Феликс замер.
От метро двигался еще один комок камней — большой, плотный, непроницаемый, полный ярости и желания перетереть в искры все на своем пути.
Если до этого Феликс видел каменный рой, то сейчас к нему приближалась матка роя — игрушечная фигурка, двигающая ноги с таким усилием, будто к каждой было привязано по камазу.
Скорость, с которой летали осколки, вокруг нее увеличивалась многократно.
О размере некоторых камешков можно было судить разве что по следу искр, высекаемых при столкновении.
Мелкие осколки и каменная пыль плотно покрывали тело девушки. Открытым оставалось только снежно-белое лицо с провалами глаз. Это была та самая, всеми разыскиваемая, Василиса Петрякова, чей портрет они видели в простой деревянной рамке у Виталины.
Длинные черные волосы, собранные в грязную косу, растрепались по узкой спине, покрытой каменной крошкой. Она была одета в эту крошку, как в чехол, натянутый поверх истерзанных человеческих тряпок. Обуви на ней не было, она шла босая. Изредка мелькали покрытые грязью пальчики на ногах и тут же скрывались за защитным покровом.
Жар ярости, кажется, висел в воздухе. Феликс почувствовал его так ярко, будто сунул руки в костер. Ярость была ему знакома. Он уже видел её, он её чувстовал, он её узнал.
Ёе источник готов был уничтожить все, до чего дотянется. Даже это человеческое тельце, бывшее полностью в его власти и нужное ему, не было защищено от него же самого.
Каменный чехол беспрестанно искрился. Мелкие злые осколки, кружась стайками вокруг, не огибали тело Василисы, а врезались в неё, будто метеоры, падающие на поверхность планеты, и высекали искры.
Кроме этих, хаотично бьющих девчонку осколков, вокруг летали крупные камни-защитники. Разумный ход для безумца! И холодный расчет — защитить от своей ярости, что еще не отслужило.
Защитники сбивали ритм безумного каменного танца — врывались в крупные рои, угрожающие телу Василисы, разбивали их, не давали серьезно ранить.
Но тычков, мелких и частых, было много больше. Тычков и ударов, которые защитники пропускали.
Каждый шаг давался еще недавно здоровому молодому телу с трудом, но она шла, шла и шла.
В месте, где она ступала, брусчатка зеленела. И после, почти сразу, зелень начинала расползаться в стороны, как капля краски, оброненная в воду.
Феликс боялся вдохнуть. Расстояние между ними сокращалось. Он уже мог разглядеть и её беленькое личико и каждый шаг худеньких ножек, обтянутых черным.
Раз, и каменная крошка облепила выставленную вперед ногу, скрывая ее полностью от талии, до кончиков пальцев на ногах.
Два, перетекла на спину, куда через мгновение ударил пропущенный защитниками осколок.
Руки её были закрыты плотными черными перчатками.
Наряд из крошеного гранита безостановочно шевелился, перетекая с места на место, подстраиваясь под меняющуюся под ним форму, сбиваясь в плотные защитные бугорки в местах, куда летели камешки с ближайшей к телу орбиты.
Черное каменное платье, собранное без единой нити, плотно облегало по-детски тонкую фигуру. Василиса медленно прошла мимо, по щеке Феликса чиркнуло каким-то камешком. Видимо, удар пришелся плоской стороной — крови не выступило.
Феликс мысленно выдохнул, боясь сделать хоть какое-то движение.
Отяжелевшие и напитавшиеся осколки поднялись с земли, оттуда, где еще минуту назад из-под головы Жоржа расплывалась лужа.
Его лицо отдавало зеленью, вторя глянцевым малахитовым камням, отполированным миллионами туристических ног, на которых он теперь лежал.
Василисино тело тащилось по Красной площади. Известная на всю страну бурая брусчатка медленно окрашивалась в насыщенный, с характерными светлыми разводами, малахит. К моменту, когда Зинаида разрешила Феликсу двигаться, Красная площадь уже на треть стала площадью Зеленой.
Зинаида бросила на спину Жоржу сосновую веточку. Тонкие зеленые хвоинки тут же почернели и осыпались, а ведьма уже бежала за каменным роем, прижав ладонь к рассеченному боку.
