Что я ему вчера сказала не так? Почему он снова ушел воевать с людьми? Он же может не вернуться…
Тело болело и требовало вернуться в постель, но я заставила себя подняться и побежала искать мобильный, чтобы набрать Уилла. Эйдану звонить бесполезно, хотя тоже очень хотелось. Но я сделаю это позже.
— Айвори? — вдруг вошел Уилл в двери, и я понеслась обратно по ступенькам.
— Эйдан уехал?
— Да, просил присмотреть…
Он сделал шаг внутрь, но я перегородила ему путь:
— Поехали за ним!
Уилл моргнул, удивленно округляя глаза. В руках он держал пару бумажных пакетов, из которых пахло едой, но было вообще не до завтрака.
— Так, выдохни, — обошел он меня и направился к столу.
— Что значит — выдохни? — прошлепала я следом, возмущенно тыча в двери позади. — Уилл, он думает, что мне без людей не жить!
— А тебе…
Он упрямо продолжал выполнение программы, то ли не желая расстраивать босса снова, то ли еще что-то.
— А мне это совсем не важно! — Я вдруг остановилась, напугав саму себя, и часто заморгала, пытаясь уловить эмоцию. — Я ведь по большей части хотела просто из дома сбежать, и Смиртон казался идеальным вариантом…
— Айвори, ты влипла в историю с базой, — выкладывал он булочки на тарелку, — работала в ночном клубе…
— Не всех ждут дома, как тебя, Уилл, — посмотрела на него требовательно, приближаясь. — Я… — в горле встал ком, но я все же нашла в себе силы выдохнуть: — Я поняла, что просто хочу, чтобы меня ждали дома. Я раньше думала, что мне нужно ради этого горы свернуть, привезти маме в своем лице возможность вылезти из нищеты, и тогда она скажет, что скучала и никуда больше не пустит! Я больше всего хотела вернуться домой…
Уилл молча смотрел на меня, а я стояла, ошарашенная собственным открытием.
Как же это опасно — путать подлинные желания с фальшивыми!
— А теперь он думает… что не имеет право меня лишать доступа к Смиртону и «будущему»… Понимаешь?
Уилл так и замер с очередной булочкой в руках, взволновано хмурясь.
— Эйдан не берет трубку, я звонил ему только что… Я знаю, куда он поехал, и не одобряю эту его идею, но и решать за него тоже не могу.
— Он может вообще в ловушку едет, — оперлась я ладонями на стол. — Сказал вчера, что Сезар согласился на его медэкспертизу, и теперь у Смиртона есть улика — его рана!
— Грант не мог… — тяжело сглотнул Уилл, роняя булочку.
— Давно он уехал?
— Часа три назад.
— Черт! — процедила. — Поехали. Соберу ребенка только..
— Хорошо, — кивнул Уилл.
— Ты умничка, Уилл! Спасибо! — и поспешила на лестницу.
* * *
Суровый старик в мантии стукнул молотком, и я болезненно поморщился, сжимая пальцы в кулаки. Концентрация людей с оружием нервировала. А допрос все не кончался. Лоуренс испытывал мои нервы на прочность, мастерски заворачивая «мои мотивы» в ложь.
— Мы с вами знаем, что у вас был мотив, — наконец, победно усмехнулся он.
— Протестую, — обрубил Сезар. — Либо вы предоставляете факты суду, либо перестаете провоцировать моего клиента.
— Эти факты выйдут на другое заседание, — пообещал Лоуренс. — Пока что я просто спрашиваю, откуда у вас ранение?
— Данный вопрос находится вне юрисдикции Смиртона, — снова вступил Сезар. — Клиент вправе на него не отвечать. Потому что проходит по нему жертвой в плоскости законодательства Аджуна.
Лоуренс моргнул. И я впервые был с ним солидарен, хотя никаких лишних эмоций себе не позволил.
— Вы же понимаете, что должны это доказать… — начал он издевательски.
— Как и вы, — не тушевался Сезар. — Но, насколько я понимаю, это все, что вы имеете в качестве улик?
— Это пока.
— Это — не улика.
— Мистер Грант, — вмешался судья, — не в ваших интересах сыпать пустыми угрозами.
— Я всего лишь хотел образумить оппонента, ваша честь, — оскалился Сезар.
— Тогда это сыграет лишь против вас, — неуверенно усмехнулся Лоуренс. — На что вы рассчитываете?
