С другой стороны, и сейчас прыжок в воду с такой высоты грозил смертью! Удар о поверхность будет сравним с ударом об асфальт.
Однако если войти в воду вертикально, ногами… ведь прыгают же иногда люди с отвесных скал!
“Уже почти поздно…” — тихо просвистел голос, и я поняла, что это последний раз. Больше он не скажет ни слова, а я окажусь с Мельгорионом по прозвищу Сизый Пепел один на один в том месте, куда он собрался меня унести.
Без Айдена, который даже не знает о том, что меня уже нет в Чертоге…
А потому, глубоко вздохнув, одним махом я перекинула ноги на левую сторону туловища дракона и просто соскользнула вниз, надеясь, что не разобьюсь насмерть.
11
Мельгорион Сизый пепел
Древний дракон не сразу понял, что хрупкая фигурка уже не касается его толстой, как вековые деревья, кожи. Лишь когда перестал чувствовать ее мысли у себя в разуме — только глухую пустоту, — осознал: случилось непоправимое.
Но при всей хитрости и уме старейшины ему никогда не пришло бы в голову, что девчонка может просто спрыгнуть. Да и никому бы не пришло. Он летел неспешно, стараясь, чтобы она не свалилась случайно. Чтобы слишком сильный здесь ветер не столкнул ее легкое тело. Нет,Мельгорионбыл осторожен, хотя и сознательно не привязывал ее магией, чтобы сохранить иллюзию свободы. Дарк надеялся, что новая аара его повелителя — седьмого принца — будет обманута его действиями, его мягкими речами и правдой, которую он ей потихоньку открывал.
Но того, что девчонка захочет спрыгнуть в самый неожиданный момент, он не мог даже предположить.
А теперь она летела вниз, как маленькое голубовато-белое пятно на фоне бескрайнего искрящегося озера. Как лепесток дикого лесного колокольчика, который вот-вот растворится алой каплей в хищных водах.
Мельгорион устремил вниз взгляд холодных серых глаз с синеватым отливом и отвернулся. В сердце, которое давно лишилось чувств от прожитых столетий, шевельнулась жалость.
Он уже не успеет ее поймать. И любая печать, которую он сплетет, пока она падает вниз, не сумеет спеленать ускользающее тело.
Старейшина даже не стал перебирать варианты. “Сеть мертвецов”, “Ловчая сеть” первого, второго, третьего уровня, “Аркан гидр”, “Око стабильности”, “Стазис вампира”... и даже “Затмение времени” — ничто не успеет подхватить глупую девчонку. У каких-то заклинаний не хватит дальности, у других — слишком длинный период активации, у третьих и вовсе побочный эффект — заморозка объекта. Даже если ему удастся подхватить Селину, ее тело превратится в ледышку. Вряд ли Айдениону пригодится обмороженный труп его аары.
Поэтому старейшина отвернулся от падающей Селины так же спокойно и неторопливо, как до этого смотрел на ее развевающееся на ветру платье. Он не мог ей помочь. А терзать себя за то, что изменить невозможно, он считал непродуктивным, нелогичным и попросту глупым. Только в огромной грудной клетке, полной огня древних богов, неприятно скребло, словно сама Яросветная прошлась по ребрам своими когтями…
Поэтому, когда через пару часов полета он очутился в черной башне Великого Оракула Шеллаэрде, на его душе уже было спокойно. Как и всегда.
— Не донес, — тихо и утвердительно проговорила женщина, сидящая в кресле-качалке возле огромного камина. Огонь внутри него облизывал каменные стены и уходил вверх, теряясь в трубе. Жар пламени наполнял комнату, но женщина, кажется, вовсе не чувствовала его, целиком закутавшись в толстый шерстяной плед.
— Ты знала, — также без вопроса ответил Мельгорион.
Он влетел в окно, на ходу трансформируясь из дракона в человека. Непростой фокус, если не хочешь ничего сломать, но входить к оракулу через дверь было проблематично. Стража на входе в башню могла его не пустить, солгать, что оракула нет, или вовсе спровоцировать конфликт. Вампиры были не самой гостеприимной расой, а дарков они и вовсе терпеть не могли. Окно оставалось единственным гарантированным путем доступа к уникальной провидице.
Впрочем, в закрытое окно влететь тоже не так-то просто, поэтому кое-чтоМельгорионвсе же сломал.
