал, подтверждая слова девушки.
— Хотите сказать, что вы против венчания? — решил уточнить он.
Эйлин стрательно разгладила едва заметные складки на подоле платья, пытаясь выиграть время.
— Хочу ли я сказать, что готова отказаться от положения в обществе и богатства? — она покачала головой. — Согласитесь, это прозвучало бы глупо…
— Да, но слова брачных обетов подразумевают и бедность.
— Как и болезнь, — Эйлин легко выдержала пристальный взгляд собеседника. — Будем честны друг с другом: я прекрасно понимаю, что мой жених вряд ли станет писаным красавцем.
— И вы готовы, — архиепископ закашлялся. — Принять его таким, какой он есть?
Эйлин вздохнула.
— Я даже не знаю какой он, — призналась она. — Но из того, что слышала, полагаю, что граф — достойный человек и станет заботливым мужем.
— Вот как…
Архиепископ побарабанил пальцами по столу.
— И вы можете поклясться, что нет никаких, — он многозначительно покосился на талию девушки, — никаких иных причин спешки, кроме желания графа?
— Разумеется.
Он кивнул, внимательно наблюдая за камнем в перстне, все еще горевший ровным светом и открыл ящик стола. Достав документ, архиепископ вписал имена, поставил размашистую подпись, после чего коснулся перстнем. Бумага задымилась, рядом с подписью проступил крест, заключенный в круг — магическая печать, подтверджавшая подлинность документа.
— Пойдемте! — архиепископ встал и направился к дверям.
Когда они вернулись в гостиную, граф Уорвик стоял, задумчиво рассматривая вид из окна. От Эйлин не укрылось, что он стал так, чтобы его не могли заметить снаружи. Услышав, что дверь открылась, он обернулся.
— Ваше преподобие?
— Вот, держите, — архиепископ протянул документ.
— Спасибо, — граф пробежался по строчкам и нахмурился. — Что за… вы ошиблись с датой.
Он протянул лист бумаги обратно. Архиепископ покачал головой:
— Ничуть. Приезжайте ко мне ровно через семь дней, и я лично обвенчаю вас.
— Семь дней? — переспросила Эйлин. — Но почему именно семь?
— Потому что ровно столько бы заняла поездка в Дамфрис, — процедил граф, не сводя пристального взгляда с архиепископа.
— Верно. Так к чему испытывать неудобства, если можно спокойно подождать то же время и обвенчаться здесь, в краю роз и благоуханных лилий? — широко улыбнулся тот, напоминая мальчишку, который радуется удачной шутке.
Граф сжал кулаки. Эйлин вдруг заметила, что стекла в окнах звякнули, а люстра внезапно зашаталась. Девушка поспешила встать между мужчинами.
