— Тисса Лунд, задержитесь, — вкрадчивый голос Варга вонзился мне в спину когтистой лапой. — Мне нужно обсудить с Вами предмет следующего факультатива.
Страх спеленал в кокон, скрутил ноги, подступил к горлу. Я понимала, что нужно обернуться и не могла. Дышать, мне нужно дышать! Вдох, раз, два, три, четыре, задержка. Тонкой струйкой воздух все же просочился в легкие. Холода не было. После выдоха я расслабилась и смогла медленно обернуться. Интересно, зачем ему столько пуговиц на камзоле? Одна, две, три, четыре… Стало смешно, улыбнулась по привычке.
— Я больше не стану посещать Ваши факультативные занятия, тисс Варг, — голос звучал ровно, чуть отстраненно.
— Почему? — у Варга дернулась щека. Что-то пошло не так?
— Я думаю, Вы знаете ответ на этот вопрос, — уже заметно тверже произнесла я, обретая под ногами почву.
— Вы хотите, чтобы я обсудил с тиссом Тарбеном Вашу неосведомленность во всем, что касается Вашей жизни в замке Лунд?
— Валяйте! — разрешила я снисходительно. — Пойдите и расскажите ему! — я развернулась и пошла к двери. Обернулась. — Почему Вы все еще здесь? И да, кстати, заодно можете рассказать ему, откуда у Вас взялся мой артефакт? Тот, который Вы передали мне на факультативе.
Я вышла из аудитории, не сбежала, а вышла, а Варг остался стоять с вытянувшимся лицом и жгучим, темным, злым взглядом. Только мне теперь его взгляды были как об стенку горох.
Марта, как всегда дождалась меня, сидя на подоконнике, и мы пошли на выход из учебного корпуса. В холле у самой входной двери, при нашем появлении, встрепенувшись, к нам бросилась немолодая женщина, и я узнала в ней дежурную из общежития.
— Тисса Лунд, — обратилась она ко мне, протягивая небольшой белый конверт. — Вам письмо!
— Мне? — удивилась я, принимая из ее рук прямоугольник письма. — Благодарю Вас! — и застыла в недоумении. От кого мне может прийти письмо? Конечно, не мне, а Кэтрин. Кэтрин может прийти письмо от кого угодно. Тревожное чувство заструилось в районе солнечного сплетения, но я автоматически начала дышать по счету.
Попрощавшись с Мартой, пошла по аллее и присела на скамейку. Нужно открыть и прочитать, что бы там ни было. Возможно, это тетя Кэтрин приглашает в гости. Все хорошо, я справлюсь.
«Милая моя девочка! Прости своего отца за то, что сумел угодить в такую нелепую западню и пуще того за то, что втягиваю в нее тебя, но помочь мне в этой ситуации сможешь только ты. За мою жизнь и свободу требуют выкуп — заклинания.
Сегодня вечером, как стемнеет, за воротами замка тебя будет ждать карета. Садись в нее и приезжай. Тебя доставят ко мне. Я расскажу тебе, где взять заклинания и какие. Никому не сообщай о моем письме. Это может быть опасно, как для меня, так и для тебя. Твой отец».
Слезы подступили к глазам. Чувство вины сдавило мне грудь. Если бы Кэтрин была жива, все это время она бы не находила себе места, искала бы своего отца, била бы тревогу и подняла на уши всех. Я же преспокойно занималась учебой, собой, танцами и не сделала ничего, чтобы найти его. Если не ради дочерних чувств к этому дракону, то из-за чувства долга перед Кэтрин, я должна ему помочь. Хотя бы попытаться.
Весь ужин я провела как на иголках. Снова придется уходить от друзей молча. Однажды Элиза и Холдор просто перестанут меня искать и правильно сделают, с таким-то моим отношением и поведением. Но, раз отец просил никому не сообщать, вправе ли я рассказывать?
Темное закрытое платье, туфли на низком каблуке были надеты и легкий плащ с капюшоном свернут в руках. Осторожно проскользнув через холл, я вышла на крыльцо и пошла не по подъездной аллее, а обходным путем, проверенным в мой прошлый побег. Выбравшись на ровную тропинку, надела плащ и накинула капюшон.
Охрана выпустила меня без проблем, услышав на вопрос: «Куда?» ответ: «В город».
