На время. Пока папахен не решил заняться бизнесом. С этого все и началось. У нас в семье стало туго с деньгами. Мне тогда как раз стукнуло шестнадцать и в нашем классе появилась новенькая Клэр, которая быстро завоевала авторитет и выбрала меня новой овечкой.
Казалось, мало мне финансовых проблем дома, так еще и школьную войнушку подавайте.
Мама же каждый раз на меня срывалась, когда я просила купить новые учебники, которые предприимчивые школьные упыри выкидывали даже не в нашу классную мусорку, нет. Они их куда-то уносили. Пару раз я выслеживала парней по одиночке, отбирала, дралась. И очень быстро за мной закрепилось звание хулиганки, только потому, что не я первая написала заявление, и не привела родителей с разборками в участок.
Конечно, Ковас часто меня отмазывал, как папин приятель, но только после того как устраивал моральный втык и долгую лекцию. А я сидела перед ним и глотала слезы из-за вселенской несправедливости. Ведь даже если бы попыталась доказать свою правоту про измывательства, то как мне было это сделать? Мнение целого класса против меня одной… Дохлый номер.
Так я и стала прогуливать. А когда маме позвонили из школы, то я поругалась с ней и ушла из дома. Не горжусь этим. Вот совсем. Каким бы ни был повод, то, через что я прошла, прежде чем смогла снять квартиру и жить спокойно, хоть и работая на трех работах, никому не пожелаю даже в страшных снах. Неоднократные приводы и привозы меня в госпитали — не самое страшное во всей истории. В один из таких случаев у меня вырезали аппендицит, подозреваю, из-за плохого питания.
Пару раз я даже срывалась, возвращалась домой. Жила там какое-то время, пробовала ходить в школу. Но ровно до нового скандала из-за денег, или же привода в полицейский участок из-за драки. А я всего-то-навсего отбирала свой рюкзак обратно или же защищалась.
Уже ближе к восемнадцати отец наконец одумался и нашел себе стабильную работу охранником в офисе какого-то банка. Потом вырос до должности инкассатора. Деньги опять вернули семью в спокойное состояние. Но… возвращаться обратно совсем-совсем не хотелось. Столько пережитого за два года не вычеркнешь при всем желании.
Глаза невольно наполнились слезами. А я отругала себя и приказала успокоиться. Нельзя жалеть. Совсем нельзя. Другими было и хуже.
Когда же мне исполнилось восемнадцать, то на пороге квартиры родителей нарисовалась двоюродная бабушка и начала меня выспрашивать. Ей в лавке, оказалось, нужна помощница. К тому моменту я уже связалась с нефорами, носила дреды и бегала вовсю от Коваса, как только видела. Да… Когда конкретно между нами возникла такая ненависть друг к другу даже припомнить сложно. Возможно тогда, когда я попыталась оправдаться еще в шестнадцать лет при первом разговоре, а он мне не поверил и заткнул?
Не знаю, и даже знать не хочу!
А взгляд мой невольно уперся в спину красноволосого козла. Вот только рогов не хватает! Бородка же и так в наличии, там на Земле. Давно порывалась выщипать ее пинцетом. Ненавижу!
Как назло в самый разгар блуждания моих мыслей Шуат вновь взял из моей папки с листочками новый пергамент и уже там начеркал странное, несколько раз прерываясь: «Ты любишь его?»
Что?! Коваса?!
— Нет!! — взревела я в голос. Затем все-таки оглянулась по сторонам и очнулась.
— Ой, простите…
Если бы не звонок, который прозвучал в следующий миг, даже не знаю, как бы отделалась от гнева преподавателя. И все равно, что мы с ним уже почти родственники.
Мне же вдруг стало так обидно! Но еще немного больно. Шу, кстати, тоже. Вдох- выдох. Взгляд на обеспокоенного жениха, и я снова улыбнулась, абсолютно не прикладывая к этому никаких усилий. Казалось, раньше злилась на него, немного, но стоило лишь взглянуть в его такие бездонные глаза, и я напрочь потеряла ту мысль, которую хотела до него донести.
Шу моргнул, я вместе с ним. Затем все-таки опомнилась. Да, точно! Объяснение про Коваса. Твердо и размашисто написала: «Я его не люблю! Он лишь часть моего невеселого прошлого».
Прежде чем нас окликнул преподаватель, то все-таки успела прочитать слова этого ревнивца: «А я тебя люблю, моя врединка! И я очень хочу быть твоим счастливым будущим. Подумай об этом и молю, подпиши договор».