Феликс догнал ее уже за Мавзолеем.
Обоим пришлось остановиться.
Дальше начиналась зона полета бритвенно острых кровососущих осколков злого чёрного гранита.
— Что будем делать?
Зинаида обернулась. Выбившиеся из косы чёрные пряди поднимались вверх, смешиваясь с седыми волосками, тускло поблескивающими в мягких лучах летнего рассвета.
Феликс повел плечами — ветра не было. От этой демонстрации потусторонности стало еще жутче, чем от вида шедшей впереди девушки в каменном наряде.
Широко раскрыв черные глаза, сверкающие звездами, Зинаида тронула его за плечо и с сожалением сказала:
— Ты пойдешь со мной, — она протянула Феликсу простой холщовый мешочек, украшенный парой черных стежков, — держись позади. Он ведет ее к порталу на том конце моста, — «Мы должны остановить ее» прочитал Феликс в глазах Зинаиды, — если со мной что-то случится — прыгай в воду. Если сможешь.
— Если смогу, — повторил он.
Феликс сунул мешочек в задний карман и медленно двинулся вслед за ведьмой. Тело, управляемое драконом, в окружении раздраженного роя из кусков его же окаменелой плоти, почти достигло моста.
«Как же мы ее остановим?» — подумал Феликс, начиная паниковать.
Девушка миновала пряничного вида собор. Тот уже начинал отдавать благородной зеленью. Василиса же, не теряя скорости, все так же медленно вползла на мост.
Какими бы ни были пугающими московские пробки, Большой Москворецкий мост о них ничего не знал. Ближайший к главной площади страны, он был лишен этого столичного удовольствия и даже в момент всеобщего транспортного коллапса оказался девственно пуст.
В пять утра на нем не было даже рабочих. Лица, сочувствующие оппозиционным партиям, сладко спали в своих постелях, так что никто в это утро на Большом Москворецком мосту не зажигал свечей и не поправлял цветов у фонарного столба, вокруг которого стихийно образовался, и уже не первый год поддерживался энтузиастами, алтарь в память застреленного кем-то у стен Кремля политика.
Никого не было. Навстречу раздраженному рою и его матке со стороны Софийской набережной двигалась единственная маленькая, почти детская, фигурка. За спиной этой фигурки воздух колыхался, будто был не рассветный час, а самый пик жары, в какую асфальт нагревается до невозможности и над дорогами висит противное марево.
— Портал, — Зинаида указала на это самое марево, — так они выглядят, когда начинают работать. Не хватило энергии, чтобы открыть с той стороны. Но девчонка собрала достаточно, чтобы открыть портал с этой, в Москве, и отправиться к нему со всеми этими кусками.
— А кто это? — Феликс больше удивлялся подростку, который, при ближайшем рассмотрении оказался коротко стриженной девушкой с длинной косой челкой.
— Похожа на человека, хотя отсюда не понятно, — Зинаида нахмурилась, — идет уверенно.
Дракон тоже заметил девушку. Камни, беспорядочно летающие по кругу, остановились на мгновение и резко полетели в сторону маленькой фигурки в клетчатой рубашке.
Спина Василисы осталась открытой. Улетая, камни собрали с собой все осколки и песчинки с ее покрова. На Большом Москворецком мосту стояла бледная маленькая девочка в грязной изорванной одежде с черными и характерными бурыми потеками. Она слепо смотрела вперед, на камни, летящие в другую бледную большеглазую девочку, отступавшую к самому краю моста.
«Будет прыгать в воду!» — подумал Феликс.
Зинаида, воспользовавшись ситуацией, рванула вперед, в образовавшийся проход. Феликс — за ней. Отвлекшись на неизвестную, дракон оставил без охраны пункт управления — человеческое тело.
За десяток метров Зинаида резко остановилась, выставив руки вперед, швырнула что-то и шепнула неразборчиво на латыни.
Никто, кроме Феликса, её действий, кажется, не заметил.
Дракон оказался полностью захвачен новой фигурой.
Когда рой почти достиг её, неизвестная девчушка легко, без рук, вскочила на метровую ограду моста.
Камни, летевшие точно в цель, закружили вокруг неё, будто ослепнув.