Карета уже стояла на обочине дороги, и я села в нее, не задавая вопросов вознице. И тут же вспомнила, что оставила письмо отца вместе с тетрадями и учебниками на столе в своей комнате. Возвращаться было поздно. Возможно, к утру я уже вернусь, и никто не хватится меня. В любом случае, я уверена, что совершаю благое дело, поэтому обратной дороги нет. Если есть возможность спасти отца Кэтрин, нужно это сделать. (К н и г о е д. н е т)
Ехали долго. Я успела вздремнуть, несмотря на приличную тряску и скорость. Уже рассвело, когда карета покатилась по улицам небольшого поселка, расположенного у подножия холма, на вершине которого обосновался замок. Я откинула от окна занавеску и с интересом вглядывалась в невысокие каменные строения и суетящихся по своим хозяйственным делам местных жителей. У последнего дома карета остановилась. Судя по названию «Жирный хряк» — это был придорожный трактир. Возница спрыгнул с козел и, закрепив поводья на столбе, молча вошел внутрь.
Я решила, что, предоставленная сама себе, вполне могу размяться и поискать туалет. Вышла из кареты и осмотрелась. В таком месте туалет, в лучшем случае, будет уличный, если вообще будет, и его не заменяют кустики. Ну, ничего, сейчас кого-нибудь спрошу.
Из двери трактира навстречу мне вышел очень просто одетый мужчина, и я сразу же поняла, что где-то его видела, буквально на днях. Рыжебородый, высокий и широкоплечий, как Холдор. Посмотрел на меня очень пристально и внимательно, пожалуй, немного удивленно и озадаченно.
Я прошла мимо него внутрь трактира. Народу не было, лишь мой возница уплетал пирожок, запивая чем-то из жестяной кружки. Видимо слишком рано даже для завтрака. Простые деревянные столы без скатертей, лестница на второй этаж и барная стойка, разделяющая помещение на зал и кухню. В кухне заспанная дородная девица в простой рубахе ниже колена и переднике месила тесто. Я спросила у нее о предмете моего интереса, и она проводила меня во двор здания к специально отведенному месту.
Когда я вернулась к карете, возница чинил колесо, время от времени вставляя крепкие слова о дорогах, дураках-лордах и незавидной судьбе извозчика. Рыжебородого нигде не было, как и коня, привязанного к столбу у входа в трактир.
Возница провозился часа два, кое-как починив колесо, и мы тронулись дальше, вверх по размытой дождями, раскатанной сотнями колес, грунтовой дороге, к мрачному, почти безлюдному замку.
Мост через ров опустили сразу, карета въехала во двор и остановилась у высокого, поросшего зеленым мхом, крыльца. Высоченная центральная башня уходила в небо. Темные камни стен, отшлифованные осадками и ветрами, оставляли ощущение места угрюмого и мрачного. Даже небо было серым, а не голубым, как в замке Тарбенов.
Я шагнула на темные булыжники двора и поежилась, пытаясь понять, здесь сквозняки или снова шалит моя магия. Стараясь помнить о дыхании и фиксировать внимание на внешних объектах, стала не спеша подниматься по ступеням. Широкие и черные входные двери отворились, и навстречу мне вышел очень высокий и худой до костлявости дворецкий. Тяжелым неживым взглядом он осмотрел меня с головы до ног, видимо, каким-то непостижимым образом удостоверился, что это именно я, и также молча проводил в одну из комнат.
В комнате горел камин, но сохранялось ощущение сырости и промозглости помещения, как будто оно всю зиму не отапливалось, и сами стены впитали сырость и холод.
Мужчина, сидевший в кресле, когда-то сильный и крепкий, был изможден, но взгляд его был ясным и, взглянув на него, я сразу поняла, кто он. Внешнее сходство с Кэтрин было неоспоримым. Подошла и обняла. Он уткнулся головой мне в плечо и затрясся в беззвучном рыдании.
— Я получила твое письмо, отец, и приехала. Мы придумаем, как вызволить тебя отсюда, — сказала мягко.
— Письмо? — вытерев глаза, поднял на меня непонимающий взгляд мужчина. — Какое письмо, котенок? Я не писал тебе писем.
Я замерла и посмотрела мужчине в глаза. В своем ли он уме? Возможно, он пережил что-то такое, отчего рассудок его повредился?
— Отец, ты не писал мне? Не просил приехать? — осторожно уточнила я.
— Это последнее, что я бы сделал, дитя, — так же спокойно, с ясным взглядом и слабой улыбкой ответил мужчина, гладя меня по руке. — И то не стал бы. Даже, если бы умирал.
