– Что толку от этого? Его слишком мало… – Он с интересом прищурился.
Катя подошла вплотную к янтарному столбу, постучала по нему кулаком, словно проверяя на прочность, внимательно осмотрела все стыки между плитами.
– Что ты ищешь? – поинтересовался Берендей, наблюдая за ней.
– Это как-нибудь открывается?
Каменный человек улыбнулся одними глазами:
– Тебе зачем?
– Хочу добавить сюда золотого песка.
Берендей, все так же улыбаясь одними глазами, отрицательно покачал головой:
– Это категорически запрещено! Переносить песок из одной колонны в другую нельзя. Ты можешь нарушить равновесие в мире.
Катя резко к нему обернулась:
– Послушай, это мой храм, верно? И здесь я устанавливаю правила!
Берендей внимательно посмотрел на девочку:
– Как знаешь. Но помни, что у всего есть свои законы. Законы Судьбы не ты устанавливала, не тебе их и нарушать, – и он дотронулся до аккуратного завитка чуть ниже середины колонны.
Янтарные плиты скрипнули и раскрылись.
– Катя, погоди! – Ее руку перехватила Ярослава. Она необычайно серьезно смотрела в Катины глаза. – Не надо! Я не хочу этого, да и ты можешь сделать еще хуже.
Катя покачала головой:
– Я не только Доля, я еще и человек – я не стану отдавать чью-то удачу, но могу поделиться своей, и это мое право!
С этими словами она взмахнула руками, и перед ней оказались небольшие песочные часы. Ярослава прижала руки к груди, зажмурилась.
– Катя, бо́язно. Как бы хуже не было… – прошептала Ярушка.
Мелкий золотой песок тоненькой струйкой стекал из верхней чаши в нижнюю. Катя с усилием открыла верхнюю крышку и высыпала в ладонь добрую половину золотой пыли. Затем она аккуратно вытряхнула песок внутрь Ярушкиной янтарной колонны. Восходящий поток подхватил его и вознес вверх, легко смешавшись с угольно-черной пылью. Тонкая золотая струйка отчетливо проступала, но особенно не повлияла на цвет внутри колонны.
Катя нахмурилась, приготовилась отсыпать еще песка. Енисея остановила ее:
– Погоди. Ярушка, ты мой лучший друг, ты мне как сестра, которой у меня никогда не было, прими и от меня небольшой дар.
Она сделала такое же движение, что и Катя несколько мгновений назад. Перед Катей возникли еще одни песочные часы с золотым порошком, из которых Енисея достала пригоршню песка и высыпала его внутрь колонны. Еще одна золотая струйка закрутилась в угольно-черном пространстве, завертелась водоворотом.
Следом Истр и Олеб сделали так же, и вот уже четыре золотых потока возносились ввысь, размешивая и разбавляя черную пыль.
– Ребята, что вы делаете? – Ярослава заплакала. – Теперь у вас все изменится в ваших судьбах, все может сложиться совсем не так, как вы хотели и мечтали.
Катя следила за медленно закручивающимся в тугую спираль золотым песком:
– Что от сердца дано, то вернется сторицей! Так мне всегда мама говорила. И, думаю, теперь я знаю, что она имела в виду.
Наполовину заполненные песочные часы Енисеи, Олеба и Истра, да и ее собственные, с шелестом заново заполнились золотым песком.
– Как?! – воскликнула Ярослава. – Это что же, все к вам вернулось?
– Если хочешь – твори добро, и оно к тебе вернется, – задумчиво улыбался Берендей. – Катя, ты отличная ученица, я тобой гор…
Он не договорил.
Черный вихрь вырвался из незакрытой колонны, яростно подхватил Ярославу и с силой повалил ее на янтарные плиты пола, рывком увлекая ее внутрь золотой колонны.
– Ярослава! Держись! – закричала Катя и бросилась на помощь.
Ярослава пыталась зацепиться хоть за что-то, но идеально гладкие янтарные плиты, искусно соединенные между собой, не имели ни малейшего шва, ни единой, даже самой крохотной щелочки. Девочка схватилась за основание колонны, но руки скользили, а вихрь тянул рывками, безжалостно.
Ярославу стремительно затягивало внутрь колонны.
Ребята схватили ее за руки, пытались перетянуть ее в свою сторону. Но черный вихрь, словно щупальца гигантского кальмара, обвил Ярушкины ноги, не позволяя ей встать, мешая упереться во что-нибудь, хоть в основание колонны.