Мы встретились взглядами и чуть было не потянулись друг к другу с поцелуями, если бы не одна назойливая личность, окликнувшая:
— Эн'Айри, Ан'Шуат?
Не знаю, как умудрилась считать желание Шу, смешавшееся с моим собственным?
— Эн'Айри, Ан'Шуат?! — уже более громко повторился Ан'Луран.
Когда мы почти одновременно подняли на него взгляды, то обнаружили, что он стоит прямо перед нашей партой, находясь на ступень ниже. Лекторий к тому моменту и вовсе опустел.
— Как понимать ваш вопрос про магический разрыв времени? Скажите, у вас уже такое было? Ведь так?
Шуат сжал мою ладонь. Так я поняла, что он не хочет, чтобы брат знал. Оно и понятно. Если вспомнить поведение Куэна, то…
— Нет, что вы. Готовясь к учебе, я где-то вычитала про нестабильность драконов со знаком «ри» в имени. А еще недавно Ан'Хоэр подтвердил мои мысли…
По взгляду Ан'Лурана поняла, что он мне не поверил. По крайней мере если и соврала ему, то только наполовину. Потому, наверное, Луран перечить не стал и лишь нахмурился, произнося:
— Хорошо, что вы об этом озаботились, конечно, прежде чем начали полноценно колдовать. Однако проблемы с вашей магией могли и могут возникнуть еще и по той причине, что вы альбинос.
Чудом сдержалась и не плюнула в него огнем. Да что все они заладили-то, а?!
Словно почувствовав мои воинственные настроения, преподаватель следом затараторил:
— Я-я это к тому, что ваше влияние на магическое полотно слишком велико, что любая попытка применить магию грозит каким-то стихийным катаклизмом и абсолютно непредсказуемыми последствиями. Если прибавить сюда избыточную стабильность из-за выбранного имени вашей матушкой, то я бы и вовсе рекомендовал запечатать ваш источник магии, пока вы не стерли мир одним лишь бессознательным порывом злости, например во сне.
Ох… Час от часу не легче.
— Нет, не обсуждается, брат. Здесь нечему волноваться. Айри уже практиковалась в магии, и мир при этом устоял.
Тут он, конечно, не соврал. И брат это понял. Каким-то странным образом. Магией? Кажется, Сиера что-то говорила об этом, или же это была Раула? Кстати, а куда она ушла?
— Мы можем идти? — спросила я, натянув самую вежливую из своих улыбочек.
— А-а-а… да, — казалось, Ан'Луран даже немного растерялся.
Потому быстренько закрутила чернильницу крышечкой, побросала в рюкзак перья, кожаную папочку с нашей писаниной. И встала из-за стола. Шуат вылез из-за парты следом за мной. Затем он кивнул брату, они обменялись рукопожатиями и Луран выдал не без зависти в голосе:
— Поздравляю с помолвкой и подписанием брачного договора.
— Так мы еще не… — возразил было он. Но старший Райхон поймал его в объятья и размашисто похлопал по спине. Наверное из легких весь воздух выбил. Но мой Шу даже не скривился.
— Ты думаешь, я не видел, как вы друг на друга смотрели, пока я вас окрикивал? В какой-то момент даже хотел уйти и оставить дальше миловаться, но…
— Кх-кхм… — обозначила свое присутствие, как ни странно, моя мать. Та, которая Дракомутер.
Стоя в дверях аудитории она выглядела божественно в красном платье, расшитым драгоценными камнями, с высоким воротником. Тиара, сверкающая рубинами размером с ноготь, довершала величественный образ Эн'Иссари.
— Я вижу, волосы ты уже заплела — молодец, — выдала она о чем-то. — Вот только прическа…
Дракомутер подошла, потеснила мужчин и повертела меня в своих руках.
— Определенно эти колоски никуда не годятся. Ну-ка, пойдем со мной. Тебя нужно привести в порядок перед церемонией подписания договора.
— Церемонией? — неуверенно переспросила я и посмотрела на Шуата, смущенно опустившего взгляд. О чем еще он мне не сказал?!
Как оказалось немногим позже, о том, что проходить она будет внизу в огромном зале с витражными, или как там, мозаичными стеклянными окнами. Антураж и архитектура внутренней отделки напоминала европейский храм. Чем? Красными коврами, деревянными скамьями с бархатной обивкой того же цвета, серыми сводчатыми арками и треугольными кверху окнами по бокам помещения.
