«Ты влюбился?» — «Я не хочу, чтобы ей навредили» — «Чёрт тебя возьми, Дэн! Для тебя это одно и то же! Там, где Дэннис Рилс испытывает чувства, он подписывает себе смертный приговор!»
Что творится в моей душе, Ньют Оутинс всегда понимал раньше меня…
Габриэлла вглядывается в силуэт города, размытый туманом.
— Красивый мир! — восхищённо произносит девушка, продолжая ослепительно улыбаться.
Ньют Оутинс всегда предупреждал, что будет значить для меня следующий шаг и чего он будет стоить. И я решал послушаться друга. Он меня не подводил — человек, которого я мечтал бы назвать отцом. Однако в этот раз я игнорирую любые предупреждения…
— Вряд ли, дело в мире, — я не успеваю подумать, стоит ли говорить, как слова уже слетают с губ.
Габриэлла смотрит на меня озадаченно. Ещё у входа в Кувшинку мне стало ясно, что флирт ей неизвестен, но я и не пытался ей льстить. Она смотрит изучающе, словно желая просканировать меня своим сердечным рентгеном, но я не готов открыть, что чувствую, даже себе самому.
— Ты знаешь, почему на планете солнце на закате и на восходе разного цвета? — говорю я. Надеюсь отвлечь. Её или самого себя — уже не знаю, кого.
Девушка отрицательно качает головой, и я говорю:
— Для жителей планеты оно краснеет из-за пыли. За день в воздухе её собирается много. Частицы поглощают коротковолновой свет синей и зелёной частей спектра. Волны, соответствующие жёлтому и красному цветам, заметно превышают по длине размеры пылинок и поглощаются слабее. Поэтому солнце на закате краснеет. Ночью пыль оседает, и на восходе солнце выглядит уже не таким красным…
У меня явно нет дара Коди: я не умею объяснять, тем более так, чтобы меня поняла землянка. Но она смотрит, как завороженная, и я не теряю надежды.
— Там по-прежнему красивые рассветы? — произношу очень тихо, словно боясь напугать.
Она меняется в лице, но выдерживает мой пристальный взгляд.
— Да, — так же тихо говорит девушка, и мне не верится, что она ответила на мой вопрос. — На рассвете город взрывается цветами. Особенно много нежных розовых оттенков. Их я люблю больше всего.
Мы смотрим друг на друга, и я начинаю терять связь с реальностью.
Габриэлла говорит со мной о Земле. Рассказывает о рассветах, и я почти вспоминаю, как красиво это было. Почти.
Мне не хочется прерывать зрительный контакт и то взаимопонимание, которое вдруг установилось, но это важно, и я перевожу взгляд на небо.
— Посмотри, — говорю, указывая на одно из облаков. — Там ты увидишь свой дом.
Лишь мгновение глаза девушки, полные трепета и благоговения, смотрят на меня, а потом она запрокидывает голову и наблюдает, как облако уползает в сторону, и на экране появляется маленький голубой шарик.
— Такая маленькая, — шепчет Габи, едва дыша.
— Станция на слишком большом расстоянии от планеты, — объясняю я, и, когда наши взгляды встречаются вновь, в глазах Габриэллы стоят слёзы.
— Мы называем её Эгрегором, потому что она соткана из нашей любви, мыслей о ней, наших чувств.
Мы называем…
— Есть и другие, такие как ты? — шепчу я, и тихое «да» замирает между нами.
Не могу поверить, что она отвечает мне… Говорит со мной о планете, которая когда-то была домом и для меня.
Возможно, я разрушу всё, чего добился, но без моей на то воли произношу:
— Фиолетовые цветы в теплицах… Ты сказала, что не видела их прежде, но твоё тело говорит о другом.
Глаза Габриэлла в мгновение ока округляются от страха и… тоски.
— Это из разряда того, о чём ты не хочешь говорить, — догадываюсь я и вижу: она судорожно задаётся вопросом, как мне удалось прийти к подобным выводам. Прежде, чем она испугалась меня по-настоящему, я добавляю: — Видел, что среди твоих инсигний было изображение цветов, этих или просто очень похожих.
Я всё разрушил?
Габриэлла смотрит на меня напряжённо, но не испуганно, как прежде. Она выдыхает, и мне кажется, что с облегчением. Похоже, просто пытается придумать объяснение.