– Его надо отрезать! – закричала Катя.
Енисея стремглав выхватила из небольших ножен короткий кинжал с сильно искривленным лезвием, сделанный из мутно-голубого кристалла. Катя уже однажды видела его в руках подруги. В тот день, когда черные грифоны напали на них, смертельно ранив Ярушку, Енисея спасла ее этим самым ножом. Сейчас не было времени его разглядывать, но Катя точно знала, что это то же самое оружие.
Енисея уверенно полоснула лезвием по черному вихрю, толстой веревкой опутавшему Ярушкину ногу. Тот, взвизгнув, словно живой, вполз обратно в колонну и послушно осел на дне. Золотой песок, закрутившись красивой спиралью, занял все внутреннее пространство колонны.
– О, – выдохнул Олеб, помогая Ярушке подняться, – думал, не сдюжим.
Катя устало прислонилась к янтарной колонне, улыбаясь друзьям.
– Фу, – вздохнула. – Я уж решила, что открыла на нашу голову ящик Пандоры [21], нас всех засосет, ищи-свищи…
Ярослава любовно поглядывала на свой золотой песок, красиво мерцающий внутри янтарной колонны:
– Ребят, я вам так благодарна, словами не передать!
– Мы же друзья!
Берендей, привычно улыбаясь, поглядывал то на одного подростка, то на другого. Он с любопытством наблюдал, как Енисея на свет проверяла сохранность лезвия и степень заточки – аккуратно проводила подушечкой большого пальца по клинку, вглядываясь придирчиво во все сколы. Протянул руку ладонью вверх:
– Можно взглянуть?
Енисея недоверчиво посмотрела на него, но кинжал протянула.
Холодное лезвие, полупрозрачное, с тонко нанесенным на нем витиеватым узором из точек и тире, вдавленных внутрь и выпуклых. Енисея смотрела настороженно, готовая в любой момент подхватить оружие, если Берендей вдруг выпустит его из рук.
– Удивительно… Он всегда у тебя? – Берендей положил тяжелый клинок себе на ладонь.
Енисея кивнула. И тогда Каменный человек торжественно произнес:
– Прошу любить и жаловать! Перед вами копьё Маары, или Мары, как ни назови – одно и то же.
* * *
– Что? – Аякчаана подошла ближе.
Кинжал блестел в руках Берендея. Переливался, будто внутри него плескался лунный свет.
– Это копьё? Это же нож. – Девочка с удивлением посмотрела в глаза Посоху.
Тот закатил глаза:
– Ну говорил же – никто не знает точно, как оно выглядит. Говорил же? – Все кивнули. – Вот. Кто его копьём видел, кто кинжалом. К слову сказать, может, одно другому и не мешает. Сказывают, что иной раз кинжал к древку привязывали крепконакрепко. Получался наконечник копья.
– А ты уверен? – Катя с сомнением разглядела ритуальный нож, перевела взгляд на Енисею.
Та забрала кинжал у Берендея и пожала плечами:
– Не может быть. Этот нож у меня с детства. Сколько помню себя. Ни разу не звучало, что у него какая-то особенная сила.
– А и не должно было, если он того не желал.
– А сейчас что на это указывает?
– Он перерезал нити Судьбы. – Берендей опять многозначительно изогнул бровь.
Катя посмотрела на ребят:
– Надо его вернуть Маре. Тогда она отпустит Могиню и Велимудра.
Берендей отрицательно покачал головой:
– Нет. Нельзя. Вам возвращаться нельзя. Мара вас просто прикончит.
– Но мы ведь ничего не нарушили?! Почему?
Берендей усмехнулся:
– Она вас прикончит, потом будет разбираться. Это же Мара. К тому же вы без приглашения ворвались в ее чертог.
Катя озадаченно растерла переносицу.
– Я дочь Макоши и Велеса, она мне ничего не сделает. Я сама справлюсь, а вы тут побудьте.
– Но там мой отец. – Енисея упрямо выпрямилась.
– И моя бабушка, – подала голос Ярослава и сделала шаг вперед.
– И я не останусь здесь, – сообщила Аякчаана. – Если вас убьют, я не знаю, как отсюда выбираться. – Она виновато огляделась по сторонам. – А что? Я правду говорю. Пусть лучше там помру.
