— А я никуда не спешу! — вмиг ожила я. — В смысле, я все равно тут невольница, так что никуда не спешу.
— Так вот, — Ринс снова уставился в книгу, как если бы по ней читал. — Богиня — первый маг в нашем мире. Неизвестно, пришла ли она из другого или родилась здесь, но это не особенно важно. В любом случае, легенды гласят, что до ее рождения явных проявлений магии здесь не было. Она что-то наподобие первоисточника или прародительницы.
— Постойте-ка, — я осмелилась перебить. — Маг? Тогда почему ее зовут Богиня?
— А как еще? — он легко пожал плечами. — Родовым именем? Вот это было бы здорово — ей пришлось бы каждый раз вздрагивать, когда ее всуе поминают. Пусть спит спокойно. Ей уже несколько тысяч лет, пожалей старушку.
У меня от волнения голос сдавило:
— И она все еще жива?
— Жива, конечно. Я же сказал — она первоисточник. И после ее смерти магия из мира пропадет. Вдруг наш мир — что-то наподобие вашего, где магия содержится в крови редких избранных и имеет только косвенное воплощение? А наша цивилизация иначе жить не умеет — это все равно, как если бы у вас отказали все законы физики.
Я понимающе кивнула, принимая сравнение. Но от интереса руки задрожали.
— То есть она просто живет среди людей? Или — как вы выразились — спит?
— По большей части спит, конечно, — он улыбался непонятно чему. — Но иногда пробуждается. Ритуалы проводятся не просто так — благость белых айхов дает ей силы жить еще, а жертвы, приносимые черными айхами, дают пищу. Каким сильным магом она бы ни была, она все-таки небессмертна. Можно сказать, что все государства нашего мира соблюдают единое правило: искусственно поддерживать в ней жизнь и помогать в меру своих сил. Эту традицию соблюдают на всех территориях, независимо от распрей между ними, ибо знают, чем чревато отлынивание. Богиня не только источник силы для магов, сам ее фон дарит плодородие земле, ну и прочее, что тебе могли рассказать рабыни.
Поскольку он замолчал, я посчитала себя вправе задать еще вопрос:
— То есть вы поддерживаете ее, а за это она поддерживает вас?
— Не «вас», а «нас», — поправил он. — Тебе станет легче, когда ты наконец-то смиришься с тем, что здесь навсегда. Примерно так. Но это далеко не всё. Теперь услышь то, о чем знают только верховные маги — уж это знание тебе простые люди не откроют. Нет нужды посвящать в эту тайну обывателей, возникнут только противоречия и вопросы, а сама ситуация не изменится.
— Это вы сейчас так меня верховным магом назвали? Ну, раз таинственную тайну открываете.
— Открываю. Потому что сам ответов найти не могу, а ты скорее через собственную голову начнешь прыгать, чем добровольно содействовать.
Я попыталась не улыбнуться — это было бы неуместно.
— Я вас внимательно слушаю, айх.
— Как я сказал, Богиня — маг такой силы, что ей не смогли бы противостоять и сотня айхов моего уровня. Долголетие зависит от резерва, то есть она спокойно существовала сотни лет и жила среди людей. Уже в те времена ее магия дарила процветание всему миру. Но такая мощь нуждается в выходе. Или она просто обезумела от своего могущества. Богиня начала зверствовать — поверь, я вкладываю в это слово совсем другой смысл, чем ты, когда думаешь обо мне. Она даже не людей убивала — она уничтожала целые государства под настроение. Та, которая подарила миру новый путь, положила и начало его конца.
Меня озарила догадка, от которой мурашки побежали по рукам:
— Айх… подождите… Вы сказали, что она дарила процветание — это белая магия. Но сильный белый маг не способен убивать!
— Вот мы и дошли до сути. Есть предположение, что вначале она была белой, а потом каким-то образом стала и черной. Никто не способен жить так долго, это может быть и эволюционный процесс. Подробности никому не известны, а на вопросы летописцев она, сама понимаешь, не горела желанием отвечать.
— То есть она… как я?
