упоминания своей богини просто не может.
Фанатик.
И это плохо. С фанатиками труднее, особенно с теми, кто во имя идеи готов умереть.
— В моём представлении милость и похищение не складываются.
— Князь, если вы однажды спуститесь вниз и, увидев жирного селезня и пожелаете утиный суп, то вы подстрелите свободное создание. потому что оно всего лишь птица, а вы человек. Тёмная Сиян богиня. Распоряжаться людьми её право, как стоящей над нами. Если вы хотите оспорить это право, то сделайте то, что когда-то сделала Сиян. Станьте богом.
Сколько тысячелетий мне на это понадобится? Джен не дождётся.
— Птицы неразумны и не связаны с людьми общим происхождением. Спор бесполезный, не находите?
— Как я сказал, Тёмная Сиян милостива. Моя богиня обещает, что позволит вам войти в её дом и беспрепятственно уйти, как гостю. Моя богиня желает с вами говорить. Если вы откажетесь принять приглашение, моя богиня заберёт душу вашей супруги. Моя богиня нетерпелива. Она ждёт вас до восхода солнца.
Демон поднимается и, глянув на меня с высоты своего немаленького роста, скрывается в шатре.
На самом деле… я должен его убить. Таков закон.
Враг, вторгшийся в самое сердце — на столичный остров — не может быть помилован. Разве что плен альтернатива, но удержать демона я не смогу. Убивать — смысла не вижу. Вместо одного придут другие. Раз Сиян позволила мне узнать, что чистый воздух больше не гарант защиты, значит для неё это не стратегическая тайна.
Скольких Сиян может привести на острова? Целую армию?
Может, она хочет гласности?
Я отворачиваюсь от шатра и возвращаюсь к ожидающим меня бойцам.
Вперёд немедленно выступает капитан:
— Мой господин, прошу указать нашей атаке божественный путь, — он прижимает ладонь к груди и низко склоняется.
Шпага, подаренная предку богом войны не столько боевое оружие ближнего боя, сколько боевой жезл, многократно усиливающий магическую атаку.
У меня нет ни единой причины отказать.
Согласившись на переговоры, я уже встал на грань. Отказ будет шагом за эту грань и расценен как государственная измена.
Я ничем не помогу Джен, если до рассвета жрецы развеят мой прах по ветру. Изменщиков карают быстро и решительно.
— Да, капитан, — я нехотя призываю клинок.
Оружие словно чувствует мой настрой, рукоять впервые ложится в ладонь без удобства.
— Приготовиться!
Сработанный отряд силён не столько мастерством каждого бойца, сколько единством, когда маги единой атакой отрабатывают по цели.
Я с искренним сожалением навожу клинок на шатёр.
— Странно, что они не пытаются защищаться, — замечаю я.
— Культисты, — презрительно цедит капитан.
Я с ним не согласен.
Как показал опыт, культисты идут не на смерть в нашем понимании, а на перерождение. Командир парусника, нанося удар, был абсолютно уверен, что Сиян возродит его душу. И она возродила.
Вполне возможно, что она возрождает всех погибших членов культа…
Но может ли она даровать третий шанс?
Капитан начинает обратный отсчёт, нарастает багряно-алое свечение, в воздухе от растущего напряжения начинает потрескивать. Сейчас магия пройдёт через клинок и узким направленным лучом…
Шатёр проваливается сквозь землю раньше, чем маги успевают нанести удар.
На поверхности не остаётся ничего, а на том месте, где стоял шатёр, зияет дыра.
Ужасно, но я испытываю необъяснимое злорадное удовлетворение.
Я первым подхожу к дыре. Пробито насквозь, образовался этакий хрупкий колодец, через который, если посмотреть вниз, видна Бездна. И уходящая вниз летающая платформа на парусных пузырях.
— Их корзинки болтаются в нашем воздушном пространстве, и до сих пор их никто не замечал?
Выглядит так, будто Альянс покрывает культистов…
— Осторожнее, господин.
Край ожидаемо начинает осыпаться. Капитан прав — стоит поберечься.
— Отступаем, — командую я. — Двое остаются наблюдать. Остальные со мной.
При подобных обвалах действия строго по протоколу — наблюдатели отслеживают, не начнут ли расползаться трещины, при необходимости поднимут тревогу. Стражи сейчас перейдут в режим повышенной готовности на случай объявления эвакуации…
Край обваливается на глазах. Остров лишается приличного куска суши. Новый край проходит там, где был колодец. А ещё вместе с куском суши вниз падает лампа, и мы погружаемся в кромешную тьму, пока капитан не подвешивает пару светлячков, чтобы осветить пространство. Но этот свет тусклый, лишь слегка разгоняет мрак.
Не думаю, что дойдёт до эвакуации, трещин нет. Повреждения выглядят “безобидно”, если так можно выразиться.
Делать на краю больше нечего.
Я отворачиваюсь, сажусь на коня, морщусь — мне в любом случае придётся вернуться в храм. Во-первых, я должен сообщить и о платформах, и о демонах, поднимающихся выше эманаций Бездны. Во-вторых, я должен сообщить, что видел Джен.
А дальше…
Принимать ультиматум Сиян абсолютное безумие, но я пока просто не вижу других вариантов.
Дженсен Авей
Дурман отпускает неохотно. Я вроде бы не сплю, но и бодрствованием моё состояние не назвать. Скорее я плаваю на границе между явью и грёзами. Меня куда-то несут на руках. Похититель бережен, будто украл фарфоровую статуэтку, и я не чувствую от него угрозы. Именно угрозы — побоев, насилия. Опасность же… Кто знает, что приготовила Сиян?
Темень ночи разгоняет вспыхнувший магический свет, и я обнаруживаю себя лежащей на мягком покрывале. Под головой кто-то заботливо оставил подушку.
Я слышу тихие голоса, но слов не разобрать.
— Супруга князя так похожа на того мальчишку… Я уверен, это он взял управление парусником. И сидел он тогда рядом с князем. Неужели это была она? А говорили, что невеста князя до сумасшествия религиозна. Надо же.
— Я доложу нашей госпоже.
Кое-как приоткрыв глаза, я опознаю демонов. Такие огромные? Две каланчи под два метра ростом. Один держится в глубине шатра, второй сидит у входа.
Говорят они явно обо мне, о том, как я вернула парусник в порт, но совершенно не понятно, как они могли видеть меня в форме с короткой стрижкой…
Забытьё засасывает, и в очередной раз я возвращаюсь к реальности, когда слышу родной голос.
— Милан? — позвать не получается, язык не слушается, и выдох получается совсем беззвучным.
Соединившая нас нить откликается, и я понимаю, что Милан меня нашёл. Не важно, слышит он или нет, он знает, где и он пришёл за мной. Не бросил, не прислал вместо себя магов — невзирая на опасность пришёл сам.
Я очень хочу подняться, но вялая попытка заканчивается провалом, и я отключаюсь. Вроде бы ненадолго, но многое успевает поменяться. Демон, сидевший в глубине