Сезар сделал эффектную паузу и перевел взгляд на двери зала заседаний, которые аккурат открылись… и внутрь прошел Рэм Арджиев в сопровождении. Военные занервничали — пахнуло потом и страхом. А хорошо Рэм их надрессировал...
— Ваша честь, разрешите представить уполномоченного по внутреннему делу — Рэма Арджиева, — обратился к суду Сезар. — Мы готовы доказать, что ранение мистера Ханта — это моих рук дело.
Вот тут эмоции сдержать было сложнее, но мне удалось. После нервотрепки от Лоуренса это было уже не так невозможно. Арджиев вежливо поприветствовал суд, передавая Гранту документы, а его помощник аккуратно уложил поперек стола судьи снайперскую винтовку в чехле.
— В документации — подтвержденная экспертиза, — продолжал отчитываться Грант. — Доказывающая, из какого оружия стреляли. Она полностью совпадает с вашей экспертизой. Вы можете удостовериться сами — при наших наблюдателях, безусловно. И моя объяснительная, при каких обстоятельствах я подстрелил мистера Уэйна... на охоте.
Тут я себе не отказал в том, чтобы посмотреть на Гранта с особенной злостью. Он что, серьезно? Как они подтасовали такую экспертизу?
Но на Лоуренса было любо дорого смотреть. Он побледнел и взмок.
— У обвинения есть что возразить? — потребовал судья.
— Нет, ваша честь, — качнул озадаченно башкой Лоуренс.
— Тогда заседание закрывается до получения нашей стороной встречной экспертизы. Подсудимый может быть свободен.
По залу прошла волна ропота, а за дверью послышались крики и возня. Но вскоре те открылись с грохотом, и на дорожку вылетел медвежонок, а за ним следом — Айвори.
* * *
Рон очень радикально решил вопрос с надоевшими вспышками камер. Когда он начал обращаться, журналисты замерли. А когда рванулся из рук, кинулись врассыпную. Мы с Уиллом бросилась следом. Журналисты за нами. И такой толпой мы все влетели в зал заседаний. Охрана не успела совладать с ходом событий, не зная, что делать с медвежонком. А Рон уже определился с целью и резво понесся вглубь зала.
— Девушка, вам нельзя… — перехватил меня за руку охранник. Уилл увяз в объятиях другого.
— Там — мой сын! — возмутилась я как раз в тот момент, когда Рон влетел в руки папы и безнадежно вцепился в его шею лапами.
Защелкали вспышки, загомонили присутствующие, но я все равно слышала, как ребенок самозабвенно жалуется Эйдану. Молодец, сынок! Пусть знает, как исчезать по утрам и сбегать на всякие сомнительные мероприятия!
— Маму оставить, остальных — на выход! — долетела до меня директива.
Уиллу пришлось подчиниться, а я сбивчиво поблагодарила и направилась к семье.
— Привет, — улыбнулся мне Сезар на подходе.
— Привет, — осторожно ответила на его улыбку, не в силах отдышаться.
Интересно, успели они разобраться с отношениями или нет? Мне сейчас вообще стало интересно все вокруг. Тип этот суровый рядом, к примеру, которого я не знала. Он изучал меня пристально некоторое время, потом протянул руку:
— Рэм.
— Айвори.
— У вас чудесный ребенок, — похвалил он.
— Спасибо.
Все, что годно! Лишь бы не смотреть на один суровый экземпляр, успокаивающий медвежонка. Я все же скосила на него взгляд. Ох, как он смотрел! Да, мы за тобой примчались в суд. А что такого? И я невинно вздернула брови, хлопая глазами.
— Господа, прошу к порядку! — рявкнул судья. — И покиньте уже зал суда!
— Пошли, — кивнул мне Сезар, и я получила возможность передышки, возглавляя процессию.
— Уберите журналистов! — прорычал кто-то за спиной.
Но куда там!
Меня снова смело толпой жаждущих новостей.
— Что было на заседании? — тыкались в лицо микрофоны. — Айвори, вы пришли поддержать отца вашего ребенка?
— Мистер Арджиев, какова ваша роль в процессе, если вообще о нем идет речь?
— Мистер Уэйн, вам выдвинули обвинение?
— Нет никакого обвинения, — принял огонь на себя Сезар. Не похоже было, что он не печется об Эйдане — закрывал его грудью. Рэм при этом отгораживал собой меня, и вместе мы пробирались к выходу. На ступеньках стало свободнее, и к антижурналистской борьбе примкнул Уилл.