— Не обязательно отвечать, — говорю я. — Всему виной моё любопытство.
Знал, что это была глупая идея. Я перевожу взгляд на степи, рассуждая, почему такой молчаливый человек, как я, не может промолчать, когда это нужно.
— Да, — едва слышно произносит девушка, и я вновь смотрю на неё. — Это цветок, который напоминает мне о доме, ведь там было так много этих бутонов…
Как я сам не догадался…
Зелёные глаза становятся мокрыми, и я приближаюсь к девушке, даже не зная, зачем. Что я собираюсь делать?..
Именно в этот момент она оступается на месте, и я успеваю подхватить Габриэллу под локоть.
— Всё в порядке?
— Просто голова кружится, — тихо отвечает она и поднимает на меня невероятно яркие глаза.
Как же она красива…
Я оказываюсь слишком близко. Её взгляд падает на мои губы — только на долю секунды, а потом она смотрит мне в глаза.
Чувствует ли она всё так же, как обычная девушка?..
Я слышу, как на мгновенье прерывается дыхание Габриэллы, и только тогда осознаю, что мой собственный взгляд опустился к её губам.
«Не витай в облаках».
Внутренний голос настойчиво твердит, что я сошёл с ума, но не могу остановиться. Словно со стороны смотрю, как моя рука поднимается и касается щеки девушки. Кожа такая тёплая, гораздо теплее моей. Я никогда не находился так близко к кому-то настолько совершенному. И беззащитному.
Глаза Габриэллы становятся нереально большими, и кажется, их зелень поглотит меня с головой. Бесполезно скрывать, что она прекрасна. Так невыносимо красива.
Габи едва заметно шевелится, но спустя мгновение её щека оказывается плотнее прижата к моей ладони, и я начинаю думать, что мне просто видится всё это во сне… Только вот мне не снятся сны — лишь воспоминания.
Отбросив любые мысли, я делаю самое странное, чего мог бы от себя ожидать: наклоняюсь и обнимаю её, и меня охватывает самый невероятный запах — аромат травы на рассвете, чуть мокрой от росы, нагретой солнцем листвы и — совсем немного — цветов.
Я обвиваю её плечи руками и прижимаю хрупкое тело к себе, ощущая, как оно напрягается. Чего я жду? Что девушка испугается и убежит от меня куда-нибудь подальше. Но Габи судорожно вздыхает, делает едва уловимое движение, обвивая меня руками и прижимается в ответ. Мои напряжённые мышцы, как в прошлый раз, словно сводит судорогой. Мне нечем дышать, хотя её нежные руки едва ли сжимают меня.
«На что ты решился, Дэннис, ради этой девочки?» — звучит в голове вопрос. Не могу различить, принадлежит он Ньюту Оутинсу или же это я не могу ответить на собственный вопрос.
Не знаю, сколько времени проходит, пока я вдыхаю запах её волос.
А потом моя лента пищит, напоминая, что пора возвращаться в реальность.
Я лишь немного отстраняюсь и смотрю, как порыв ветра гладит золотистые волосы. Неужели она может быть ещё красивее, чем мгновение назад? Сам ветер прислуживает ей, расчёсывая светлые локоны. По сравнению с горячей кожей Габи, потоки воздуха кажутся холодными. Но девушка прижимается ко мне, словно это не она, а я могу согреть её. И тогда я делаю ещё более глупую вещь: едва ощутимо касаются губами её лба, и их обжигает горячая кожа, посылая волны тепла по моему телу.
Девушка вздрагивает. Наверняка она думает, что это ошибка…
А что думаю я? Моё измученное сердце бьётся лихорадочно, как будто я только что сдавал нормативы всему Совету безопасности крыла. Я не решаюсь коснуться её подбородка, хотя до боли хочу заглянуть в глаза, и только произношу:
— Нам нужно идти, — и собственный голос кажется чужим…
Габи на мгновение поднимает голову, но тут же отступает, старательно вглядывается в степи, будто скрывая своё лицо.
В полном молчании мы выходим в коридор, дожидаемся лифта и спускаемся вниз, на самый первый этаж. А в моей голову крутится одна-единственная мысль: что я натворил?..
Трудно сосредоточиться и взять себя в руки. Когда мы проходим мимо охранника, меня бесит его внимательный взгляд, изучающий Габриэллу.
