— Ты же понимаешь: успех портретов Фрэнка в том, что они просто излучают вожделение? — спросила она. — Вот почему дамочки-покупательницы с ума сходят.
— А я не виноват, что у этого животного лишь одно на уме, — ухмыльнулся Холли.
— Такие картины могут привести к беде, — не в первый раз предупредила Тэсса, а он не в первый раз отмахнулся от нее.
— Его нет! — закричал сверху Фрэнк.
— Кого нет? — озадачилась Тэсса.
— Призрака нет!
— Этого не может быть, — она положила пакет на пол и помчалась наверх. Холли, разумеется, увязался следом. — Призраки привязаны к месту точно так же, как зомби к своим могилам. Они не могут пойти в гости или на прогулку!
— И все равно его нет, — твердо повторил Фрэнк.
Тэсса недоверчиво заглянула в башенку.
Призрак Теренса Уайта на самом деле исчез.
Вместе с бесконечным шарфом, который вязал год за годом.
— Ура, — воскликнул Холли, — наконец-то никто не будет поливать меня водой по утрам!
Однако Тэсса вовсе не разделяла его радости.
Она обошла башенку, прислушиваясь к своим ощущениям.
— Как странно, — пробормотала она. — Я бы даже сказала — подозрительно.
— Вы раздуваете из мухи слона, — покачал головой Фрэнк, — подумаешь! Мало ли какие у бедолаги дела. Если бы вы провели так много времени в этой башенке, то были бы рады-радехоньки сбежать куда глаза глядят.
— Ох, Фрэнки, — прочувствованно проговорил Холли, — тебе все-таки надо проработать психологическую травму, связанную с тюремным заключением.
— Нет у меня никакой травмы!
— Ну конечно, есть. Я знаю прекрасного специалиста…
— Отцепись от меня!
Тэсса спустилась вниз, не слушая их перепалку.
Пакет с рыбой сдвинулся на несколько дюймов.
Тихо выругавшись себе под нос, она снова надела куртку, взяла пакет, вышла на улицу через бывший каретный сарай, в котором теперь стояли торжественный черный катафалк и ржавая колымага Фрэнка, и взяла там лопату.
На кладбище Тэсса выбрала самый дальний угол, в котором сухостоем чах чертополох. Выкопав яму поглубже, она присыпала рыбину солью, плюнула на нее сверху и завалила землей.
И пусть теперь только попробует трепыхнуться.
Утром она заглянула к Холли и убедилась, что тот крепко спит без всяких неприятностей. Потом поднялась на пролет выше, в башенку: Теренс Уайт вязал шарф.
— И где мое молоко? — проскрипел он.
— И где вы шлялись всю ночь? — спросила его Тэсса.
— Не твое дело! — рассердился он. — Я свободный призрак! Делаю что хочу!
— Оставьте бедного Холли в покое, — попросила она. — Он и без того нервный и чокнутый.
— Оставлю, — вдруг согласился призрак, — если ты раздобудешь мне прядь волос человека, который мертв и в то же время не мертв.
— Запросто, — отозвалась Тэсса и пошла за молоком.
Холодильник она открыла с некоторой опаской — но больше никаких странных рыбин там не было.
Кажется, жизнь возвращалась в привычное русло.
Со вторым блюдечком в руках Тэсса вышла на лужайку, чтобы отнести молоко пикси. И едва не налетела на Малкольма Смита.
Зомби.
Который как ни в чем не бывало стоял под хмурым утренним небом.
Очень далеко от своей могилы.
— Ты тут главная? — спросил Малкольм хриплым голосом. — Я хочу развестись со своей женой Вероникой.
Глава 03
Люди думают, если ты стара — значит, глупа и беспомощна. Однако невыносимая Бренда Ловет умела постоять за то, что считала действительно важным: например, за свой огород.
По правде говоря, самой ей нравилась пасмурная погода, но вот томатам и клубнике — нет. Обычно нью-ньюлинские мягкие зимы позволяли Бренде собирать урожай круглый год, но эта осень никуда не годилась.
Поэтому приходилось идти на крайние меры — на переговоры с врагом.
Убедившись, что Одри занята попытками накормить завтраком Жасмин — комья каши летели во все стороны, обляпывая чистую кухню, — Бренда тихонько вздохнула и вышла в сад.
