Не представляю, о чём именно она думает, но вдруг чувствую на себе внимание и мимолётно ловлю взгляд Габи. Одного мгновения оказывается достаточно, чтобы заметить, как она начинает краснеть. Мне приходится заставить себя сосредоточиться на дороге, когда мы заворачиваем за угол, а потом я паркую Викторию во внутреннем дворе у дома.
Невольно вспоминается, как доверительно девушка прижалась щекой к моей ладони, как невероятно пахли её волосы, когда я обнимал хрупкие плечи…
Не стоит об этом думать.
Пытаясь избавиться от наваждения, я поспешно набираю на ленте Сьерру и, как только она отвечает, сообщаю, что мы на месте. В ответ майор раздаёт какие-то приказы, но я едва ли их слышу, снова ощущая на себе взгляд Габриэллы.
— Даже не показывайтесь из дома, — говорит Сьерра напоследок, после чего я сбрасываю вызов, несколько секунд смотрю перед собой, пытаясь совладать с нежданными эмоциями, а потом поднимаю голову, и наши взгляды встречаются.
Габриэлла нервно сглатывает, и в её глазах я замечаю напряжение, которое и сам ощущаю всем своим существом.
Стараясь не думать о тех прикосновениях, что я неосторожно допустил на Нимфее, протягиваю руку и провожу по ремню безопасности. С тихим щелчком механизм поддаётся. Надо бы отодвинуться, но не могу оторвать взгляд от широко распахнутых зелёных глаз и приоткрытых губ Габриэллы, а потом он спускается ниже и останавливается на кулоне.
Буквально за считанные секунды до того, как девушка коснётся его, я перехватываю её руку.
— Ребекка сказала, что подарила тебе этот кулон… — говорит Габи, а я судорожно пытаюсь придумать достойное объяснение своему поведению, но ничего не выходит, и в итоге произношу:
— Оставь себе.
Остановись. Отодвинься.
Бесполезно.
Осторожно выпрямляю руку Габриэллы, медленно закатываю рукав, как уже делал однажды, и задумчиво провожу по коже, где неровно мерцает слабым светом изображение фиолетовых цветов. На Нимфее девушка сказала, что такие прежде не видела, а потом призналась, что они напоминают ей о доме…
Что же она скрывает?
Я забываю обо всём, когда замечаю, как под моими пальцами кожа, как и в прошлый раз, покрывается мурашками. Поднимаю взгляд и вижу не просто растерянность, но и настоящих страх в глазах землянки.
— Ты обещал угостить меня орехами и мангустином.
Приходится моргнуть несколько раз, чтобы выиграть время и понять, о чём говорит Габриэлла. А потом, наконец придя в себя, я невольно улыбаюсь, медленно отпуская её руку.
— Ты права.
Заказать продукты ничего не стоит. Гораздо сложнее наконец покинуть эту машину.
Не теряя времени и не позволяя себе больше ни о чём думать, открываю дверь, выхожу из машины, обхожу её и помогаю выйти Габриэлле.
Мы оказываемся в здании, а затем — в лифте. Я невольно замечаю, как Габриэлла сразу же хватается за поручень, и испытываю какую-то необъяснимую тоску…
— Тот малыш… — произносит девушки почти отчаянно.
Я легко догадываюсь, о ком идёт речь, но не представляю, как ответить на вопрос, чтобы не шокировать землянку. Однако она не оставляет мне шанса уйти от ответа:
— Это ребёнок человека и робота, верно?
— Артифика, — поправляю машинально, хотя маленькое замечание не меняет сущности. — Всё это началось с переселением на станцию, — говорю я, хотя внутренний голос уличает меня во лжи.
Люди всегда были недостаточно чуткими и изобретательными на жестокость. Так было на планете, так сложилось и на Тальпе.
Мы покидаем лифт, подходим к двери, и я открываю её.
— Другого мира у нас нет, — шёпотом говорю я, когда мы входим в квартиру. — Многие считают, что никогда и не будет.
Я закрываю за нами дверь, поворачиваюсь и вижу посреди белоснежной комнаты яркое, взрывающееся рыжим цветом создание.
Опершись на стену, на полу сидит девушка. Она обхватывает руками ноги. Услышав мой голос, она поднимает голову, и наши взгляды встречаются.
