– Енисея! – снова крикнул Олеб.
Он безуспешно пытался привести ее в чувство – растирал запястья, прикладывал ухо к груди, прислушиваясь к ее неровному дыханию. Окинув всех взглядом, он остановился на Истре:
– Что у вас вообще произошло? Что с ней, кто-нибудь знает?
Катя тоже посмотрела на Истра. Тот опешил, возмутился:
– А вы почто оба на меня смотрите? Я даже знать ничего не знаю и понять толком ничего не успел: черный туман с потолка, все заволокло, не продохнуть. Катя в сторону куда-то побежала, Енисея – в другую, металась там, как ослепленная, кричала и звала то отца, то тебя…
Олеб переспросил:
– Меня?!
– Ну да. Потом рухнула без чувств, Ярушка тоже упала. Я сперва за ней. А она запричитала, заплакала и так больше в себя и не приходила, покуда… – Он снова посмотрел на Катю, теперь с опаской.
– Что – покуда?
– Ты под сводами летала, не своим голосом кричала.
Катя насторожилась:
– Я? И что кричала?
Истр отвел взгляд, посмотрел на бледную Енисею.
– Да я особо не разобрал… Не до того было. – Он по-прежнему с беспокойством поглядывал на Ярославу: та медленно опустилась на пол, прислонилась спиной к янтарным колоннам.
В это же время Олеб встряхнул дочь волхва за плечи:
– Енисея, да очнись же!
Веки девушки дрогнули. Еще не понимая, где она и что делает, она обвела ребят долгим туманным взглядом, остановилась на лице Олеба и, словно не веря тому, что видит, молча дотронулась до него рукой.
– Енисея, ты меня слышишь?
Та кивнула. Прозрачная слеза медленно стекла по ее щеке:
– Я рада, что мы снова вместе, жаль, что для этого нам пришлось умереть.
Олеб улыбнулся:
– Нет, что ты такое говоришь? Я еще собираюсь прожить с тобой лет триста, не меньше.
Енисея поднесла руку к его губам:
– Тш-ш-ш, не спорь. Ты, наверное, еще сам не понял, что ты умер. Такое бывает.
– Енисея, – Олеб, улыбнувшись, показал на ребят, – посмотри, Катя, Истр с нами. Живые! Ярушка тоже. Не могли же мы все в один момент умереть. Что ты такое говоришь?
Енисея печально потупила взор и хотела что-то возразить, но вмешалась Катя:
– Енисея, никто не умер. Сюда привела вас я сама. Это никакой не навий мир, это… Я сама еще толком не поняла, что это, но это совсем другое место. Я побоялась, что Мара нас прикончит, поэтому не стала рисковать и притащила всех сюда, благо это единственное место, о котором стоит лишь подумать, как окажешься здесь.
– А что это за место?
Енисея недоверчиво привстала, дотронулась до теплых янтарных плит. В ее глазах появилась надежда.
– Неужто привиделось мне все? Я своими собственными глазами видела, как мой отец пронзил твою грудь мечом, а я по неосторожности убила батюшку моего. – Она переводила взгляд с одного лица на другое. – Я кровь под пальцами чувствовала.
Олеб пожал плечами, посмотрел на Енисею:
– Выходит, что морок это все был. Я жив, гляди, батюшку твоего видел вот только что, тоже был в здравии. Не скажу, что в настроении хорошем, – Олеб лукаво усмехнулся, – но жив…
– Мне тоже такое примерещилось, – вздохнула Ярушка. – Могилы матушки, батюшки, сестры, братика да Могини. Морок, выходит?
– Сон или нет, но что-то во мне изменилось, – неожиданно прошептала Катя, внимательно разглядывая свои руки. – Смотрите!
Она закатала рукав, показала ладони – по ним, словно по мановению невидимой кисти, растекались загадочные знаки. От кончиков пальцев к запястью тянулись то ли узоры, то ли письмена: хитросплетения точек, тире, завитков и пунктиров.
– Это что? – завороженно переговаривались ребята.
Катя растерянно вглядывалась в ладони – узор медленно поднимался к локтю. В груди стало тесно и холодно. Сердце билось лихорадочно и часто, а в голове роились предположения одно другого невероятнее.
– Не знаю…
Сказала, а сама поняла, что знает.
– Это Сила, принятая Катей на себя, – словно прочитав ее самые сокровенные мысли, вслух проговорил едва знакомый голос.
Она подняла глаза и встретилась взглядом с тем, кого уже давно ждала здесь увидеть: высокий светловолосый парень с ясными глазами и доброй, хоть и чуточку лукавой улыбкой смотрел на ее ладони.
