философии, когда в аудиторию заглядывает человек в форме.
— Я детектив Дэниел О`Хьюз, могу я поговорить с Персефоной Рейли? — звучный бас разносится по всему помещению.
— Да, конечно! Перси, можешь быть свободна! — пожилая преподавательница махает рукой, даже не взглянув на меня, как будто у нее с каждой лекции уводят учеников в участок «Гарды».
— Отлично… — шепчу я, собирая сумку.
Выходя из аудитории, я чувствую на себе десятки пар глаз, уставившихся мне в спину. Словно меня не на беседу вызвали, а признали виновной в убийстве соседей и их маленького пуделя.
Мы с инспектором выходим в коридор, и он без предисловий спрашивает:
— Мисс Рейли, где вам будет удобно вести беседу, здесь или в участке?
— Здесь! — не раздумывая отвечаю я. Кому же по доброй воле захочется пересекать студенческий парк в сопровождении представителя «Гарды»?
— Отлично, присядем тогда? — он указывает на узкую скамью возле лестницы и, дождавшись, когда я сяду, продолжает: — Я не отниму у вас много времени. Мне только нужно знать, где вы были вчера примерно с двух до четырех ночи?
— В два часа я закрыла бар, в котором работаю, и отправилась домой, — отвечаю я, не понимая, к чему клонит мужчина.
— Правильно ли я понимаю, вы работаете в баре «Форест Джонс»?
— Да, там. А что случилось?
— Вчера ночью, предположительно в это время, был убит мужчина. Последний раз его видели выходящим из вашего бара, — сухо отвечает инспектор. — Вы не припоминаете ничего странного?
Меня обдает волной жара. Я пытаюсь собраться и спокойно отвечаю:
— У нас много вчера было посетителей. И практически все мужчины. Но ничего странного я не заметила.
Инспектор роется в своей папке и достает оттуда фото.
— Этот мужчина вчера был в вашем баре? Вам знакомо его лицо?
Когда передо мной оказывается фото парня-стереотипа, внутри что-то обрывается. Я в страхе замираю, и это не укрывается от зоркого глаза детектива.
— Расскажите мне, мисс Рейли, не заметили ли вы чего-нибудь странного в его поведении? Может, он ссорился с кем-то во время его пребывания в вашем баре? — вопрос звучит холодно и безэмоционально, словно заученная речь, но я угадываю в тоне детектива напускное спокойствие.
Мне не хочется рассказывать о том странном мужчине, который утихомирил наглеца. Казалось, что даже если меня посадят в тюрьму за укрывание преступника, то это будет сущей мелочью по сравнению с тем, что будет, если я сдам незнакомца. Вряд ли он следует хоть каким-то законам. У таких, как он, есть собственные законы. И собственные методы расправы.
Меня заметно трясет, но я все же стараюсь ответить:
— Да, он ссорился! Этот мужчина пришел в наш бар уже в нетрезвом состоянии. Он начал задирать посетителей, оскорблять меня и в целом вел себя довольно вызывающе. Но из бара он ушел один. Не удивлюсь, если сразу же после ухода он нахамил каким-то другим людям, которые его и прирезали…
— С чего вы взяли, что его зарезали, мисс? — офицер прищуривается, а я прикусываю себе язык за болтливость. А если и правда я угадала причину смерти? Что тогда, я главная подозреваемая? Проклятье, вот же будущий юрист! Никогда не умела врать, нечего и начинать.
— Нет, сэр, я не знаю, я просто предположила, — мямлю я, понимая, что сама себе копаю яму все глубже. — Так его зарезали?
Офицер улыбается одним уголком губ.
— Нет, мисс, не переживайте! Причина смерти в другом.
— И в чем же? — с облегчением выдыхаю я.
— Мы не вправе разглашать эту информацию. Спасибо за содействие. Если что-то вспомните, позвоните по этому номеру, — мужчина сует в мои трясущиеся руки визитку и встает.
— Хоть я и не должен говорить, но, мисс, если вы что-то знаете… не медлите, расскажите! Это не первая подобная смерть. Сначала мы думали, что это какая-то болезнь, но теперь понимаем, что не могут совершенно здоровые люди ни с того ни с сего умирать посреди улицы. Они все полностью истощены, у них не осталось жизненных сил, — голос офицера наполняется мрачными нотками: — Они буквально умирают от истощения, понимаете?
— Тогда почему вы считаете, что это убийство? — выдавливаю я из себя.
— Все эти случаи происходят исключительно ночью, да к тому же… — мужчина словно специально выдерживает паузу, чтобы еще больше заставить меня нервничать, — на телах всех жертв есть следы сопротивления. Я это вам говорю только для того, мисс, чтобы вы поняли всю серьезность ситуации и по возможности посодействовали следствию.
Он запахивает пальто и выходит на улицу не оглядываясь. А я еще несколько минут сижу и трясусь. То ли от холода, то ли от страха. Неужели тот незнакомец с прожигающим взглядом — действительно убийца? Однозначно да. И стоит ли рассказывать о нем «Гарде»? Однозначно нет. Даже если б я решилась на это, то что бы я сказала? Я сама не поняла, что вчера произошло! Почему остановилось время и каким образом вышло так, что я не помню последние пятнадцать минут перед закрытием бара? Как минимум меня бы сочли сумасшедшей.
Я смотрю на наручные часы и решаю больше не возвращаться на занятия. Все равно до окончания лекции остается чуть больше получаса. Ничего нового я не узнала бы, а вот отвечать на вопросы подруг о том, чего от меня хотел детектив, пришлось бы. А мне совсем этого не хочется. Поэтому я натягиваю рукава свитера на озябшие пальцы, подхватываю сумку и выхожу на улицу. Дождя нет, но сизая дымка оседает влагой на волосах и одежде, то и дело вызывая приступы озноба.
Я решаю прогуляться до дома и обдумать все то, что сказал офицер. Если убийства происходят исключительно ночью, значит, сейчас мне можно не бояться. Стойкое ощущение, что незнакомец вернется за мной, не покидает ни на миг. Я осматриваюсь по сторонам, но не вижу ничего странного. Моя паранойя играет со мной злую шутку. Мне кажется, что за мной следят, но, кроме редких прохожих, занятых своими делами, я никого не встречаю. Уже подходя к дому, я вдруг осознаю, что, оглядываясь, я всю дорогу мельком видела один и тот же автомобиль. Черный неприметный седан с полностью тонированными стеклами, скрывающими хозяина машины, ехал за мной, не увеличивая скорости. Я резко оглядываюсь, но улица пустынна. Ветер гоняет лишь обрывки газет и листья, прохожих и вовсе не нет. Но почему я чувствую на себе чужой взгляд? Тот, который прожигает насквозь, заставляя дрожать от ужаса.
В течение следующих нескольких дней после этих странных событий,
