— Не удерживай, — я сползла с постели и как была, в залитом ссохшейся кровью платье, поковыляла прочь из дома. — Даже… не пытайся.
Сейчас никого и ничего не существовало, была одна-единственная цель — добраться до гостиного дома.
Нянька молча вытащила из сундука пуховую шаль, накинула мне на плечи и помогла добрести до порога.
* * *
Я впервые попала в гостиный дом. За всё время, что имперцы гостили у нас, ни разу мне сюда попадать не доводилось. Кто бы мог подумать, что случится это вот так…
Солдаты передо мной расступались, кто-то даже кланялся, прижимая руку к сердцу. Я морщилась и слабо грозила пальцем. Вот ещё, надумали…
Генерала Эревина поместили в одной из дальних, хорошо освещённых комнат, на широком, застеленном шкурами ложе. Никто из сопровождавших меня не подумал переступать порог. Но когда я уже собралась входить, у меня за плечом возник Алексис. Протянул мне чашу с багровым, остро пахшим напитком.
— Что это? — шепнула я.
— Вино, травы, мёд, кровь и кое-что ещё. Не спрашивайте — пейте. Вам нужны силы.
Он видел, как приподнялись мои брови, пока я медленно глотала горячее пряное питьё. Улыбнулся так, что у карих глаз собрались крохотные морщинки.
— Наш лекарь знал толк в укрепляющих. Такое и медведя на ноги поставит.
Я невольно улыбнулась такому сравнению. А он, заботливый, ретировался, только когда убедился, что чаша пуста.
В комнату я входила уже слегка захмелевшей. То ли от снадобья, то ли от того, что наконец воочию убедилась — он жив.
Свечи горели ровно и ярко, купая комнату в мягком медовом свете. Тишина окутала всё вокруг до утра — все потрясения, переживания и беды остались там, за порогом. Здесь и сейчас всё замерло в сонном уюте, и ничто не могло его нарушить.
Я была ещё слишком слаба. Голова тяжелела.
Генерал Эревин спал, укрытый до середины груди мягкой буро-коричневой шкурой. Я приблизилась, и цепкие пальцы, до сих пор сжимавшие сердце, растаяли — на шее осталась лишь тонкая, едва видимая полоска пореза. Дар надёжно сплавил края страшной раны, которая всё ещё стояла у меня перед глазами, стоило лишь прикрыть воспалённые веки.
Я осторожно присела на край широкого ложа, на котором, пожалуй, уместилось бы ещё три таких Эревина. Это при его-то росте и телосложении.
По-настоящему генеральская кровать.
И мягкая, такая мягкая…
Поход с холма до гостиного дома вымотал меня сильнее, чем я предполагала. Веки слипались. Укрепляющее питьё сейчас укрепляло лишь желание снова заснуть.
И я могла бы, всего на пару минут, прилечь вот тут с краю, чтобы не потревожить спящего.
Всего на пару минут…
Не больше.
Глава 53
И она, конечно же, снова пришла к нему во сне. Этот сон был не из тех, пересказ которых заставил бы покраснеть и его солдат, но всё же, всё же…
Она льнула к его телу — живая, тёплая. И запах пряной мяты снова кружил ему голову. Если это и есть его посмертие, то он зря цеплялся за жизнь.
Он хотел было повернуться набок, увлечь её за собой, — сонную, гибкую, нежную — забыться в ней до отупения, до забытья. И она уже доверчиво прижималась к его плечу, тёрлась носом о его шею, заставляя кровь вскипать. Его рука провела по её спине и…
— Оа-а-ах!
Она почти успела воровкой выскочить из его сна, как проворачивала это много-много раз прежде. Но он успел перехватить её за плечи и прижать к себе. Не в этот раз, лесная кошка.
Пусть этот сон запомнится ему надолго.
— Г-г-генерал?..
Он распахнул глаза. Сон завершился. Она лежала рядом.
— Пустите, — зелёные глаза распахнуты от шока, румянец во все щёки. — Пожалуйста.
Нет, совершенно непонятно. Это сон во сне?.. Или горячка от всего случившегося?
— Что… вы здесь делаете?
— Я вам сейчас всё объясню. Вы только, — она предприняла новую безуспешную попытку вырваться, — пустите.
