— Твой присмотрит за экспертизой? — уточнил у Рэма Сезар.
— Не беспокойся, спуску не даст.
Получив свободу движений, я поравнялась с Эйданом и медвежонком.
— Пойдешь ко мне? — протянула руки, и Рон качнулся в мои объятья, не задумавшись. Бонусом получила от Зверя еще и порцию сбивающего дыхание взгляда. Но у него были другие заботы.
— Садись, — кивнул на джип Сезар. — Твою отгоним.
Эйдан задержался на нем напряженным взором, но все же кивнул. Мне предложили усесться первой, он устроился рядом. Рэм с Сезаром расселись спереди, и машина рванула от здания суда. Рон переполз на папины колени. Может, чувствовал его состояние? Мое вряд ли было лучше, но ему он был нужнее.
— Ну ты и устроил кипиш, — обхватил Эйдан его мордочку, вынуждая непоседу хоть немного посмотреть в глаза.
Сам при этом улыбался, пусть и немного устало. Он определенно рад был нас видеть. Но я не решалась спросить ни о чем.
Мы ехали куда-то в центр. Сезар с Рэмом о чем-то тихо переговаривались, а я чувствовала, что уже не могу молчать:
— Так Эйдану что-то угрожает? — потребовала выразительно.
— Нет, — отозвался Сезар. — Не переживай.
Сам объект переживаний при этом одарил говорившего таким неоднозначным взглядом, что я малодушно порадовалась, что не являюсь его целью. Рон как-то незаметно обратился ребенком, и я до конца пути получила возможность сбежать в процесс одевания беглеца. Пока цепляла на него памперс, поняла, как и обещал Эйдан, что мне на самом деле все равно, в каком сын обличии. Медвежонок или человек — я видела в нем самое дорогое существо.
Машина вскоре свернула в квартал жилых высоток и въехала в ближайшие охраняемые ворота. Сердце каменных джунглей не нашло никакого отзыва в душе. Я даже заскучала об арендованном домике с его тихим садом, и это лишь подтверждало мои истинные желания.
В лифтах мужчины немного поэлектризовали пространство взглядами, но мы с Роном его прекрасно разрядили. Ребенок не видел еще столько медведей вокруг себя разом и снова потянулся к Эйдану в поисках поддержки. Я заметила, что с момента, как начал оборачиваться, Рон стал развиваться гораздо быстрее. Сейчас он уже твердо сидел в руках сам, хотя только недавно научился ползать и переворачиваться.
Эйдан сцапал меня уже на этаже и утащил к большому окну в коридоре:
— Мы сейчас, — сообщил остальным.
Но стоило ему на меня хмуро посмотреть, я не выдержала:
— И какого черта ты сбежал? — Решила, что лучшая защита — нападение. — Я сказала что-то не то вчера?
Он медленно моргнул и прищурился, усмехаясь:
— Нет, я тебя услышал вчера. Но не хочу никуда бежать, Ари.
— Это важнее меня и Рона?
— От меня ничего не останется, — наклонился он ко мне, глядя в глаза. — Я тот, кем меня сделали люди. И мне нечего будет передать сыну, а я не хочу повторять в себе отца. И я хочу быть для тебя человеком.
Стена отчуждения, которая выросла за утро, растаяла, и я качнулась к нему, прячась в его объятьях. Рон при этом смотрел на нас так серьезно, будто изо всех сил пытался понять, что происходит, и не надо ли снова начать беспокоиться за родителей.
— Сезар сказал, что тебе ничего не грозит, — заметила осторожно.
— Мне как раз надо вникнуть в вопрос, — нахмурился он. — Не возражаешь?
Я только мотнула отрицательно головой, но выпускать его не спешила — сжала свободной рукой ворот пиджака и притянула к себе:
— Не возражаю. Но убежишь еще раз…
— И что?
— Плохо будет. Понял? Придумаю что-нибудь. Но не хотелось бы.
— Понял, — коснулся он своим лбом моего.
Рон зафиксировал наши договоренности громким взвизгом, и мы направились в квартиру как раз, когда из нее вышел представитель службы доставки.
— Проходите, — кивнул Рэм внутрь.