Тэсса верила, что девчонка помогает с младенцем, но от такой няньки было больше хлопот, чем толку. На самом деле вместо одной воспитанницы Бренда получила двух, но она была крепкой старухой и не собиралась жаловаться.
Задрав голову к небу, она посмотрела на сизое низкое небо, набрала полную грудь соленого воздуха, который сегодня сильнее обычного пах водорослями, прислушалась к недовольному ворчанию моря и полезла в заросли красной смородины.
Там, за полуголыми ветками, пряталась внушительная дыра в заборе. По какой-то причине мальчик Артур, который рос по соседству, обожал тайком пробираться в сад Бренды. А поскольку этот ребенок умел двигать предметы взглядом, прутья решетки будто сами собой расходились в стороны, и Бренда постоянно натыкалась на Артура то в кабачках, то в гиацинтах.
Обычно она не спешила его оттуда вытаскивать: вреда от этих вылазок не было никакого, а подглядывать за тем, как Джон мечется в поисках по свою сторону забора, было всегда весело. И вот сегодня Бренда сама решила воспользоваться дырой, благо ее размеры это позволяли.
Можно было, конечно, пройти и через калитку, но Нью-Ньюлин был не из тех поселений, которые умели хранить секреты.
Местные обитатели изо всех сил делали вид, что им нет друг до друга особого дела, но замечали всё. И Бренде не хотелось потом с неделю отвечать на расспросы о том, а не объявили ли два самых скандальных соседа перемирие. Вдруг сварливый Джон отвергнет ее прекрасное предложение, и выйдет неловко.
Миновав клумбу с чахлым котовником, Бренда поднялась на веранду, перешагнула через сваленные в кучу игрушки и вошла в дом.
Только Милны закрывали свои двери на замок, остальные не занимались подобной ерундой, и Бренду встретили запахи натирки для пола, многочисленных кошек, старого дерева и мази от ревматизма. Она бестрепетно поднялась на второй этаж и ступила в хозяйскую спальню.
Джон не принадлежал к ранним пташкам и сейчас похрапывал в смешной фланелевой пижаме, уткнувшись носом в подушку.
— Ах ты старая коряга, — негромко сказала Бренда, уперев руки в боки и разглядывая облепивших его кошек, — все дрыхнешь, как ни в чем не бывало.
Сварливый Джон дернулся и так резко сел, что пушистые грелки недовольно зашипели, а кто-то и вовсе вцепился когтями в его руку.
— Черт, Бренда, — воскликнул он, кривясь от боли, — что это тебя принесло ни свет ни заря?
— У нас на попечении двое подростков, которые не разговаривают друг с другом, — ответила она, — и их переписка — это курам на смех, вот что я скажу. К тому же Одри и Джеймсу пора чем-то заняться. Чем-то более полезным, чем проводить все свое время со стариками и младенцами.
— А, — проговорил сварливый Джон ехидно, — тебя просто не устраивает погода, вот в чем дело. Признаться, я ждал, что у тебя кончится терпение еще на прошлой неделе.
Он сел на кровати, спустил босые узловатые ноги вниз, нашарил меховые тапочки и так и замер, сонно закрывая то один глаз, то другой — по очереди.
— Для начала Джеймсу хорошо бы извиниться, — забросила пробный шар Бренда.
— Для начала, — немедленно возразил он, — Одри хорошо бы перестать беситься по пустякам! Мальчик пережил смерть и воскрешение, это вам не прогулка по полю с ромашками, а бестолковая девчонка только и умеет, что дуться и капризничать.
«Помни о томатах», — напомнила себе Бренда и сказала терпеливо:
— Ну, этак мы только разругаемся еще пуще и ни к чему не придем. Почему бы мне не сварить тебе кофе, а ты пока умоешься?
Сварливый Джон самодовольно ухмыльнулся.
— Тебя и правда припекло, женщина, — заметил он с удовольствием, — и помни, что я люблю теплое молоко.
Ох, с каким удовольствием она бы вылила это молоко на его лысину!
Тэсса осторожно втянула воздух носом, но не ощутила никакого тлетворного запаха. Малкольм выглядел так, будто бы еще была ночь. При свете дня ему полагалось разлагаться, но нет, ничего подобного не происходило. Не говоря уж о том, что зомби никогда не покидали границ собственных могил.
