Плывчи остановились, глядя на меня с затаенной враждебностью и тревогой. Тихий рокот мыслей в их головах шумел, как морской прибой, из которого они ступили на землю. Взгляд предводителя метнулся к Граю, который неожиданно отреагировал кивком. И тогда я услышала тихий плеск мыслей плывчи:
«…это о ней говорил сын Гуирне… но он молод, суждения его поспешны… верить нельзя…»
— Доброй ночи, — первой поздоровалась я.
Плывчи в ракушечном венце поклонился в ответ со словами на плохоньком эсперанто:
— Чистого океана… госпожа Гайя Чудо-Юдо. Мы услышали зов Муирне. Зачем вам старейшина? — поскольку я молчала, собираясь с мыслями, он с плохо скрытой злостью продолжил: — Если вы хотите заменить жертву нашего клана, то не он решает этот вопрос, а жребий. Но это несправедливо к нашим девам! Мы все надеялись, что одна Муирне…
— Нет, — перебила я, подняв руку, чтобы остановить поток его возмущения. — Мне не нужны ваши девы. Может, представитесь сначала? Раз уж вы знаете мое имя, а я ваше — нет.
Недоумение в его лице и ауре можно было черпать руками — таким плотным оно казалось.
— Мое имя Коройре, госпожа Чудо-Юдо.
— Зовите меня Гайя. Я знаю, что вы не доверяете мне… да и нет пока оснований для доверия, но мне хочется, чтобы мы хотя бы ясно понимали друг друга. Без домысливания и предубеждений.
Коройре сощурил прозрачно-рыбьи глаза.
— Это правда, что вы прилетели с другой планеты, где нет рабства?
— Правда.
— Это правда, что на острове Йо не нужны наши девы, пока вы тут госпожа?
— Безусловно.
— Это правда, что вы запретили мужчинам-космозонгам оплодотворять Муирне против ее воли?
— Конечно. Для меня это неприемлемо.
— И всё же в вашей власти несколько сотен рабов, — скептически заметил предводитель местного клана плывчи. — И нарушение их воли вас не беспокоит.
— Вообще-то беспокоит, — возразила я. — Но Содружество работает над вопросом рабства, и через несколько лет его отменят.
— Мы не знаем мотивов Содружества. И не верим ему. Можно задать несколько вопросов Муирне?
— Можно.
— Наедине, — сурово добавил Коройре.
Я пожала плечами и молча отошла назад, к своим телохранителям, оставив рабыню-плывчи без лишних ушей беседовать со своим сородичем. Встречи и успешного разговора со старейшиной всё же хотелось добиться, прежде чем бежать в посольство Диниту за новым пси-ограничителем, пока мои телепатические рецепторы не устроили рецидив невыносимой головной боли. Ну а вдруг совет неведомого космического собеседника окажется действительно полезным?
Упускать подобный шанс я не могла и не хотела.
Кроме того, это удобный повод познакомиться с ближайшим кланом плывчи, наладить дружеские связи. Нельзя же спокойно разместиться в окружении земноводных существ, которые тихо ненавидят тебя, а может и вовсе замышляют какую-нибудь пакость. Как по мне, то жизнь в угнетении способна толкнуть на что угодно.
— Грай, — тихо сказала я, продолжая созерцать спокойные темные волны побережья, — ты хорошо знаком с местным кланом плывчи?
Было интересно, ответит ли раб-бунтарь правду. Можно ли ему доверять вообще? Я читала только самые поверхностные мысли и резонно опасалась проникать глубже, не желая слишком напрягать свои рецепторы. Но мысли чужих разумов — если они не испытывали сильных эмоций, — в основном витали вокруг простейших вещей. Физические потребности, ассоциации и впечатления от окружающей обстановки…
Однако мой вопрос удачно вызвал у Грая приличный всплеск эмоций. Я ощутила на затылке его огненный взгляд, а затем от него повеяло тихим ментальным шепотом:
«…признаться или промолчать?.. она узнает… доверие… нужно доверие… не стоит того… признаться…»
— Да, — решился-таки заявить Грай и неохотно добавил: — Госпожа. Мы общаемся.
— Ты рассказывал им обо мне?
— Рассказывал…
— О чем именно?