— Ты опять выбил мне стекла вместе с рамами, — глухо проговорила оракул, не поворачивая головы. Тонкие черные волосы, похожие на плесень, прикрывали ее лицо, но сквозь них пугающе просвечивал ее белый череп.
Впрочем,Мельгорионпривык к внешности этой женщины, хотя всей его драконьей природе такое существо было противно.
— Прости, лаисса, — с легким поклоном проговорил старейшина, не пренебрегая этикетом, хотя женщина на него даже не смотрела.
Не глядя на выбитое окно,Мельгорионначертил в воздухе руно “Реконструкции”, вплетая в него символы стекла, камня и дерева. Вдохнул тиарэ в получившуюся печать, и тут же все острые осколки собрались воедино, встав на место и залатав дыру в стене башни.
— Зачем ты пришел, Гор? — спросила женщина, покачиваясь на кресле.
Старый предмет мебели монотонно скрипел, но старейшина старался не обращать на это внимания. Как и на то, что оракул называла его укороченным именем, как позволялось очень немногим. И, признаться, это сильно раздражало его.
Но старейшина умел терпеть.
— Ты знаешь, что я хотел привести тебе девчонку, — проговорил он глухо, все еще ожидая, что оракул повернется к нему лицом. Но, так и не дождавшись, просто разместился в кресле рядом, разве что старался не раскачиваться. — Но каким-то образом она соскользнула с моей спины прямо в полете… Ума не приложу, зачем она это сделала. Видимо, она не вполне здорова головой.
Из-под спутанных волос оракула раздался кашляющий смех. И вот после этого она наконец повернулась к нему. Вместе с креслом-качалкой…
Мельгорион вздрогнул, вперив взгляд в полностью сгнившую плоть. Перед ним сидел практически живой мертвец, на одной стороне лица которого плоти вовсе не осталось. Там блестел слизью оголенный череп. На второй же половине с помощью магии еще держалась обвисшая, рваная кожа, которую женщина старательно смазывала мазями и сдабривала магией, всеми силами пытаясь добиться того, чтобы она сохранилась подольше. Для чего ей было это нужно,Мельгорионне понимал. Остатки плоти не делали ее более человечной.
— Она здорова, уж ты не сомневайся. И обдурила тебя, старый дракон…
— Это еще почему? — нахмурился Мельгорион, не привыкший к подобному обращению, но вынужденный терпеть.
— Эта девочка раскусила твои намерения, иначе не стала бы рисковать жизнью, — покачала полулысой головой оракул. Половину ее лица тронула кривая улыбка, старая сморщенная плоть натянулась.
Мельгорион вдруг понял, что если женщина лишится и этой части ее человечности, то понять, улыбается она или нет, станет уже невозможно. Теперь ему стало чуть яснее, для чего она пытается сохранить гниющий участок мяса на своем черепе. Впрочем, жалости к оракулу он не испытывал. Такого чудовищно злого и жестокого существа он еще не встречал. Пожалуй, в бесчувственности она сильно обогнала его самого — дракона, уставшего от многих сотен лет клонящейся к закату жизни.
Впрочем… несмотря на всю свою усталость умирать главный старейшина не собирался.
— Как она могла это сделать? — жестко спросил он, прищурившись. — Она простой человек. Я читал ее мысли. В ней нет ничего: ни малейших знаний о магии, ни умения чувствовать тиарэ. Она как зеленое растение, которое никогда в жизни не видело садовника.
— Нет, — покачала головой женщина, и липкие черные волосы дернулись в такт этому движению. Такие же черные глаза, к тому же лишенные белков, задумчиво опустились, пристально разглядывая кисти рук, спрятанные под пледом.
Мельгорион знал, что вот на этих кистях уже полностью не осталось плоти. Руки слишком часто подвергаются механическому воздействию от окружающей среды. А в случае с гниющей плотью оракула каждое прикосновение к чему-либо означало очередное сдирание мяса с костей. Впрочем, так происходило много лет назад. Сейчас-то сдирать было уже нечего.
— Я вижу, что над этой аарой и впрямь переплетаются нити судьбы, словно кто-то распутал клубок… — скрипуче бубнила женщина. — Может, она и полная дура и вообще ничего из себя не представляет, но для Новой Райялари она чем-то важна. Я помогу узнать чем.