Я позволила себе задержаться на нем взглядом. Пожалуй, Сезар из всей этой троицы располагал к себе больше всего. А вот Рэм чем-то напоминал мне моего медведя. Даже хуже, пожалуй. Эйдан просто смотрел иногда еле выносимо, но черты лица у него были мягче. Этот же всем видом морозил пространство. Поэтому, когда он вдруг спросил у Эйдана разрешения познакомить меня с женой, я опешила. Рон снова притих, пока следовала за Рэмом наверх, потом через спальню к выходу… в настоящий сад!
— Ух ты! — открыла я рот при виде зеленой лужайки сразу за порогом.
На ней сидела девушка, скрестив ноги, и кормила грудью ребенка. А рядом кувыркался медвежонок, на первый взгляд, постарше моего Рона.
— Проходи, — кивнул Рэм и направился к девушке. — Вик, я тебе гостей привез.
Она вскинула взгляд и расслабленно выдохнула:
— Ну, наконец!
Видимо, не только Эйдан трепал мне нервы. А Сезар точно его брат? Может, скорее, Рэм?
— Привет, — улыбнулась она мне, — я Вика.
— Айвори…
Мелкий настороженно повел носом и уставился на медвежонка, подошедшего к нам. Это было невероятно! Я присела, и они потянулись друг к другу носами. А стоило их кончикам коснуться, Рон будто перетек в звериную ипостась и выкатился из перевязи под ноги медвежонку. Действительно, этот легкий оборот никак не напоминал мучения Кая — Эйдан оказался прав. Медвежата принялись настороженно изучать друг друга, а я замерла, готовая кинуться своей малявке на помощь, если что. Но Рэм перехватил за ухо старшего и осторожно его потрепал:
— Свои. Не обижать. Присматривать. Понял?
Когда он вернулся в дом, Вика улыбнулась:
— Не переживай, они подружатся.
— Надеюсь, — вежливо улыбнулась я, понятия не имея, о чем говорить и что делать. Я как-то одичала за этот год. Из близких подпустила к себе только соседку по общежитию, да и та ничего обо мне толком не знала.
— Рэм рассказал о вашей непростой истории. — Вика выглядела очень участливо, и мне изо всех сил хотелось отвечать ей тем же. Видя, что я не спускаю взгляда с Рона, она попробовала наладить разговор: — Я изучаю оборотней в исследовательском центре Аджуна. — Но и на это я не нашла, что сказать. И тогда она вдруг спросила именно то, что мне хотелось услышать весь этот год: — Как ты?
— Сложно, — смущенно улыбнулась и обняла себя руками. — Жизнь похожа на какие-то дикие скачки с ними…
— Это да, — улыбнулась Вика, — пока все устаканится…
— У вас тоже было сложно?
— Очень, — кивнула она. — Такие, как твой и мой… мужчины… они, когда видят нужную женщину, не видят препятствий вообще. То есть они сначала идут напролом, а потом чинят все, что наломали по пути.
Я усмехнулась:
— Это точно. С ума меня сводит…
Мы немного помолчали, глядя на малышей.
— …Я боялась, что Эйдан не вернется после того, как стал медведем, — вспомнила свои вчерашние переживания. — Он уходил в лес, а я думала, что это конец.
— У большинства эта проблема, — подтвердила Вика. — Дети оборачиваются так непринужденно, потому что у них еще нет груза опыта и вопросов к себе. У взрослых все сложнее. Именно это мы и изучаем.
— И у вас есть какие-то варианты решений? — вдруг схватилась я за ее слова.
— Каждый случай уникален, но уже с уверенностью могу сказать — да, есть.
— То есть можно сделать так, чтобы он наверняка не ушел, обернувшись медведем?
Этот страх засел глубже, чем я думала, и сейчас я осознавала это.
— Тут… — она замялась, глядя на меня, — мало что может сработать наверняка.
— Но все же? — насторожилась я.
Не хотелось начинать думать, что я не вхожу в какой-то особый клуб доступной информации…
— Ты — его лучшее лекарство, — вдруг призналась Вика и сбежала взглядом к малышке на своей груди, аккуратно поправляя одежду. — Мы помогаем в основном тем, у кого нет таких связей с парой… А такие, как Рэм, Сезар… которые не могут обернуться. Они от нас зависят гораздо сильнее. Мы вообще их единственный шанс.
Я перевела взгляд на своего медвежонка, пытаясь уложить это в голове. То есть я была единственной, кто мог вернуть Эйдана вчера… Он рванулся в чащу искать нас, рискуя остаться зверем. Наверняка же не питал иллюзий по поводу своего состояния.