– О чем это ты толкуешь? – Енисея выдвинулась вперед, будто желая схватить незнакомца за шиворот, но тот лишь качнулся в сторону.
– Ты кто? – удивилась Аякчаана. – Ведь тебя здесь не было!
Парень обезоруживающе улыбнулся.
– Представишь меня своим друзьям? – спросил он у Кати.
Девочка смутилась. Она бы, конечно, представила его, если бы сама знала, кто он. А то и в прошлый раз от него ответа не добилась, а сейчас и того подавно. Но краснеть из-за него она не собиралась, поэтому посмотрела с вызовом:
– Понятия не имею, кто это такой! Гнать его надо взашей.
Парень заложил руки за пояс.
– Ну-ну, попробуйте, – усмехнулся.
Катя одернула рукава, спрятала изрисованные ладони. Ее потянула за рукав Ярушка:
– А ты глянь, поясок у него какой приметный.
Катя пригляделась. Поясок и вправду приметный: тонкие серебряные нити переплелись в затейливый узор, на концах – красивые набалдашники.
– Ничего тебе не напоминает?
Катя перестала дышать. Неужели такое бывает? Придвинулась к нему.
– Ты – Посох? – то ли спрашивала, то ли утверждала она, почувствовав себя пациентом лечебного учреждения.
При ее словах друзья замерли, вытаращились на парня. Тот между тем продолжал широко улыбаться. С ответом не торопился.
– Как это? – Ярушка обернулась к Енисее, как к старшей и самой сведущей в такой магии. Но та в ответ лишь пожала плечами.
Катя продолжала наступать на парня:
– А какое отношение ты к Велесу имеешь? Как ты в посох вселился?
Парень повел плечом, отозвался раздраженно:
– Никуда я не вселялся. Что за глупости…
Кажется, только Аякчаана ничему не удивлялась.
– Ты дух этого посоха, да? – спросила она с любопытством. – У нас верят, что душа есть у всего. И у камня, и у травы.
Парень усмехнулся:
– Нет, я и есть этот посох. Вся его магия – это я, и служу я только тем, кому считаю нужным, мы – свободный народ!
– Народ? – Ребята переглянулись.
– Ни разу не слыхала о таком, – пробормотала Енисея.
Аякчаана ахнула и закрыла рот руками.
– Ты – тоже Каменный человек! – с восторгом пролепетала она. – В нашем мире вы просто камни! Так?
Парень нахмурился:
– Ну да, можно и так сказать… Только мы никогда не бываем «просто камнями». Если вы нас не видите и не слышите, это еще не значит, что мы ничего не видим и ничего не говорим. – И он повернулся к Кате: – Ты сюда зачем пришла, помнишь?
Катя растерялась, но быстро нашлась:
– Ты говорил, что я здесь могу оказаться, если подумаю об этом зале, вот я и вспомнила об этом, когда нас Ирмина чуть не прикончила своим мороком. Думала, отсюда потом и выбираться будем… как-нибудь.
Парень хмыкнул.
Аякчаана придвинулась к нему, легонько толкнула в плечо:
– Каменный человек. Тебя как зовут?
Парень мрачно покосился на ее руку:
– Берендей, а что?
– Берендей, твои братья сказали мне копьё Маары найти. Сказали, что оно только мне и подчинится. Я ищу-ищу, нет его нигде. Чуть не померли здесь все уже, а я его найти никак не могу. Поможешь?
Парень косо усмехнулся.
– Копьё Маары – хитрая штука, – начал он. – Никто точно не знает, как оно выглядит и где находится. Знаешь почему? – Аякчаана отрицательно покачала головой. – Потому что копьё само выбирает свое тело и своего владельца.
– Так копьё – это тоже Каменный человек? – догадалась Аякчаана.
– Это-то понятно. Но как его тогда искать? – вмешалась Енисея. – Как узнать, чем копьё является на этот раз? Нам это очень нужно…
Берендей усмехнулся, посмотрел неодобрительно:
– Неужели тоже жаждете вечной славы, богатства и победы над всеми врагами?
Ребята снова переглянулись. Катя вспыхнула. Всем в этом мире нужна то вечная слава, то огромная сила. Она не хотела ни того ни другого. Может, поэтому ей все еще казалось, что происходящее – тоже морок. Как тот, что наслала на нее Ирмина. Может, проснется и окажется, что все – сон? Будут тикать часы на стене, вздыхать чайник, а по кухне, отражаясь в ночных окнах, будет ходить мама. Вот было бы здорово!..