Ринс неожиданно громко рассмеялся, запрокинув голову. Затем весело ответил:
— Нет, не как ты. Даже если я недооценил твой резерв и он еще вырастет в тысячу раз, то и в том случае ты не будешь стоить и ногтя на ее мизинце. Кроме того, я думаю, что Богиня с одинаковой силой орудовала белыми и черными заклинаниями, а у тебя явно стоит между ними граница. Тебе подходят лишь единичные — те, которые стоят на пересечении. Вот и как ты нашла из тысяч подходящее?
Да о чем это он? Опять обо мне? Когда тут такая интересная тема?
— Айх Ринс, почему вы говорите о Богине в прошедшем времени, если она все еще жива?
— Потому что она уже не ходит по земле. Ценой тысяч жизней сильнейших магов ее удалось остановить, иначе она сама бы и уничтожила мир. Ее заточили в ловушку, погрузили в вечный сон. Богиня просыпается лишь раз в год, наедается нашими дарами и снова уходит в свои сновидения — белые маги способствуют тому, чтобы она в этом состоянии не ощущала дискомфорта. Сама понимаешь, делается это не потому, что все забыли о ее кровавых перепадах настроения, — просто этот вариант выгоден всем без исключения.
— Почему же без исключения? — размышляла я. — Богиня вряд ли в восторге.
— Вот ее мнения как раз никто и не спрашивал. И возможность пребывать не в восторге у нее только раз в год — не так уж и много, чтобы ее существование можно было назвать невыносимым. Но игнорировать уже целый ряд совпадений нельзя: сложность последнего ритуала и эти странные посылки с мертвыми телами. Иногда вот — не мертвыми, — он указал на меня подбородком. — И у вас, в отличие от всех местных магов, есть как минимум потенциальная возможность владеть обеими силами.
Я и сама в совпадения не верила. А вдруг капсулы появляются далеко не только в Ир-Раттоке? А если нас таких, выживших, уже сотни? Хоть Ринс и не спрашивал, но я снова повторила ему всю историю своей «переправки», подчеркнув, что целью ученые называли совсем другую. Он из этого тоже никаких выводов сделать не мог:
— Вот это и не вяжется. Пока вообще ничего ни к чему не вяжется, но странного предостаточно. Я не просто так рассказал тебе эту историю, Катя. В случае если у тебя появится какая-то новая информация или потребуется защита, то ты знаешь, к кому бежать.
— К Ноттену? — я все еще не могла вырваться из задумчивости.
— Можно и к нему, если добежишь. Есть айх и поближе.
— А вы захотите защитить?
— Понятия не имею. Но уж точно выслушаю — мне ведь тоже интересно, что происходит.
— Низкий поклон вам за такое благородство, айх! — я уже накопила сарказма.
— Пока не за что. Так что, может, сейчас уже о тебе поговорим и о той самой книге?
— Ни в коем случае! — я встала и для убедительности подняла указательный палец. — Вам нужно поесть, а потом спать. Вы сами назначили меня ответственной за ваше выздоровление, так что не мешайте специалисту работать!
Удивительно, но спорить он не стал, однако выглядел заметно веселым.
Глава 25
Какой-то скандал, разразившийся с раннего утра под окнами замка, подсказал, что Ринс поправился. Но об этом я уже вечером догадывалась. Как и предсказывал Ноттен, понадобилась неделя постельного режима и несколько литров травяных отваров, чтобы все вернулось на круги своя.
Книгу слуги так и не нашли, чему я не удивилась. Я уже устала всему подряд удивляться, но украденное ведь сама и не прятала. Однако все чаще задумывалась, не рассказать ли Ринсу о том, что произошло на самом деле — теперь уже укрепилась уверенность, что мое вранье его только рассмешит, но вряд ли доведет до смертоубийства. Странное все-таки чувство: когда знаешь, что вряд ли будут последствия, но признаться все равно отчего-то сложно. Я разбиралась в этом ощущении самостоятельно и пришла к выводу, что корни моего характера уходят в далекое детство, где нас быстро приучили к тому, что лучше лишний раз не сказать о чем-то, чем лишний раз сказать. Каждый сам за себя, а любой трёп чреват осложнениями, о которых ты можешь не подозревать.
Айху больше круглосуточный уход не требовался, и, поскольку он к себе не звал, вечером я решила повидаться с Китти. В крыле для рабов передо мной замирали и расступались, тихо отвешивая вымученные приветствия. Интересно, это из-за моего платья?
