Образец пряди длинных черных волос, что когда-то ниспадали почти до бедер женщины, свидетельствовал о том, что она была молодой — среди них не было ни одного седого волоса. Младенец должен был вот-вот родиться. Уже совсем большой мальчик, чтобы в скором времени появиться на свет.
На теле насчитывалось столько ножевых ранений, что хватило бы убить и мать и ребенка несколько раз, но Габи не могла с уверенностью сказать, умерла женщина от удушения, а затем уже ей нанесли множество ран или же просто накинули удавку, чтобы усмирить, пока не закололи насмерть. Не сохранилось достаточно ткани, позволяющей установить границы нанесения ударов, но, похоже, ребенок не являлся мишенью. Скорее, его жизнь оборвалась вместе со смертью матери. Ножевые удары в большинстве своем приходились в грудь и спину женщины.
Какими бы отталкивающими и чудовищными эти открытия не были, они меркли в сравнении с тем шоком, который испытала вся археологическая команда после обеда.
В результате множественных измышлений и дебатов по вопросу наиболее действенного способа извлечь выгоду, используя сокровища недавно обнаруженного города, правительство, в конце концов, решило, что превращение его в туристическую достопримечательность принесет больше денег. В тот же вечер в сопровождении свиты доставили мумифицированные останки бога Анки, уложенные в прозрачный акриловый контейнер, каковой намеревались выставить напоказ в его родном склепе. Прибывшие специалисты должны были сразу же приступить к монтажу электронной системы безопасности, для защиты «живого музея».
Доктора Шеффилда едва не хватил удар.
— Боже милостивый! — яростно взревел он, когда достаточно оправился от потрясения, чтобы чувствовать бешенство. — Эти идиоты считают, что мы обнаружили доисторический Диснейленд? А дальше захотят установить тут горки! Это… это непристойно!
Габи более чем согласилась с ним. Если оставить в стороне то значение, которое открытие имеет с научной точки зрения, город являлся местом кровавой бойни. Либо власти не знали об этом, потому что их не проинформировали, либо надеялись, что ужасные подробности только сделают это место более популярным для туристов.
Габи подумала, что их расчет скорее всего верен.
Подобные планы привели команду в волнение. Группе предоставили еще несколько недель, на завершение исследований, а затем предложили покинуть место раскопок. А они только начали откапывать сам город. По большей части центром внимания археологов являлся храм.
Доктор Шеффилд и доктор Рамиро планировали на следующее утро съездить, чтобы попытаться оспорить решение. Остальным в ожидании оставалось вкалывать как проклятым, пытаясь найти все, что возможно за отпущенное время, поскольку никто особо не надеялся, что доктору Шеффилду удастся переломить ситуацию.
Намерения правительства беспокоили Габи, поскольку в лучшем случае представлялись недоработанными. Кроме того казалось глупым и поспешным возвращать в храм мумию, когда само место еще в течение нескольких недель будет готовиться к открытию, даже имея военизированную охрану.
Неужели власти всерьез надеялись обеспечить приемлемую сохранность останков на месте захоронения?
Кто знает, чем они руководствовались, но Габи не испытала радости от осознания того, что мумия вновь заняла свое место в храме.
Не потому, что возвращение останков бога именно в усыпальницу имело значение. Там и так находилась статуя, а присутствие скульптурного изображения Анки куда больше нарушало душевное равновесие, чем его мумифицированные кости, служа болезненным напоминанием о пережитом здесь.
Габи почти ожидала, что ее завернут обратно, когда вернулась к храму вечером, но, видимо охрана получила распоряжение предоставить ученым полную свободу действий, пока те не уедут. Габи уже выяснила, что иллюстрация исторических событий начиналась от входа, и тянулась по правую сторону, и достаточно хорошо изучила эти панно. Но вместе с тем понимала, что для полного осмысления особенно важен хронологический порядок, а она понятия не имела, когда какое «событие» произошло. Габи считала, что вероятно убийство стало последним случаем, перед тем как храм и возможно даже и город покинули, но наверняка не была в этом уверена. И если ее предположение правильное, то значит, здесь вообще нет ничего о смертях, что делало последовательность просмотра тем более важной для понимания обстоятельств, приведших к кровавой расправе, поскольку может оказаться единственной подсказкой, которую она получит.
Минуя первую часть фриза, последующим Габи уделила ровно столько внимания, чтобы вникнуть в общих чертах в сюжеты, которые они отображали. Во всяком случае, картины казались довольно простыми для восприятия. Десятки панно были посвящены «подвигам» бога-покровителя и развитию цивилизации биаков. Габи бегло изучала изображения одно за другим в течение нескольких часов, пока кое-что на одном из них не привлекло ее внимание. Это был ритуал поклонения, изображающий главных жриц. Сначала Габи не придала значение рисунку, и только когда заметила узоры на их одеждах, в голове ее что-то щелкнуло, и она изучила мозаику более внимательно.
Бесспорно жрицы, как она и предполагала. Возле выстроенного храма, что станет домом их божеству, которое люди считали как своим покровителем, так и богом плодородия. Их восприятие в какой-то момент сузилось от всеобъемлющего понятия божества изобилия и процветания, до преимущественно бога плодородия. Габи не могла точно определить, что вызывало изменение, но для нее не это имело значение. Важным обстоятельством являлось то, что на картине появились жрицы в количестве равном числу поднятых из ямы тел… если включить ту, которую видимо убили первой.
Следующая мозаика потрясла Габи. Картина изображала Анку рядом с одной из жриц стоявшей отдельно от остальных и явно удостоенной особых привилегий. Трудно было с уверенностью сказать, каково ее предназначение, так как одеждой она не отличалась от других, но то, что ее положение выше, казалось очевидным.
Ревность и обида мгновенно охватили Габи. Она приложила все усилия, стараясь не обращать внимания на боль и гнев, когда, наконец, поняла, что это значило. Да и отрицать обратное не имело смысла, поскольку перейдя к следующему сюжету, Габи убедилась, что женщина определенно избрана для «совокупления» с богом. Мозаика изображала их сплетенными любовниками.
Габи не исключала возможность того, что раскроет нечто, чего не хотела бы знать, но именно такого не ожидала увидеть вообще. Не в состоянии разобраться ее ли собственные чувства придают такой оттенок восприятию или же ее интуиция все еще заслуживает доверия, но Габи казалось, что с каждым последующим изображением растет недовольство женщиной, которой благоволил Анка, открыто признавая как любовницу, избранную родить его дитя.
