муж вздохнул. – Народ будто сдурел. Слушают его, кивают, поддакивают. Не ожидал такой тупости от соотечественников, право слово! Мы будто опять в темные времена вернулись, когда всех, кто лечил людей, на кострах сжигали!
- Такого точно больше не будет, - возразила я. – Все уже поняли, что от многих болячек можно довольно легко избавиться. А раньше они смертельными были, - протянула супругу полотенце. - Вряд ли все резко перестанут лечиться из страха, что Господь накажет.
- После наводнения люди стали другими, - дракон вытерся и надел свежую рубашку. – Многие потеряли родных, дом, средства к существованию. Они панически боятся повторения беды.
- Но многих из них спасла больница Григорио. Неужели у них совести хватит и его наследие тоже причислить к дьявольскому искушению?
- Не знаю, милая, - он обнял меня. – Но прошу тебя, будь осторожна, хорошо?
- Благодаря епископу я теперь специалист с лицензией. Пусть она и временная, конечно, но все же документ.
- Ты размышляешь с позиции ума и логики, - мягко возразил дракон. – А эта сволочь Альгат запугивает людей безбожно, играет на их слабостях и низменных страстях. Вроде бы и чушь несусветную городит, любой умный человек лишь посмеется над таким, но его слушают, тем не менее, соглашаются, и готовы сделать все, что он прикажет. Этот мерзавец умело манипулирует людьми. Понимаешь?
- Понимаю, - кивнула и прижалась щекой к его груди. – Когда уже нам посчастливится спокойно пожить? Без всяких нервотрепок, катастроф и придурков-СВИЩенников? Чтобы спокойно выносить малыша или малышку, родить и растить ребенка в мире?
- Не знаю, аленький, - погладил по волосам. – Не знаю…
Вода ушла, пришел Альгат. Одно зло заменило другое. Почему не наоборот? Ведь как было бы чудесно, если бы одно хорошее тут же приходило на смену другому, не менее великолепному. Но жизнь как салат, в ней самого разного намешано столько, что только вместе все это и дает почувствовать настоящий вкус бытия.
Так, что-то я расфилософствовалась! Все наладится. Внутри меня растет крошка-драконенок. Мальчик или девочка, без разницы. Время пролетит быстро, совсем скоро я возьму наше с любимым дитя на руки, а потом его заключит в нежные объятия папочка. Прикрыла глаза, чувствуя, как дрожит от счастья сердце. Так хочется увидеть личико малыша! И не меньше – лицо моего дракона, когда он будет впервые смотреть на нашего ребенка. Ради таких моментов и стоит жить, простив судьбе существование рядом всяких альгатов.
Закончив с салатом, запорхала по кухне, напевая незамысловатые мелодии. Пирожных сегодня не надо, есть вчерашние. Да и работяги, сейчас наполняющие таверну в обед и по вечерам, не любители сладкого. Они больше по пенному и по сытному специалисты. Изыски всякие заказывают только если девушку приводят в наше заведение, чтобы впечатлилась щедростью кавалера. Ну и ладненько.
- Ох, барышня, а вы уже и все? – на кухню вошла Розетта с двумя явно тяжелыми корзинами. – Пока я за рыбкой да мясом бегала, вы все дела приделали, даже совестно!
- Вот еще, нашла, чего стыдиться! – я сняла полотно с корзины с рыбой, довольно кивнула и шлепнула ее в таз – на помывку.
Вдвоем мы быстро подготовили задел под горячее на ужин и рассмеялись, глядя друг на друга.
- Споро управились, - сказала Розетта, отмывая руки.
- Пойдем по городу прогуляемся, - я тоже взяла в руки дегтярный брусок. – Заодно посмотрим, открылись ли лавки с посудой. У нас ведь много чего побилось в наводнение, - насухо протерла руки, понюхала – рыбой не несет, отлично. – И еще в специи заглянем, пора пополнить запасы.
- Как скажете, - Рози кивнула. – Размять ножки, и правда, хочется. Да и поглазеть, что сейчас в Лаверне происходит.
Мы приоделись и, повесив по корзине на сгиб локтя, отправились гулять.
Город оживал. Вокруг кипела стройка. Деловито стучали топоры, весело визжали пилы, покрикивали ребята-рабочие. Пахло свежим распилом дерева, краской, лаком и кострами, где варили смолу для промазывания стыков в стенах. Скоро и следа от беды, что покорежила город, не останется. Вот еще бы священники с улиц ушли, так и вовсе стало бы замечательно.
Я с неодобрением проводила глазами очередную свору в сутанах. Молодчики явно были навеселе. Наверное, спустили в трактире пожертвования бедняков, выбитые угрозами и силой. Пусть их же начальство будет им судьей. И я вовсе не про тех, кто живет на земле.
- А вот и посудная лавка! – Рози потянула меня к двери, расписанной горшочками и тарелками.
Позабыв про «свищенников», я принялась выбирать пузатые бочонки-кружки, рассматривать новомодные вилки и решать, надо ли нам пополнять ряды кастрюль и сковородок. Да и разделочные доски новые не помешали бы. Вот так всегда, стоит женщине увидеть посуду, сразу просыпается желание купить все и сразу. Я усмехнулась, ощутив, как сжался бархатный кошель, висящий на поясе. Чувствует, что пустой портянкой вернется домой, не иначе!
- Вся в делах, пчелка моя, - раздалось над ухом.
- Джанет, – улыбнулась, увидев тетку. – Какая встреча!
- Я направлялась в собор, поставить свечу за упокой души Григорио, - та погрустнела. – Но увидела тебя.
- Позволишь составить тебе компанию? Помянуть нашего епископа – святое дело.
- Конечно, милая, - Джанет кивнула.
- Как твое заведение? – спросила, пока Рози договаривалась о доставке утвари в таверну – мы ведь, экономные хозяйки, совместными усилиями навыбирали столько, что самим и не утащить.
- Ремонт почти окончен. Хотя, по сути, внутри пришлось отделывать заново, вода уничтожила все. Хотела на днях открываться, но теперь сомневаюсь.
- Из-за Альгата? – Рэйчэр рассказывал, что этот черт и по любви к сладкому недавно прошелся, проклиная всех, кто «тешит беса во чреве».
По его мнению, люди должны утонуть в страдании, грызть камни и радоваться от того, что им так плохо. Будто Господь человека для одних только мучений создал, а кто посмеет побыть счастливым хоть минуточку, сразу в ад, пинками, ибо нечего!
- Не только, - женщина нахмурилась. – В больницу привозят много больных в последние дни, Алина. Горячка, рвота, все сопутствующие радости. Врачи с ног сбились, страждущих все больше становится.
- Только бы не нутряная болезнь, - внутри все похолодело, ведь я знала, что после наводнений такие беды не редкость. – Если начнется эпидемия, треть горожан может умереть.
Рука
