А потом её повели как будто на убой, к церемониальному столу, где уже ждал Гай Алиготе.
Сердце Эммы сжалось, она надеялась, что они начнут позже. Что у неё будет ещё хоть пара минут, что она придумает…
Но та девушка ещё в опасности, и идти на конфликт никак нельзя. Нельзя встать и начать молиться Земле, нельзя разрушить особняк. Эмма даже не знает, где узница. П это так важно, не дать отцу хоть это.
Но вот он стол.
И вот он Гай.
И вот сухонькая рука ложится на их соединённые руки, и старик начинает читать слова молитвы, а в глазах Гая не трепет, а ненависть и жестокость, и Эмма снова слабая и готова вот-вот разрыдаться.
Монотонное бормотание заставило изумрудные ленты оплетать руки молодожёнов, вот-вот узел завяжется и оба они получат свадебные браслеты.
Рука Эммы дрожала, по лбу бежала капелька пота, и за секунду до того, как она отдёрнула руку, раздалось ржание лошади, грохот, выстрел, а потом дверь распахнулась, и все присутствующие не сдержали гневного возгласа.
На пороге стоял человек в чёрной маске, в руке его была сабля. А в глазах настоящая ярость.
Глава в которой Эмма продаёт драгоценности
Эмма отдёрнула руку за мгновение до того, как лента завязалась узлом, и прижала к груди, словно обожжённую. В её глазах полыхала изумрудная ярость, а губы изогнулись в решительной улыбке.
Эмма нашла в толпе Марлу, та прыгала, как нетерпеливый ребёнок, словно хотела что-то важное сказать, но Эмма не могла читать по губам и как ни прислушивалась, не понимала, что ей пытаются сказать.
А незнакомец в чёрной маске, решивший напасть на господский дом в самый разгар торжества, и десяток таких же как он, уже крушили всё, что видели. Они ловко переворачивали столики с закусками и бокалами, били посуду, сносили цветочные арки и срывали портьеры. Эмма еле сдерживалась, чтобы не захохотать.
– Именем КОРОЛЯ! – взвыл граф Гриджо, но его сбили с ног. А сам король, присутствующий как почётный гость, молча ретировался при первом появлении бандитов.
– Миледи! – Марла наконец пробралась к подиуму и дёрнула Эмму за юбку.
Эмма отмахнулась, она была уверена, что это Глер и никто иной.
– Миле-еди! – взвыла Марла. – Вам бы бежать немедля.
– Секундочку, Марла…
– Скорее! Я что-то узнала!
Но Эмма присматривалась к тому, первому, который ворвался. Ей казалось, что она слышала его голос, что она его узнала, но давно уже у леди Гриджо были видения. Она часто была уверена, что слышит Глера, которого не было рядом и в помине.
– Миледи! Девушка мертва! – выкрикнула, наконец, Марла и Эмма отвлеклась, потеряв бандита из виду.
– М-мертва?..
– Я своими ушами слышала! Мертва… и давно. Казнили сразу, как только вы покинули Бовале после суда.
Марла стянула Эмму с подиума и тащила теперь за собой через толпу.
В суматохе никто не обращал внимания на убегающую со свадьбы невесту, но за спиной всё равно был слышен жуткий, угрожающий топот.
– Я слышала только что… её никак нельзя было спасти. Эта девушка была настоящей мошенницей и оборванкой, её и так должны были казнить, без вашего решения!
– Меня обманули? Стой, да куда же ты… – Эмма обернулась и с ужасом поняла, что топот ей не чудился.
Отец и Гай следовали по пятам. Молча и решительно.
– Марла… беги, они тебя не оставят в покое, а я разберусь.
– Я с вами.
– Марла! Скажи только свою фамилию.
– Я – Марла Католина Нуар, – шепнула девушка.
А потом зажмурилась, сделала шаг вперёд и завизжала, исторгая из ладоней густой изумрудный свет.
Это была не магия, а только её зачатки. Туман был бессмысленен и не вреден, но вызвал у Эммы одобрительную улыбку и задержал преследователей на две секунды, исказил картинку, прикрыв беглянок.
Все четверо находились в длинном тёмном коридоре, и где-то впереди уже маячили помещения, к которым Эмма стремилась.
– Марла…
– Я отвлеку. Переодевайтесь, сюда.
Марла распахнула двери в комнату, в которой была кромешная темнота, а Эмма, почти не задумываясь, выпустила на волю несколько светляков, которые залили помещение мягким светом.
Марла закрыла дверь и прижалась к ней, глядя сквозь щелку на коридор. Она подтащила тяжёлый сундук на всякий случай, но Эмма была уверена, что если отец поймёт, где искать, его не остановят никакие засовы. Оставалось надеяться, что созданный Марлой туман хоть немного помог и не раскрыл, за какой именно дверью беглянки скрылись.
Эмма скинула платье, не мешкая и не стесняясь. Избавилась от лишних юбок и решительно натянула штаны, рубашку, ботинки и кепку. С восхищением она достала и замечательный военный камзол, потрёпаный, просоленный и не первой свежести, но тщательно выстиранный.
В таком никто Эмму не примет за переодетого шута, эта вещь ношенная и ухоженная. Настоящая!
Прекрасное прикрытие.
Свои вещи и парик Эмма спрятала в один из сундуков, осталось только краску с лица смыть.
Она металась по кладовой в поисках хоть чего-то жидкого и впервые чувствовала, что без воды как без рук.
Тряпками Эмма тёрла лицо и видела, как те размазывают помаду и румяна, но не убирают их совсем. Лицо наверняка теперь смотрелось кошмарно.
– Грязь, – почти неслышно шепнула Марла. – Запачкайте лицо посильнее и камзол тоже. Не страшно!
Эмма кивнула и упала на пол. Там, у крошечной печки., приспособленной, чтобы господские вещи не сырели, Эмма нагребла в руки золы и закидала себе волосы, лицо и рубаху.
Обернулась на Марлу, и та кивнула.
– Идём, – шепнула Эмма. – Он не узнает. Растрепи волосы, сними чепец и фартук.
Эмма накидала и на Марлу немного золы, а потом, подумав, достала свой растрепанный парик, сорвала с него шпильки и ленты, натянула на горничную, а чепец повязала сверху.
– Смейся, – шепнула Эмма, распахнула дверь и вывалилась в коридор, схватив Марлу одной