Она вся сжалась под его рукой — живая, настоящая. Велена…
— Исключено, — прохрипел он, откинув голову на подушку и уставившись в потолок, чтобы не искушать себя больше положенного. — Сначала объяснитесь, что вы делаете в постели генерала?
Она вся так и вытянулась у него под боком, как стрела. Замерла. И высвободиться больше не пыталась.
Творец, что на него нашло? Кошмар на площади ещё вгрызался в память, а всё, что было важно для него сейчас, не дать сбежать ей из его постели.
У этой женщины дар — лишать мужчин остатков разума.
— Постель что надо, — пробубнила она ему в плечо. — И как вы только вытерпели столько-то дней в нашем доме?
Променять просторное, слишком просторное генеральское ложе на куцую кровать с такой-то сиделкой? Неравноценный обмен. Он был готов хоть сейчас вернуться в дом на холме.
— Так вы ответите на мой вопрос?
Она помолчала, тихонько вдохнула.
— Очнулась и… Нянька сказала, вы живы, но… Пришла убедиться.
И пока она рассказывала, Арес твёрдо решил, что Алексис получит от него надбавку к жалованию — ему давно пора обновить свой тяжёлый доспех.
— Довольно, — заворочалась, отодвигаясь. — Я вам всё рассказала. Теперь отпустите.
Она просила невозможного. Он осторожно, с замиранием сердца, позволил себе провести ладонью по её спине. Она вздрогнула, выгнулась, чуть подавшись вперёд, снова застыла.
— Генерал…
Он повернул-таки голову к её разгорячённому лицу, заглянул в зелёные глаза:
— Звучит как-то глупо.
Она свела брови.
— Ты лежишь в моей постели, но продолжаешь выкать и звать меня генералом.
Ворожея уткнулась взглядом ему в плечо.
— Как же мне вас называть?
— По имени, — прошептал он. — Назови меня по имени.
Румянец на её щеках сгустился.
— Ты спасла мне жизнь. Дважды. Неужели сделать это тяжелее, чем спасти мне жизнь в третий раз?
— И вы… ты меня отпустишь?
До чего бессердечная… Он кивнул.
— Хорошо, — шепнула она. — Генерал Арес.
— Творец всемогущий, — простонал он и, верный своему слову, заставил себя отнять руку от её спины. — Звучит препаршиво.
Ворожея змейкой выскользнула из-под шкуры, застыла на краю обширного ложа. Он подтянулся на руках и опёрся спиной об изголовье, уже тоскуя по тому, чего лишился.
Она старалась на него не смотреть, то и дело потирая пунцовые щёки. Из растрёпанной косы торчали непослушные пряди, лицо чуть припухло ото сна, торжественный наряд безнадёжно смялся, испачкан грязью и его запёкшейся кровью. Кажется, он за всю свою жизнь не видел зрелища прекраснее.
— Ваша очередь, — проговорила она, зачем-то расправляя на коленях мятый, грязный подол. Тут же поправилась. — То есть твоя. Утро ещё не занялось. Мы успеем всё обговорить, прежде чем проснётся Тахтар.
— Что ты хочешь услышать?
Ну вот он и поймал её взгляд — донельзя удивлённый.
— Всё. Хочу услышать всё и понять, что случилось. От последствий не убежать, как бы нам ни хотелось.
Ему очень нравилось это «нам».
— Случилось то, что отныне Тахтар может возражать, сколько ему заблагорассудится, это уже не имеет значения. Закон Империи главенствует над местным законом, когда дело заходит об обладателях дара. Охоте Империи никто не имеет права препятствовать. Магов безо всяких оговорок приказано доставлять ко двору, а любому, кто захочет оспорить это положение, я могу показать бумагу, подписанную рукой Императора.
Она могла сколько угодно притворяться, что это информация не произвела на неё никакого впечатления, но он уже слишком хорошо её знал, чтобы не заметить, с каким облечением она перевела дух.
— Сейчас закон целиком и полностью на нашей стороне. Тем более Ирнар засвидетельствовал применение дара. Как и мои солдаты.
— А что, скажи на милость, творилось с твоими солдатами?
— Ничего из ряда вон, — но он знал, куда она клонила. — Они, как и всегда, выполняли мой приказ.
— Твой приказ?.. Ничего не понимаю. Как так вышло, что они упустили Вучко? Да что там упустили? Дали ему дорогу и стояли стоймя, пока ты кровью истекал!