Раб тяжело вздохнул и принялся уныло перечислять:
— О том, что Гайя Чудо-Юдо — госпожа довольно своеобразная. С рабами в основном миртошничает…
— Миртошничает..?
— Обращается бережно. И самым страшным наказанием пока была лишь изоляция одного раба из провинившихся, которого отправили в Пещеры забыванцев. А главное — госпожа Чудо-Юдо обращается с жертвой плывчи, как с гостьей, а не рабыней.
— Спасибо за правду, Грай, — кивнула я и сунула руки в карманы грязного комбинезона, который так и не сменила после зверинца.
Комментировать неоднозначный поступок раба не стала. Вообще-то мотивы этого странного нетипичного космозонга были мне более-менее ясны. Если плывчи его вырастили и воспитали, то он по умолчанию считает их своим народом. И это нормальная естественная реакция в ответ на многолетнюю заботу.
Переговорив с Муирне, предводитель клана плывчи первым подошёл ко мне. И неожиданно поклонился.
— Госпожа Гайя очень добра к бедной Муирне. Старейшине, премудрому Бойре, будет полезно познакомиться с вами.
— А мне ещё полезнее, — пробормотала я, в нетерпении переминаясь с ноги на ногу.
От влажного ветра становилось всё прохладней, и вдобавок переполненный мочевой пузырь требовал поскорее отправиться в туалет. Но я была готова скорее уписаться на месте, чем проворонить того, кто может научить эффективно контролировать боль.
Коройре широко развел руки и медленно взмахнул ими трижды над головой. Одна из скал, облизанных до блеска соленой водой и бледно-сиреневым светом, шевельнулась. От нее отделилась массивная клякса и бесшумно нырнула в воду. Только при ее приближении я смогла разглядеть, что это не клякса, а человекообразная фигура верхом на мягком гибком теле морского существа. Того самого, с рожками-шишечками на круглой голове, образ которого я обнаружила в голове Лау.
Тупорожка.
Подумать только, социопат сравнил меня с животным, похожим на рогатого тюленя или ламантина!
На спине тупорожки крепилось на ремнях примитивное сиденье, на котором восседал удивительного облика дед. Как и другие плывчи он был почти голым, с повязкой из водорослей на стратегически интимных местах. Но его волосы..! Такого же типичного серо-зеленого цвета, они были столь длинными, что прикрывали не только тело хозяина, но и частично спину и хвостовые ласты живого транспорта.
Из воды старейшина выходить не стал. Даже с тупорожки не слез. Просто сидел на желеобразной туше и хмуро следил за моим приближением.
Его взгляд был… неоднозначным. Так смотрят на дверь кабинета, в котором засел самодур-начальник с непредсказуемым характером. Саму дверь вроде и не боишься вовсе, а открывать и узнавать, что там скрывается за ней, катастрофически не хочется.
— Чистого океана, премудрый Бойре, — кивнула я, вспомнив, как назвала старейшину Муирне.
Длинноволосый дед изломил бровь с подчёркнутым скепсисом. Влажно-серая в полумраке, будто высеченная из камня с глубокими трещинами-морщинами, его физиономия дрогнула, когда плотно сжатый рот разомкнулся и проскрипел дребезжащим голосом неприветливое:
— Чистого океана… госпожа. Чего вам понадобилось от старого немощника? — а вслед за словами раздалось задумчиво-вопросительное ментальное эхо: «… решила загубить ещё одну деву моими руками?..»
— Вы не кажетесь немощным, — заметила я.
— Так звала меня Мар Задаки. И дочка ее, Муй. Им нравилось, вот и назвался сразу. Вдруг вам тоже пригодится.
— Не пригодится. Премудрый Бойре звучит лучше.
Старейшина-плывчи неопределенно хмыкнул («…хитрая, умная…») и сварливо повторил:
— Чего вам понадобилось?
— Мне нужна ваша мудрость. Не зря же вас премудрым называют?.. — я выждала паузу, но собеседник промолчал, даже мысленно, и тогда прямо сказала: — Научите меня контролировать боль!
По каменной физиономии премудрого Бойре разлилось потрясение. Он даже вздрогнул и, вероятно, непроизвольно сжал мышцы ног, отчего тупорожка дернулась вперёд.
— Что… — начал он и резко умолк, но сразу же продолжил более спокойным тоном: — Что вам известно о нашей боли?