Кудрявые рыжие волосы. Властный разлёт бровей. Тёмные глаза. Взгляд суровый, но лицо кажется совсем юным. Когда она широко улыбается, становится заметно, как по-детски очаровательно выглядит один зуб, который немного заходит на другой.
Я не видел эту девушку больше года. Я мечтал о встрече с ней каждый день.
Возможно, предупреждение Ньюта было гораздо более серьёзным, чем я мог представить? Может «Не летай в облаках» равнозначно фразе «Ты начал сходить с ума»?..
Она переводит взгляд с меня на Габриэллу, и вопросительно приподнимает брови.
Если бы я мог предположить, что они когда-нибудь встретятся, то даже не смог бы представить, что их знакомство будет таким.
«Другого мира у нас нет», — раздаются в голове мои собственные слова. И другого случая тоже.
ГЛАВА 33 (Габриэлла). С ПОЛИЧНЫМ
— Мир сходит с ума, — шепчу я сдавленно в ответ на рассказы Дэнниса о людях, созданных тальпами…
«Ещё на планете научились создавать искусственные органы…»; «Динаты понимали, что проще взять с собой роботов…»; «Со временем появились артифики, очень высокотехнологичные создания и дорогостоящее удовольствие, гораздо умнее роботов и способные принимать самостоятельные решения…»; «Некоторые модели выглядят почти совсем как люди: скелет покрывают мышцами, затем кожей, рождается полноценный человек…»; «Гены, которые положены в основу этих существ, взяты у реальных людей, хотя тех уже давно нет в живых — они остались на планете или погибли во время переселения на станцию…».
Как это вообще возможно?..
Только войдя в зал, я отчётливо чувствовала существ, не похожих не то что на эдемов — даже на тальпов! В голове крутились вопросы: кто они внутри, кем были раньше, что в их биополях и клетках, чьи имена они носили? Я ощущала в сердце боль десятков людей, как будто со всех сторон меня обступили фантомы людей, которых давно нет в живых…
«В обществе появилось явление, которое назвали эскапизмом — стремление уйти от действительности в мир иллюзий, в том числе — путём сожительства с артификом… Некоторые люди живут с ними как супружеская пара, как семья. Люди думают, что нашли вторую половинку, и артифики становятся полноправными членами семьи. Они воспитывают вместе детей…»
Я никогда не забуду того, кого увидела за преградой, — малыша в полупрозрачном шаре… ребёнка человека и… артифика.
«Это противно природе! — упрямо твердит внутренний голос. — Так нельзя — жить с людьми, искусственно созданными другими людьми! Нельзя бросать вызов Иоланто!..»
Остаток дороги мы с Дэннисом молчим. Я оказываюсь неспособна сформулировать собственные мысли, а парень тактично позволяет мне прийти в себя. Утопать в мыслях становится единственно возможным выходом.
На Нимфее я могла лишь вспоминать о том, как боялась выйти в город, и сравнивать мои ожидания с действительностью. «Сколько там тальпов? Таких же жестоких, как Мучитель, а может быть, даже хуже?.. Что ждёт меня за пределами этой комнаты, погружённой в полумрак, а то и совсем в темноту? Однажды я уже покинула границы своего мира. И этот шаг привёл меня сюда — в плен к тальпам, место, которое, вероятнее всего, станет моей могилой…» Когда эта мысль впервые появилась в моём сознании, я даже не вздрогнула, как прежде: просто не знала, можно ли надеяться на спасение. А что оказалось на самом деле? На Нимфее я вновь и вновь мысленно задавалась вопросом, как можно было построить не только её, но и всю Тальпу, дать четырём тысячам, а то и большему числу людей, жить на огромной станции, зависшей прямо в космосе… Как это возможно?..
Я оглядывалась со страхом, что тальпы — жестокие и безумные — набросятся на меня и разорвут на части… Но прохожие, встречаясь со мной взглядом, лишь приветливо улыбались. «Что эти люди думают о тех, кто остался на планете? Что тальпы думают о нас?» Тогда, в плену Мучителя, ответ Дэнниса заставил меня удивлённо выдохнуть: «Никто не знает. Все думают, что вы погибли, и планета непригодна для жизни… Только в определённых кругах ходили слухи, что жизнь на Земле продолжилась, но никто не верил до конца. И вообще эту тему лучше не поднимать».
